Часть IV.
ДЕТИ ВЕНЫ.

Урало-волжско-аральский плацдарм с его шестнадцатью, а, может и больше, арийскими государствами оказался тем местом, где арии стали такими, какими их запомнила история. Единство – языковое и культурное – у них ещё сохранялось, хотя политические интересы уже начали расходиться. Основной объединяющей идеей, как и прежде, было сохранение памяти о погибшей прародине. Она, однако, претерпела такие метаморфозы, что от первоначального варианта, скорее всего, мало что осталось.

Если изначально, в надежде возродить когда-то традиции Арктиды, обитатели вары хранили и передавали детям и внукам техническую информацию, своего рода инструкцию по воссозданию родины, то с годами она гипертрофировалась и мифологизировалась, что-то терялось, что-то добавлялось от себя или неверно интерпретировалось, достижения погибшей цивилизации стали казаться волшебством, а вполне земные люди наделялись сверхъестественными способностями и обожествлялись. В результате к началу арийской экспансии хранимые знания из технических текстов превратились в сборники псалмов. Золотые крупинки достоверной информации оказались растворёнными в море хвалебных гимнов многочисленным богам.

Как это происходило можно проиллюстрировать маленьким примером. Ещё сто лет назад ни один русский дом не мыслим был без печи. А много ли сегодня найдётся людей, которые знают, как эту печь растопить, когда надо закрыть вьюшку, чтобы и не угореть, и избу не выстудить, как сварить в ней щи или напечь блинов, не говоря уже о том, как эту печку сложить? У большинства же современных детей представление о печи формируется по сказке про Емелю, что это некое вышедшее из моды транспортное средство. И всего-то сто лет прошло! Может, даже, меньше. А что говорить, если какие-то сведения изустно передаются тысячу лет или две с половиной? Спасибо, что, хоть что-то дошло!

«Гиперборейское» наследие, сильно разбавленное религиозными гимнами, в этот период оформилось в древнейшие на Земле священные тексты – «Веды». Древнейшие их пласты ещё хранили крохи воспоминаний об арктической родине (которые обнаружил Б. Тилак), но теперь это была инструкция не техническая, а ментальная, определяющая систему ценностей и кодекс поведения. Погибшая арктическая цивилизация не оставила материальных плодов, способных пережить тысячелетия, сохраниться она сумела лишь на уровне поведенческих реакций своих наследников. Они-то и определили становление новой арийской ведической цивилизации.

Общество ведических ариев, хотя и не было таким тоталитарным, как общество вары, отличалось достаточно жёсткой структурированностью, на манер монашеского ордена, где каждый нёс своё послушание.

У ариев такое послушание заключалось, прежде всего, в принадлежности к своей варне или, как это название более привычно нашему уху, касте. Я уже описывал их в своей работе «Срывали ветры флаг России», а потому, чтобы избежать ненужных повторов, адресую читателей к ней.

Собственно арийских варн, представители которых были допущены до изучения священных Вед, было три: брахманы (жрецы), кшатрии (воины) и вайшьи (слуги). Их формирование определил сам уклад жизни, классическая схема трёх сыновей, вошедшая в качестве устойчивой мифологемы в сказки всех индоевропейских народов: «У старинушки три сына: старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак…» (Ершов П.П. «Конёк-горбунок»).

Детство у ариев заканчивалось рано – как только по силам вьюношу становилось отцовский лук натянуть, так и наступало совершеннолетие. Описание этого обряда дошло до нас благодаря сказке «Царевна-лягушка» («…сказка – ложь, да, в ней намёк…»? – нет, сказки народные далеко не ложь, просто это мы, недоумки, разучились видеть в них глубинный, сакральный смысл и стали воспринимать их, исключительно как детское развлекательное чтиво перед сном).

Всё хозяйство отца, чтобы не дробить, единолично наследовал старший сын. Он делался основным кормильцем, обязанностью которого было содержать собственную семью, престарелых родителей и младших братьев-сестёр. Он же становился и хранителем традиций и верований, исполнителем ритуалов. Со временем такие хранители наследия предков вычленились в варну жрецов (на Руси их будут называть волхвами).

Второй по возрасту сын определялся старшему в помощники, так как в одиночку везти такой воз, как содержание обширного семейства было старшему невмоготу. Вторые сыновья составили варну слуг (у русских до Крещения её представители назывались смердами от иранского «мардх» – мужик). Хотя название такое смысла не отображает – слугами в прямом смысле слова они не были, а являлись основными производителями материальных благ – скотоводами, землепашцами, ремесленниками или торговцами, чьим трудом содержались жрецы, воины и собственные иждивенцы.
Ну, а младшим сыновьям… Помните, как распределилось имущество покойного батюшки в сказке «Кот в сапогах»? Старшему – мельница, среднему – осёл, а младшему – кот и пинок под зад. Если не было юноше возможности отселиться, организовав отдельное хозяйство, то дорожка оставалась одна – с гуртом таких же неудельных идти удачу искать в тридевятых царствах и тридесятых государствах. Те из них немногие, кто, покрыв себя славой и шрамами, возвращался назад с богатой добычей и рассказами о чудесах заморских, становились героями легенд и преданий. Из них сформировалась прослойка профессиональных воинов (по-славянски «воев» ), составившая отдельную варну.

