Сегодня для городского жителя увидеть печь — всё равно, что перенестись в сказку. Тем удивительнее, что и сегодня в Рязани находятся мастера, умеющие делать настоящие русские печи на любой вкус.

«Я ЛЮБИЛ ЭТОТ ДОМ ДЕРЕВЯННЫЙ...»

— Настоящая русская печь с лежанкой весит 10-11 тонн, а уходит на неё не меньше 1600 кирпичей. Причём не всякие годятся в дело... — рассказывает Сергей Петров, выруливая на хорошо знакомую тысячам туристов дорогу. Сегодня он едет в Константиново, чтобы нанести последние штрихи: обмазать глиной две новых печки. Недавно Сергей и его брат, Алексей, соорудили эти печи не в обычном доме, а в будущем музейном объекте — реставрируемой усадьбе священника Ивана Смирнова.

Имя это хорошо известно есенинским биографам. Заметный след оставил в ней Иван Яковлевич: он и венчал родителей поэта, и крестил самого Есенина. И одним из первых, как утверждают, разглядел в нём поэтический талант, всю жизнь хранил переписанные в дневник стихи духовного сына. Но об этом ещё расскажут посетителям сотрудники музея, а пока облик дома восстанавливают по архивным фотографиям. Туристов сюда ещё не водят, хотя приезжие и сами, проходя мимо, интересуются: что внутри?

Заглянем и мы. До полной готовности к приёму гостей ещё далеко, но уже есть комнаты, сени, крыльцо. Внутри — непередаваемый запах свежеструганного дерева... На окнах будут стоять огромные кадки с цветами, в углу иконы — словом, всё, как было, по воспоминаниям современников, в гостеприимном доме Ивана Яковлевича.

Но душой этого дома, по замыслу музейных сотрудников, должна стать печь. Даже две: русская, в которой готовили пищу (она же имела наверху лежанку и отапливала помещение), и голландка, на которой было нельзя готовить, согревавшая вторую комнату в доме. Причем нужны не имитации, сразу решили авторы проекта, а настоящие, работающие печи. Но где было искать печного мастера? И вот, каким-то чудом, один из старейших сотрудников музея — замдиректора по науке Константин Воронцов — отыскал такого специалиста.

СЕМЕЙНЫЙ МАСТЕР-КЛАСС

Встретив Сергея Сергеевича в других обстоятельствах, вы бы вряд ли догадались, что перед вами — потомственный мастер укладки печей. По профессии — военнослужащий, он пришёл в армию срочником, а потом уехал на четыре года контрактником в Югославию. Продолжил службу в Рязани, где встретил будущую жену Юлию. Закончить службу пришлось не по своей воле: ЦСПК (Центральный спортивный парашютный клуб) ВДВ, где Сергей командовал автомобильным отделением, в декабре 2009-го был расформирован. Эпизоды своей военной жизни старшина Петров и сегодня охотно вспоминает. Советует прыгнуть с парашютом, уверяя, что это не опасно, а чувство непередаваемое, даже когда прыгаешь в сотый раз. Однако и на «гражданке» вскоре нашлись занятия, к которым лежали руки. И водительские навыки выручили, и профессия, освоенная ещё в детстве.

Ведь мастером по укладке печей парень из села Мордовская Паёвка стал ещё задолго до армии. В родной семье это было в порядке вещей: и дед, и отец многое делали сами, начиная с постройки дома. «Умел печи складывать и двоюродный брат моего отца, Борис, а того обучил прадед, Данил» , — вспоминает мастер. Его, в свою очередь, приобщил к фамильному ремеслу отец, Сергей Егорович.

Двенадцатилетнему Сергею не сразу пришлись по душе такие уроки: для начала пришлось, например, подтаскивать кирпичи. Но совсем другое дело, когда отец начал объяснять правила и секреты печной кладки. В конце концов братья Петровы, Сергей и Алексей, так освоили это занятие, что уже сами ездили в соседние сёла на заказы. Скажем, сегодня на счету Сергея больше 12 печей, если считать только сложенные самим, без помощников.

Можно ли где-то в Рязани сегодня обучиться этому ремеслу, или, скорее, искусству, неизвестно. Сергей уверен, что наверняка остались в рязанских селах такие умельцы. Вот только печи топить некому: поездив по области, своими глазами видел, как вымирает село. Зато печное отопление стало возрождаться в загородном строительстве, так что профессия печника вовсе не собирается уходить в прошлое.

СЕРДЦЕ РУССКОЙ ИЗБЫ

На то, чтобы выложить обе печурки в Константинове, у Петровых ушло восемь дней работы. И голландка, и русская готовы — настоящие красавицы из розово-красного-тумского кирпича! Но их ещё требовалось покрыть глиной — так принято, чтобы печи не трескались от жара. И хотя в музейном доме вряд ли будут сильно топить, но надо соблюсти историческую достоверность — сделать всё, как было в начале прошлого столетия.

На своей грузовой «газели» Сергей едет за местной глиной. Оказывается, не всегда сразу находится подходящая. Но вот раствор готов, и мастер принимается обмазывать глиной печь, голыми руками, только так достигается ровное покрытие. По этому и можно узнать печника, шутит он: порой глина так въедается в ладони, что не отмоешь. — Покрывать печь глиной нужно несколько раз, минимум—два, после каждого обязательно делать затирку, — поясняет мастер, обходя вокруг свой шедевр высотой больше полутора метров. Румяная печь на глазах меняет вид, кирпичи скрываются под слоем глины...

Так рождается русская печь — когда-то её называли сердцем русской избы. Она была вроде домашнего солнца — грела в холод, кормила и лечила во все времена года. Недаром в сказках она — живое существо! Продуманные, веками устоявшиеся форма и размеры нехитрого, казалось бы, домашнего очага — настоящее произведение искусства. Сергей, выросший в доме с печью, рассказывает, как её топили, куда ставили чугуны и как выпекали хлеб... Самая рабочая часть, называемая затопом, делалась на уровне рук хозяйки, с учетом её роста. Ведь заготавливать дрова, стряпать еду в печурке, поддерживать огонь когда-то умела каждая молодая хозяйка, и ещё какие-то полвека назад это было распространено в деревенском быту.

После такого знакомства с русской печью уже не кажется, что мы многое выиграли, утратив необходимость топить в доме печи. Скорее, в чём-то себя обделили... Хорошо, что теперь хоть на мгновение можно вернуться в тот мир, где будущего великого поэта в уголке родного села согревала точно такая же русская печь.

Ольга Сидорова

Газета «Панорама города», №22 (731) 2010 г.