Утро было туманное. Наш газик тащился буквально на ощупь — видимость была не далее двух шагов. Ехали мы с другом в лесной посёлок Кудом и не заметили, как свернули с основного пути на малоезженую дорогу, которая привела нас на поляну, окружённую старыми кряжистыми соснами. Тут на возвышении мы увидали потемневшие от времени строения — дом и соседствующие с ним несколько сараев, крытых тёсом и толем...

Увидав людей, приближавшихся к дому, к окошку подошёл человек, приставил к лицу ладонь и стал нас пристально разглядывать. Потом мы услышали скрип двери, и нам навстречу вышел пожилой человек.

— Наше здрасьте добрым людям, — нараспев поприветствовал нас мужчина.

— Вот, заблудились, — сказал я вместо приветствия. — Ехали в Кудом, а оказались здесь. Туман!

— Вам надо в ту сторону, — указал рукой лесной житель на позолоченные солнцем сосны. — Обратно поедете, увидите песчаную дорогу и там свернёте налево.

И не дожидаясь каких-либо расспросов, представился:

— Лесник я, Дмитрий Андреевич Клопков. Живу здесь со своей старухой.

— А как ваш кордон называется? — поинтересовался я.

— Глубокий! Есть тут недалеко озеро Глубокое. Стало быть, кордон получил название в честь него.

Несмотря на тёплое летнее утро, Дмитрий Андреевич был обут в валенки с галошами. Заметив, что я не свожу глаз с его обувки, пояснил:

— Валенки — моя любимая обувь, ведь ноги в них отдыхают. Что ж, коль уж вы забрели к нам, пойдёмте присядем на крылечке, покалякаем.

ПОЛВЕКА В УЕДИНЕНИИ

Оказывается, живёт Дмитрий Андреевич со своей женой Анной Петровной на кордоне с 1963 года. Но самое поразительное — они за всё время уединения отсюда ни разу никуда не выбирались. Как выглядит Рязань, что собой представляют близлежащие сёла Бельское, Деулино, Борисково, отшельники знают только понаслышке.

— А зачем нам куда-то уезжать? — рассуждал лесник. — Здесь покой, тишина, всё настоящее, природное. Скучать некогда — в хозяйстве огород, корова, куры, пасека. Зарплату получаем в кудомском лесничестве. В том посёлке до девяностых годов жизнь била ключом. Сейчас от него осталось одно название. Продукты теперь привозят из Веретья или Спасска. И всё-таки нам тут привычно, трудимся, живём. Одна беда — нет электричества.

— Как нет?! А антенна?

— Антенна имеется и даже телевизор есть, он от аккумулятора работает. Отвозим на подзарядку в Кудом, но хватает её ненадолго, поэтому смотрим исключительно новости и только на ночь.

— И что же, больше никаких зрелищ?

— Нет, что вы, — возразил лесник, — зрелищ хоть отбавляй. У нас тут край непуганых зверей и птиц, к тому же кругом много грибов, ягод, хорошая рыбалка и знатная охота. Наше уединение скрашивают кот Василий и собака Муська. Раньше была ещё лошадь, но она околела от старости. И овец держали. Но от этой скотины пришлось отказаться. Как-то осенью серые разбойники напали на них и за раз порешили восемнадцать голов. А немногим позже мне представился случай отомстить разбойникам. Охотился я на рябчиков и вдруг в просвете кустов орешника увидал два силуэта. То были волки, те самые, что порезали овец, других-то они сюда ни за что не пустят — таковы волчьи законы. Улучив момент, пальнул я из дробовика и одного зверя завалил. Здоровенный был волчина. Дали мне за него премию 100 рублей, а совхоз выделил живого барана.

БЕСПОКОЙНОЕ СОСЕДСТВО

Жить по соседству с дикой природой — одна морока, пожаловался Дмитрий Андреевич. Частые конфликты случаются с волками. Была у Клопковых собака Мухтар. Жила она в конуре. Обычно стоило ей учуять серых разбойников, как она поднимала лай, и хозяева не медлили явиться на помощь. Несколько раз волки покушались на кобеля и всегда были гонимы людьми, — услышав выстрел, давали дёру. Но эти звери никогда от задуманного не отказываются и уж тем более не сдаются. Прикинув, что от поднятой тревоги до появления людей проходит какое-то время, волки при очередном набеге в него уложились, и хотя собачонка от страха забилась в конуру, вытащили её оттуда за хвост.

Наведывается на кордон и лиса. Придёт, притаится в кустах и наблюдает за живностью, вынашивая мысль, как бы подкрасться и сцапать рябенькую обитательницу подворья. Но, видя, что дело это безнадёжное, потому как дворовая собака всегда начеку, уходит ни с чем.

Узнав о безуспешных визитах Патрикеевны, я вспомнил случай, который произошёл несколько лет назад в посёлке Данки под Серпуховом. Мы с моим московским другом приезжали туда навестить знакомого лесника, во дворе которого увидели петуха в аккуратно сшитой жилетке.

Оказалось, что Петро щеголял в таком наряде не ради потехи — виной всему была лиса. Таская со двора кур, она добралась и до петуха. Но, видно, плутовка была сыта, поэтому сильно помятого и полуживого Петю прикопала за двором на огороде на ночь. Петро вскоре очнулся, выбрался из захоронки и явился во двор в чём мать родила — голым, почти без перьев. Хозяева увидали и ахнули: да это же наш Петро! А на дворе предзимье — пришлось шить ему жилетку.

НАШЕСТВИЕ УЖЕЙ

После интересной беседы мы решили осмотреть местожительство робинзонов. Туман рассеялся, и природа ласкала взор яркими красками лета. В синем просвете деревьев была видна обширная луговина, залитая водой. Это от дождей вышла из берегов Пра, давая возможность леснику ловить рыбу прямо за домом. За двором на дубе хриплым голосом дал о себе знать ворон. И сейчас же промышляющая на лужайке курица с цыплятками поспешила к крыльцу дома. Другие хохлатки ковырялись в навозной куче и были так увлечены, что на крик ворона не отреагировали. Что они там нашли?

— Ужиными яйцами лакомятся, — пояснил лесник. — Сюда к середине лета сползаются сотни ужей, чтобы отложить яйца в навозе. Потомство появляется только у тех змей, которые делают норку глубокой, иначе куры своего шанса не упустят.

Потом мы подошли к сараю, где находилась куча. Откинули доски, которыми была накрыта её верхушка. Сколько под досками было ужей, сосчитать просто невозможно, — поверхность кучи представляла собой шевелящуюся лавину. Сделав снимки, мы положили доски на прежнее место, иначе ужиному роду будет нанесён ощутимый урон.

Местожительство робинзонов мы покинули уже далеко за полдень. Прежде было чаепитие с мёдом. Лесник, сняв с яблони рой пчёл, велел жене вскипятить самовар, а сам вынул из улья рамку со свежим мёдом.

— Сами видите, что жить в дикой, ещё не подмятой человеком природе совсем не скучно, — сказал Дмитрий Андреевич, подкладывая в чашку ломтики сотового мёда. — А людей мы не сторонимся. И завсегда гостям рады. Всё-таки это важно — временами быть вместе, хотя бы вот так, за самоваром...

Иван Назаров

Газета «Панорама города», №27 (736) 2010 г.