Принадлежность к варне со временем стала наследственной и человек исходно уже рождался жрецом, воином или производителем материальных благ. С одной стороны, ничего хорошего в невозможности посвятить себя любимом делу, конечно, нет. Однако, с другой, многовековая селекция вытачивала реальных профессионалов в своей сфере деятельности. При такой постановке вопроса профессиональные навыки передавались по наследству не только в переносном, но и в прямом смысле, с генами родителей (а это уже евгеника! ). Азам мастерства вместе с семейными традициями и профессиональными тайнами учил подрастающее поколение не прыщавый выпускник пединститута, а родной отец – а какой, скажите, учитель может быть для ребёнка лучше? И длилось обучение по 20-25 лет – это при тогдашней средней продолжительности жизни в 40! – фактически всю сознательную жизнь. Кроме того, кастовость становилась естественным регулятором рынка труда – у ариев просто не могли расплодиться в таком количестве дармоеды с дипломами сомнительных менеджеров, юристов и экономистов, какое паразитирует сегодня на нашей и без того полудохлой экономике.

А что получалось на выходе, проиллюстрирую показательным примером. Прежде, чем получить официальный статус воина, неофит сдавал несколько «экзаменов». Один из них, не самый сложный, был таким: претендента по колено закапывали в землю, завязывали глаза и давали в одну руку щит, а в другую – палку. Задачей его было отбиться от восьми(!) «оппонентов», вооружённых вполне боевыми копьями и нападающих на испытуемого со всех сторон. (Интересно, способен ли на что-либо подобное современный солдатик-срочник и в какие такие машины для убийства надеется превратить салаг зелёных наше министерство обороны за год службы? ).

Выполнение кастовых функций было более делом чести, чем принуждения – ведь, никто же не мог принудить воина расставаться с жизнью или жреца иссушать свой мозг поисками истины. Ну, а если не устраивает тебя жребий, данный судьбой, то, опять же, дело добровольное, снимай знаки различия и милости просим в четвёртую варну – низшую касту шудр (подлых). Представители этой варны были лишены почётного права изучать священные «Веды», а попадали в неё, в основном, покорённые народы и собственные выродки – гомосексуалисты, например, или умственноотсталые…

Помимо непосредственно функциональных обязанностей принадлежность к варне накладывала и чисто бытовые ограничения. Скажем, запрет на межкастовые браки. С него-то, собственно говоря, всё и началось!

Как известно, «жениться по любви не может ни один король». А именно это приспичило царю Вене. Причём, жениться ему вздумалось на девушке из низшей варны. А раз религиозный закон запрещает неравные браки, то нужно такую религию, к демонам, отменить, а её хранителей (жрецов) изничтожить. И, «с мышлением, погубленным страстью» и энергией достойной лучшего применения, Вена принялся воплощать свою религиозную реформу в жизнь. А чтобы простонародью было кому поклоняться, единственным божеством Вена провозгласил себя, намного опередив в этом самообожествляющихся египетских фараонов и римских императоров. И жреческая каста оказалась перед недвусмысленным выбором – или пожертвовать свихнувшимся помазанником, или отстранённо наблюдать, как вслед за царём всё общество начнёт сходить с ума.

О судьбе царя Вены «Пураны» во мнениях расходятся. По одной версии, его зарезали острым краем заговорённой травы; по другой – он умер сам по себе под тяжестью наложенного на него проклятия. Думаю, истина, как всегда, находится где-то посередине и, если свести воедино «заговорённую траву» из первой версии и скоропостижную бесконтактную смерть из второй, то сам собой начинает напрашиваться вывод об отравлении каким-то ядом растительного происхождения.

Смерть царя Вены в изображении современного художника – на самом деле всё выглядело не так, арии ещё даже не жили в Индии, поэтому таких индуистских реминисценций просто быть не могло.

Кстати, небольшой штрих к морально-нравственному портрету наших диких предков. Помимо богохульства Вене в вину вменили то, что он ходил на охоту убивать оленей. Не для того, чтобы добыть себе пропитание, а просто из удовольствия. И это у его соплеменников вызывало горе и отчаяние! И кто после этого дикари и варвары – мы или они?

Детективные детали убийства Вены нам не особо важны, так как нас более интересуют последующие события. На первый взгляд они кажутся, мягко говоря, сказочными: уже после смерти у Вены появилось потомство. Причём, потомство более, чем многочисленное. Так, к его отпрыскам был причислен целый народ нишада, не смотря на то, что этот осколок доарийского населения Индии, обитавший в горах Виндхья, не только лично к Вене, но и к ариям в целом никакого отношения не имел.

Однако, и среди «истинных арийцев» потомков у Вены оказалось предостаточно. Их так и стали называть вены или венеты (сыновья Вены). Описанное в «Пуранах» появление «сыновей» у почившего царя, если задуматься, таким, уж, фантастическим и не является. Ведь, речь здесь идёт не о биологическом потомстве, а о «духовных наследниках». Называем же мы марксистами не генетических потомков Маркса, а идейных его последователей. Или, если опять вспомнить советское славное прошлое, каждый октябрёнок считался внучком бездетного «дедушки Ленина». Так и венеты оказались лишь своего рода политическим течением, подхватившим «прогрессивные» взгляды царя-реформатора.

Ах, какими заманчивыми, должно быть, казались идеи о межкастовом равенстве и всеобщем братстве! Каким вулканом взорвались застарелые психологические комплексы, вызванные конфликтами между личностью и её подавлением обществом! Как здорово казалось начать жить самим по себе – без указки священнослужителей, жениться на ком хочешь, выбирать профессию какая понравится… Я пишу это и кажется, что пишу про себя, а, вернее, про того восторженного юношу-идеалиста, который в далёком 1991-м размахивал бело-лазорево-алым самодельным флагом на баррикадах у Белого дома… Или про моего же прадеда, с кумачовым знаменем в руках, рушившего до основания «старый мир»… «Это было с бойцами или страной, или в сердце было моём…»? И сколько ещё витков приготовила нам эта спираль?

Как не сложно догадаться, «смешение варн» (читай – неудачная религиозная реформа Вены) вызвало серьёзный раскол в арийском обществе. И опять среди строк преданий и легенд надо выискивать тени реальных событий. Конец II – начало I тысячелетия до нашей эры был, пожалуй, пиком арийской экспансии: от Алтая на востоке до Пиренеев на западе и от Скандинавии на севере до Индостана на юге. Но величайшей в истории империей эта территория так и не стала. Расплата за столь грандиозный успех не заставила себя долго ждать – арийская общность утратила единство!

Гигантские, даже по нынешним меркам, расстояния вели к ослаблению контактов, утрате межплеменных связей и обособлению отдельных племён. Как следствие, забывались традиции, рушились устои, пересматривались этические нормы. Пассионариев, алчущих перемен, становилось едва ли не больше, чем консерваторов, оставшихся верными священным «Ведам» и законам предков. Противоречия углублялись, а конфликты всё чаще и чаще стали решаться с помощью оружия…

Документальных свидетельств тех событий, разумеется, не сохранилось, но есть косвенная версия, опять же реконструированная из эпоса, о том, что именно угроза гражданской войны спровоцировала уход части ариев с насиженных мест. Во избежание братоубийства, те, кто остались верны «Ведам» и сохранили хоть какие-то моральные принципы, откололись от взбесившихся собратьев. После долгих скитаний в поисках места под солнцем, они покорили Индию, где и осели. События этого похода, в многократно приукрашенном виде, стали основой для создания эпической поэмы «Рамаяна».

В принципе ничего говорящего против этой теории не находится. Гораздо сложнее ответить на вопрос, откуда хранители ведической традиции пришли в Индию и где расстались они со своими неразумными братьями. Увы! Индусы свои мемуары очень скоро адаптировали уже под новые реалии, привязав имевшиеся факты к местной географии. А венеты не оставили нам, вообще, ничего! Да, и, мудрено ли, если все образованные и грамотные люди эмигрировали на полуостров Индостан? Кому было писать хроники и летописи? Стаду деградировавших анархистов, в коих, рискну предположить, катастрофически быстро превратились последователи реформатора Вены?

Дальнейшая их история на протяжении почти тысячи лет остаётся сплошным белым пятном. Всплывают они уже у Гомера, который называет их в греческой транскрипции «енетами» или «генетами». В «Илиаде» они выступают союзниками троянцев, вынужденными после поражения последних покинуть родные края. Тут опять надо включать логику, чтобы домыслить произошедшее. С учётом географического положения Трои, можно предположить, что около 1250 года до нашей эры – то есть до и во время троянской войны – венеты обитали в Северном Причерноморье. Хотя, по мнению В.И. Щербакова, они даже хаживали на Ассирию, археологических данных об сколь-нибудь длительном пребывании венетов на Кавказе и в Малой Азии не имеется, а, вот, проживать чуть севернее, в привольных степях между Черным и Каспийским морями, они могли запросто. А могли жить они и на восточном берегу Волги, на территории волжско-урало-аральского плацдарма. Тогда и расставание их с «ведическими ариями», ушедшими под руководством царевича Рамы в Индию, вполне могло произойти где-то в районе Волги, которая так и осталась у индусов священной рекой Ра.

Ну, а после падения Трои, венеты откатились ещё дальше к северо-западу, в Европу. Хотя, скорее всего, два этих события просто совпали по времени. Переселение венетов было спровоцировано не ахейцами, силы которых надорвались в ходе троянской войны, а приходом из-за Волги более грозного противника – киммерийцев.

Киммерийцы, как их видели современники – обратим внимание, у всадников нет стремян, поэтому, чтобы освободить руки для стрельбы, поводья приходилось привязывать к поясу.

Киммерийцы упоминаются в «Библии» как «народ гомер», в «Одиссее» – как обитатели крайних пределов Ойкумены, а в «Велесовой книге» – как одни из предков русского народа: «Биаста киморие такожде оце нахше [Были киммерийцы так же отцами нашими] » («Велесова книга», II 6е). С собой они принесли новую тактику военных действий впоследствии почему-то названную «скифской»: атаку противника крупными кавалерийскими соединениями, осыпающими противника тучей стрел.

Внедрение новой тактики стало возможным благодаря двум техническим новинкам: киммерийцы изобрели уздечку, что позволило оседлать коня, и сложный составной лук (который в Европе, опять-таки непонятно почему, будут называть «монгольским»). Если употребляемый доселе простой лук представлял собой обыкновенную палку с привязанной к её концам верёвкой, то киммерийцы стали изготавливать луки из нескольких пород дерева или даже комбинации дерева с рогом – отдельно слой на сжатие и слой на растяжение. Роговые и деревянные пластины склеивались под прессом, оборачивались берестой или пергаментом для защиты от влаги и снаряжались тетивой, сплетённой из жил или сушёных кишок и оплетённых шёлковыми нитями. Такие луки имели форму буквы «З» и обладали более высокой мощностью и живучестью. При этом, высота сложных луков не превышала одного метра, против 160 - 180 сантиметров простых луков. А компактность влекла за собой сразу два следствия: во-первых, его стало возможно использовать кавалеристу, а, во-вторых, стрелы к такому луку тоже были меньших размеров и веса и, соответственно, стрелок мог взять с собой больший их запас.

У Алёши Поповича с картины В.М. Васнецова «Три богатыря» в руках типичный киммерийский составной лук; напульсник, казалось бы, нелогично одетый застёжкой наружу, предохранял запястье от удара тетивы.

К слову, о «цивилизационной миссии» и «бремени белого человека»: ни до чего подобного европейцы не додумаются и так и войдут в огнестрельную эру с простыми луками, высотой в рост человека. За четыре с половиной тысячи лет к классической конструкции в Европе не будет добавлено ни одной новой детали!

Обезопасив тылы от венетов, киммерийцы играючи стёрли с лица земли мощнейшие империи своего времени: Урарту, Миттани, Хеттское царство. Громили Ассирию и Египет. А в Ханаане (Палестине) столкнулись с евреями, которые как раз в это время были заняты поисками Земли Обетованной. О характере их взаимоотношений можно судить хотя бы по упоминанию в «Ветхом завете» с характеристикой «богопротивный народ». А в Малой Азии с киммерийцами познакомились греки, от которых, собственно, осталось об этом народе наибольшее количество свидетельств.

Про подвиги киммерийцев на европейском театре военных действий летописных сведений не сохранилось – как выше уже говорилось просто не было там о ту пору мастаков писать исторические хроники – но те же греки уже знали, что основная их масса обитает где-то у берегов Балтийского моря (которое греки тогда путали с Внешним морем, омывающим по их понятиям обитаемую землю). Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» пишет об этом так: «…киммерийцы, знакомые в старину грекам, составляли только небольшую часть племени…, а ... самая большая и воинственная часть киммерийцев живёт у Внешнего моря, в стране столь лесистой, что солнце там никогда не проникает сквозь чащи высоких деревьев, простирающегося до самого Герцинского леса [Герцинский лес – лесистый участок между Судетами и Карпатами]».

Область распространения киммерийцев в Европе по Плутарху.

Причина, приведшая киммерийцев с благодатных берегов Чёрного моря на туманное побережье Балтийского проста и банальна: в Причерноморьи произошла очередная передвижка народов. И киммерийцам не осталось ничего, как отступать по пятам венетов в Европу.

Старушка Европа в своё время приняла первый удар арийской экспансии. Автохтонное негроидное население в ходе ожесточённой борьбы арии уничтожили под корень. От остальных доарийских этносов после прихода ариев в Европе остались лишь осколки, зажатые в труднодоступных и малопривлекательных местах: иберы (нынешние баски) да пикты (тоже в последствии уничтожены).

И доминирующим населением европейского континента стали арии. Основную их массу впоследствии греческие авторы будут называть кельтами, а римские – галлами. Разумеется, это был не единый народ, а всего лишь группа разношерстных племён, зачастую враждебно друг к другу настроенных. Греки дали им название по их излюбленному оружию – боевым топорам-кельтам. А происхождение латинского названия и того смешнее: galli – это чернильные орешки из которых кельтские воины делали краску для татуировок, коими украшали себя с головы до пят.

Астерикс и Обеликс – карикатурное изображение галлов.

Самоназвание кельтов до нас история, к сожалению, не донесла. А вполне возможно, что сами себя (или какая-то, по крайней мере, их часть) они назвали венетами! Последнее положение является моей собственной гипотезой. Базируюсь я на том, что ареалы кельтов и венетов так накладываются друг на друга, что выводы напрашиваются сами собой: либо они были близки до степени слияния и могли мирно уживаться на одной территории, либо они были одним и тем же этносом.

Действительно, распространение венетов в Европе было столь широким, что даже в XIII веке Снорри Стурлссон, обессмертивший своё имя сборниками старшей и младшей Эдд, утверждал: «Европа иначе зовётся Энетией». А Балтийское море так и называли Венедский залив. Территории нынешних Бретани и Вандеи занимали венеты арморейские. Покоривший их в 52 году до нашей эры Юлий Цезарь, хоть и указывал на их близость с галлами, но ни в коей мере не смешивал. В долине реки По проживали падуанские венеты – они дали название Венето области на северо-востоке Италии и городу Венеция. На берегах Адриатики, во Фракии и Иллирии осели венеты иллирийские – их-то как раз и записывают в союзники троянцев. И, наконец, в центре Европы от Дуная до Вислы и от северных Карпат до южного побережья Балтийского моря тоже жили венеты (пшеворская археологическая культура). Северные венеты оставили своё имя рекам Венте и Виндаве и городам Вене, Вентспилсу, Вендену. Ну, и, наконец, чтобы было понятней к чему идёт повествование, название Россия по-фински до сих пор звучит как Venaja, а по-эстонски – Vene, а русские зовутся, соответственно, венеляйне и вене.

Но это будет ещё много лет тому вперёд, а пока выбитые из Причерноморья киммерийцы двинулись к Балтике и как ножом отсекли северных венетов от их собратьев. И, поскольку, тема настоящего исследования – наше с вами происхождение, то с нашими дальними арморейскими и падуанскими родственниками мы на этом простимся и дальнейший разговор будет касаться только северных венетов.

Придя в Прибалтику, киммерийцы отодвинули на запад границу расселения кельтских племён. Собственно говоря, именно с этого момента и начинается обособление кельтов и венетов. С последними соотносят датируемую этим временем лужицко-скифскую археологическую культуру.

Трактовать это можно следующим образом. На новом месте к киммерийцам отнеслись неоднозначно: кельты оказали сопротивление и были «подвинуты» на запад, а с венетами киммерийцы каким-то образом сжились. Скорее всего, учитывая предысторию их отношений, уже опробовав на себе киммерийское военное мастерство, венеты предпочли покориться.

Косвенным подтверждением того, что отношения между киммерийцами и венетами, как мы предположили, не сразу стали братскими и добрососедскими может служить и такой занимательный факт. Часть лужичан, под давлением киммерийцев снялась с места и, сметя попутно захиревшую от истощения, вызванного троянской войной, Микенскую цивилизацию, переселилась на самый юг Греции. Это нашествие было названо дорийским, а в истории переселенцы обессмертили себя под славным именем спартанцев.

А киммерийцы, сверкнув на лоне истории яркой разрушительной кометой и оставив нам память по себе в виде фэнтезийных боевиков про Конана-киммерийца, уступили место другим пришельцам из-за Волги – сакам, которых, опять же благодаря грекам, мы знаем в их транскрипции как скифов.

Самый известный сегодня киммериец – Конан-варвар.

О происхождении скифов «Пураны» и «Упанишады» тоже рассказывают нелестно. Каста воинов, чьим долгом было защищать общество от внешних и внутренних врагов, однажды взбунтовалась, скинула власть жрецов и установила собственную тиранию. Разумеется, разразилась гражданская война. «Вишну-пураны» утверждают, что в дело вынужден был вмешаться сам бог Вишну. Его шестое внеочередное земное воплощение получило имя Парашурама ( «Рама с топором» – читай, палач) и истребило всех отступников. А те, кто избежал кары, решив, что служить самим себе гораздо безопаснее и прибыльнее, чем обществу, ушла, что называется, на вольные хлеба. Их-то и стали называть саками – беглецами. А корень «сак» до сих пор встречается в названиях атрибутов путешественников – саквояж, например, или рюкзак.

Однако, сами скифы своё самоназвание возводили к тотемному животному: saka – олень. Так же, как киммерийцы, они не были единым народом, а представляли собой союз ираноязычных племён.

Наиболее ранние их следы обнаружены на Алтае, причём, основываясь на раскопках пызыракских, аржанских и укокских курганных захоронений, удалось установить, что уже на алтайском этапе это был высокоразвитый народ. Причём, высокоразвитый настолько, что некоторые вещи просто наводят на мысли о наличии у скифов «контактов третьего рода» и у наших учёных мужей с их уровнем мышления в голове не укладываются. Самым ярким примером из этой категории я бы назвал алтайское плато Укок.

Плоскогорье Укок на туристической карте Алтайского края.

Впервые это название прогремело в связи со вскрытием расположенного здесь захоронения знатной женщины, названной впоследствии в околонаучной прессе «Алтайской принцессой». Несмотря на то, что она была ровесницей первых фараонов, тело её с одеждой, украшениями и даже татуировками сохранилось почти идеально благодаря тому, что было помещено в ледяную камеру. К разочарованию местных монголоидных аборигенов, считавших погребённую своей праматерью, «Принцесса» оказалась представительницей белой расы, протославянского антропологического типа, а на плече у неё обнаружилась характерная скифская татуировка, изображающая грифона.

«Алтайская принцесса» - скульптурный портрет на основе краниологической реконструкции.

В погоне за дальнейшими подобными захоронениями, археологи неожиданно натолкнулись на куда более масштабное открытие: на плато Укок были обнаружены геоглифы – гигантские рисунки на земле, изображающие таких же грифонов, как на татуировке у «Принцессы». Это было сенсацией уже само по себе, так как доселе считалось, что геоглифы имеются только в Западном полушарии: в пустыне Наска, да ещё в двух-трёх местах Перу, Боливии и бразильской Амазонии.

Дополнительную пикантность этому событию добавило то, что эти рисунки, также как в пустыне Наска, можно видеть только с высоты птичьего полёта. Другими словами, создать их без корректировки с воздуха было нереально! Ещё меньше ясности имеет вопрос о цели их создания – нет, ну, конечно, можно ухватиться за нанафталиненую классику и сказать, что геоглифы начертили «для определения сроков проведения сельскохозяйственных работ»…

Но поскольку у представителей официальной исторической науки не появилось вообще никаких удобоваримых версий относительно обнаруженных артефактов, про открытие решили забыть! Кстати, «Укок» переводится как «Слово Неба» – может и впрямь объяснение всех загадок надо искать не на Земле? И буддисты, наверно, тоже небезосновательно утверждают, что в этих краях расположен северный вход в Шамбалу…

А в курганном комплексе Аржан найти мумию или золотой клад не посчастливилось. Само захоронение к моменту прихода археологов уже успели разворотить местные «бизнесмены», добывавшие в погребальной камере камень. Учёным достались лишь неинтересные мародёрам кости. Однако, и их оказалось достаточно чтобы сделать кое-какие выводы: по самым скромным подсчётам при погребении ныне неизвестного нам вождя в жертву было принесено как минимум 166 коней! Просто вдумайтесь в эту цифру и прикиньте уровень благосостояния ранних скифов, если так, на раз, на помин души, они могли позволить себе забить целый табун лошадей! Курган Аржан оказался интересен и сам по себе, как сооружение. Выяснилось, что он, не только, построен по одной схеме с Аркаимом и имеет чёткую астрономическую ориентацию, но и расположен с Аркаимом и Стоунхенджем на одной широте.

Двух этих примеров, лично для меня оказалось достаточно, чтобы в пыль разнести мнение о скифах, сложившееся у меня после прочтения геродотовских побасенок и задуматься, что, может, «отец истории» что-то не так понял или не так записал?

Насколько скифы опережали своё время можно судить, хотя бы, по сравнению их с современными им греками – к моменту первого их контакта греки ещё даже не овладели искусством верховой езды и сражались по старинке, на колесницах да пешими толпами. Вид всадников на конях произвёл на греков такое впечатление, что скифы впечатались в их мифы под видом фантастических созданий – человеко-коней кентавров.

Скифское общество было обществом воинов. Использовали они киммерийскую тактику военных действий, в виде атак крупными высокомобильными соединениями конных стрелков. Её они дополнили своими техническими новинками. Первой из них были стрелы с гранёными втульчатыми наконечниками. Изобретение новых наконечников улучшило качество стрельбы: во-первых, повысилась меткость, а, во-вторых, проникающая способность. В Европе и в Азии на ту пору просто не нашлось доспехов, способных противостоять скифским стрелам, а стоящие на вооружении тогдашних армий щиты ими прошивались насквозь, пришпиливая руку изнутри к щиту.

Составные луки и стрелы со втульчатыми наконечниками составили базис скифского военного превосходства.

А вторая новинка, непосредственно к вооружению не относящаяся, была, тем не менее, даже важнее нового типа стрел. Скифы изобрели стремя. Благодаря стременам, посадка всадника стала более устойчивой и он получил возможность управлять конём без помощи рук, окончательно освободив их для ведения боя.

Помимо стремян и втульчатых наконечников, наша цивилизация обязана скифам и множеством других полезных и приятных вещей. Греки приписывали скифам изобретение огнива, гончарного круга и, даже, двузубого якоря. Скифы изобрели прообраз современных берцев – сапоги с высокой шнуровкой постолы. От скифов греки узнали, что такое паровая баня и косметика – сами они, надо сказать, не мылись вообще, а натеревшись маслом, счищали разбухшую грязь специальными скребками.

А, уж, в области кулинарии скифы нам оставили больше рецептов, чем все остальные наши предки вместе взятые. Сливки, сливочное масло, простокваша, сыр, вяленое и копчёное мясо, шашлык, даже, гамбургер – бутерброд из двух кусков хлеба, проложенных куском жареного на раскалённом камне мяса – всё это скифские штучки! Наркоманию, кстати, тоже скифы изобрели – любили они с целью расслабиться после дня трудового, подкинуть в костерок горстку сушёной конопли…

И, кто после этого варвары – скифы или греки? Последние, разумеется, считали себя пупом вселенной, а скифов – полными дикарями: они, де, и верхом ездят, и вино пьют неразбавленным, и, главное, – о ужас! – носят штаны, тогда как всем цивилизованным и просвещённым людям мира надо бы ходить, завернувшись в простыню на голое тело. По поводу последнего пункта другой «папаша» - «отец медицины» Гиппократ, коему давал много лет тому назад клятву автор этих строк, даже сочинил обширный трактат о вреде ношения штанов для здоровья.

Были, конечно, и у скифов отдельные привычки, от позитивного развития далёкие. Например, обычай снимать скальпы с врагов – да-да, такое практиковали не только северо-американские индейцы из романов Фенимора Купера. Но, так делалось-то это не от излишка кровожадности, а с чисто прагматическими целями, для отчётности – количество скальпов определяло долю воина при последующем разделе добычи. Ну, а то, что потом эти скальпы использовались в качестве утиральников – ведь, не пропадать же добру…

Силой своего до поры - до времени непревзойдённого оружия, скифы создали империю от Индии до Карпат. Пересказывать хрестоматийные истории о том, как с шутками-прибаутками, погоняв 700-тысячную армию Дария по задунайским степям, скифы сначала заморили её голодом, а потом гнали, аж, до Дарнанелл не будем – тех, кто не в курсе, о чём речь, отсылаю к школьному учебнику по истории древнего мира. А, вот, о менее известных, но не менее интересных фактах вкратце упомянем.

Предшественник Дария I и создатель, собственно, Персидской империи Кир Великий по матери был скифом. Биография его закончилась в тот момент, когда он решил «наехать» на своих родственников. У берегов Окса (Амударьи) его армия была разгромлена скифским среднеазиатским племенем массагетов, а сам он в этой битве погиб. Причём, войсками массагетов командовала женщина – легендарная правительница Тамирида (или в греческой транскрипции Тамарис). Те же массагеты по прошествии некоторого времени потрепали армию Александра Македонского. Деталей этого позорного для Искандера дела мы не знаем – цензура уже тогда работала – но, может, он вошёл в историю как непобедимый только потому, что вовремя убрался со скифских земель. А другое его мероприятие против скифов кончилось ещё плачевнее: экспедиционный корпус под командованием стратега Зопириона в полном составе сгинул в поднепровских степях.

Умудрились скифы насолить и евреям, да, так, что если киммерийцев те назвали просто «богопротивным народом», то скифы стали прообразом библейского апокалипсического народа Магог (Книга Бытия, глава X, стих 2; Откровение святого Иоанна Богослова, глава XX, стих 7), который должен явиться с севера перед концом времён. А собственные ощущения от встречи со скифами эмоционально донёс до нас другой автор «Библии»: «…Вот идёт народ от страны северной, и народ великий поднимается от краёв земли; держат в руках лук и копьё: они жестоки и немилосердны, голос их шумит, как море, и несутся на конях, выстроены, как один человек, чтобы сразиться с тобой, дочь Сиона. Мы услышали весть о них и руки у нас опустились, скорбь объяла нас, муки, как женщину в родах. Не выходите в поле и не ходите по дороге, ибо меч неприятеля, ужас со всех сторон» (Книга пророка Иеремии, глава VI, стихи 22-25).

Не мудрено, что азиатские царьки со скифами дружеские отношения старались наладить любыми средствами, а потому с охотой женили своих наследников на скифских принцессах. В результате через полстолетия в передней и средней Азии не осталось ни одного правителя, в жилах которого не текла бы скифская кровь. Одним из таковых оказался индийский принц Сиддхартха Гаутама – будущий Будда! Его эпитет Шакья-муни переводится как «сакский [скифский] мудрец».

А это самый известный сегодня скиф – принц Сиддхартха Гаутама, он же Будда.

Свои азиатские владения скифы потеряли в одну ночь по собственной дурости. В 595 году до нашей эры царь Мидии Киаксар, поняв, что в открытом бою скифов ему не одолеть, заманил скифских вождей на переговоры, где те перепились, и пьяных перебил. Одновременно, против обезглавленных скифов начались масштабные боевые действия и их удалось-таки выпихнуть за Кавказский хребет. В «Велесовой книге» этот постыдный момент описывается, хотя, Ягайло Ган путается в этнонимах и называет мидийцев эланами, а скифов русичами (видимо, славяне IX века уже считали скифскую историю своей в доску). «И то елансте виедяе яко руште пияшуте многа и орче на незе верзетесе и вытежете иех. И се бо грядете волсево Хорязе и брате иего Словене. И тое рекста руштием: «Не тварзечете на даре тоя». И се руштие не слехоча. И се оупияче. И о тема днема еланьште ся вергоше на оне и розтрече иех. И се погыньсте тоа зряше руштие утече до степие [И тогда элане, видя, что русичи много пьют, решили на них наброситься и побороть их. И пришёл волхв Хорс и брат его Словен. И они сказали русичам: «Не напивайтесь этими дарами!». Но русичи их не послушали. И вот напились. И в тот день элане набросились на них и разбили их. И, погибель свою видя, русичи отошли в степи] » («Велесова книга», III 22).

Каким-то подозрительно знакомым и в чём-то родным показался мне этот эпизод. Долго я вспоминал, а потом всё же вспомнил. В декабре 1371 года рязанское воинство собралось в очередной раз идти отвоёвывать у москвичей уже тогда безвозвратно потерянную Коломну. Начали поход, разумеется, с попойки. Пили всю ночь, а на следующее утро, ещё пьяными выйдя из городских ворот, прямо здесь, на виду у всей Рязани, горе-вояки были отметелены поджидающей их в засаде московской дружиной будущего героя Куликовской битвы Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского – вот, оказывается, где и на ком он учился командовать засадными полками!

В Северном Причерноморье, откатившиеся из Азии скифы основали своё государство Великую Скифию. И на 500 лет она стала сильнейшей державой Евразии. А много это или мало, опять же, сравним с греками, с её современницей, если такое сопоставление будет корректным, с империей Александра Македонского – так, вот, та просуществовала 9 (девять!) лет. А в контексте нашей темы о Великой Скифии скажем лишь то, что под её крылом начал своё формирование новый этнос без рассказа, о котором мы не обойдёмся – славяне.

«Велесова книга» так и говорит: «…скифами перво-наперво были наречены наши пращуры». Вторит этому апокрифическому источнику и официально признанная Иоакимовская летопись: «Славен з братом Скифом, имея войны многие на востоце, идоша к западу, многие земли о Чёрном мори и на Дунае себе покориша. И от старшего брата прозвашася славяне».

Сами себя скифы предпочли запечатлеть не в пылу сражения, как «цивилизованные» греки, а, например, в гуманной бытовой сценке бинтования раненого.

Братские отношения между легендарными прародителями отражают действительно братские связи между скифскими и праславянскими народами. Доказывают это не только летописи и предания, но и археологические находки, подтверждающие, что со следующей напастью скифам и славянам пришлось бороться совместными усилиями. Напасть звалась сарматами.

Склонные всё легендировать греки считали сарматов потомками скифов и амазонок. Со скифами сарматы, действительно, были в родстве, а вот амазонок греки приплели в их праматери, видимо, в виду того, что у сарматов царил едва ли не матриархат. Женщины имели равное положение с мужчинами. Сарматских женщин Геродот описывал так: «…ездят верхом на охоту с мужьями и без них, выходят на войну и носят одинаковую с мужчинами одежду… Ни одна девушка не выходит замуж, пока не убьет врага». Сообщению Геродота вторит Помпоний Мела: «[сарматы] племя воинственное, свободное, непокорное и до того жестокое и свирепое, что даже женщины участвовали в войне наравне с мужчинами». Эти свидетельства подтвердили археологические исследования. Археологи установили, что в могилы сарматских женщин, даже, маленьких девочек, клались не только украшения и игрушки, но и оружие.

Жреческие же должности у сарматов занимались исключительно женщинами. Исповедавшийся ими культ, с обильными человеческими жертвоприношениями, отличался изуверством даже по меркам своего времени. Капища сарматских колдуний, обнесённые частоколами, с насаженной на каждый кол отрубленной головой, настолько плотно врезались в коллективное бессознательное русского народа, что до сих пор присутствуют в наших сказках под видом описаний жилища Бабы Яги.

В действительности же, их нашествие началось с того, что далеко в Средней Азии, на восточном берегу Арала, очередной пассионарий Аршак объединил несколько кочевых племён, образовавших народ парфян. Парфяне создали собственную империю и произвели революцию в военном деле: они изобрели тяжёлую кавалерию.

Вплоть до появления огнестрельного оружия, тяжелая кавалерия парфянского типа будет самым грозным родом войск. Именно из неё сформируется классическое западно-европейское рыцарство. А тогда закованные в броню всадники на специально выведенных, чтобы нести вес доспехов, конях, покрытых чешуйчатой бронёй, вооружённые четырёхметровыми копьями, способными нанизать нескольких противников сразу, и полутораметровыми прямыми мечами, вызвали своим появлением настоящий шок.

Парфянские катафрактарии мало чем отличаются от привычных нам образов западно-европейских рыцарей средневековья (реконструкция).

Не мудрено, что парфяне разгромили всех кого можно. Как они утюжили зарвавшихся римлян, хорошо описал Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях». У римлян ума хватило самим полезть на Парфию, тогда, когда её соседи откочёвывали от греха подальше. Одними из таковых были и сарматы, обитавшие к северо-западу от парфян.

Сарматы, как и киммерийцы, и скифы, было обобщённым названием нескольких арийских кочевых народов. Они довольно долго контактировали со скифами и, возможно даже, были близкородственными этносами. Конечно, за деньги, в качестве наёмников боспорско-понтийских царьков, они не без удовольствия мутузили друг дружку, но то было, что называется дело семейное. Ситуация изменилась, когда сарматы овладели парфянской тактикой и создали собственную тяжёлую кавалерию.

В 190-180 годах до нашей эры в Причерноморских степях разыгралась скифо-сарматская война. Лобовых ударов закованных в железо сарматских всадников скифская кавалерия, защищённая в лучшем случае сыромятными панцирями и вооружённая луками, акинаками и дротиками, выдержать не смогла.

Сармат повергает противника, судя по деталям одежды, скифа.

То, что произошло потом сообщил Страбон: «[сарматы] сделавшись сильнее, опустошили значительную часть Скифии и, поголовно истребляя побежднённых, превратили большую часть страны в пустыню». В чём была причина такой жестокости историки не установили, но факт, что из скифов спастись удалось только тем, кто успел сбежать. Часть их закрепилась в Крыму, основав Крымскую Скифию. Другая часть ушла за Дунай и создала в Добрудже Малую Скифию. А та часть, которая интересует нас, отступила на запад.

Тропа изгнанников привела их в район Карпат. Тут уже во всю бурлил мощнейший очаг этногенеза, напряжение в котором увеличивалось от того, что с юга на него давила расширяющаяся Римская империя. Здесь осколки народов Скифии вобрали в себя ряд местных племён и перестали быть безымянными беженцами – теперь они называли себя венедами/венетами. А происхождение своё они вели якобы от сына легендарного Скифа – Венда.

И вновь за образами легендарных праотцов ясно проглядывают отношения между реальными народами. Они и впрямь, что называется, нашли друг друга. Скифские иммигранты получили крышу над головой, а венетские дружины пополнились опытными рубаками, закалёнными в боях с неведомым доселе врагом. Возможно, что эти сплочённые в боях с сарматами бойцы стали неким центром кристаллизации для венетских племён. Так или иначе, после прихода переселенцев из Скифии, венеты стали восприниматься совсем по-другому. Даже римские авторы, в силу присущего им прозелитизма особо в «варварах» не разбиравшиеся, с этого момента начали отделять венетов от более знакомых им германцев и сарматов.

Ареал венетов на основе данных позднеримских авторов.

Слово Плинию Старшему: «Энигия населена вплоть до реки Вистулы сарматами, венетами, скирами». То же у Птолемея: «Заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеты – по всему Венедскому заливу…». А вот что у Тацита: «Венеты много заимствовали из нравов последних [сарматов], так как они, ради грабежа, исходили все леса и горы, какие только не существуют между певкинами и феннами [кельтами и финнами]. Однако, их следует причислить скорее к германцам ввиду того, что они и дома прочные строят, и щиты имеют, и любят ходить и даже быстро – всё это совершенно чуждо сарматам, всю жизнь проводящим в кибитке и на коне».

К слову о сарматах, чтобы завершить эту линию. Они и сами скоро появились в Прикарпатье побитые и несчастные. Воспользоваться плодами своих побед они не сумели. Расправившись со скифами, они первым делом передрались между собой и вскоре без труда были разгромлены новыми хищниками – языгами и роксоланами. Но уже и их время подходило к концу. История Древнего мира завершалась. Геополитические расклады начали определять новые силы, одной из которых – и не самой последней – стало славянство.