* * *

Зачинщиками Первой мировой войны 1914-1918 годов – войны за передел территориальных владений и сфер влияния – являлись считавшие себя обделенными Германия и Австро-Венгрия. Воспользовавшись в качестве предлога убийством сербскими националистами наследника престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, Австро-Венгрия, поддерживаемая Германией, начала боевые действия против Сербии. Россия, Фран¬ция предложили Австро-Венгрии уладить конфликт мирным путём, на что последовал категорический отказ. Подчеркивая свою решимость под-держивать подвегнувшуюся агрессии Сербию, Россия 17 июля начала всеобщую мобилизацию. В ответ Германия 19 июля 1914 года объявила войну России (поставив её в положение обороняющейся стороны), а 21 июля – Франции и Бельгии, хотя последняя заявила о своём нейтралитете. Выполняя союзнические обязательства, Великобритания 22 июля объявила войну Германии. Впоследствии на стороне Германии и Австро-Венгрии выступили Турция и Болгария.

Сразу же после объявления царского манифеста о всеобщей мобилизации, не дожидаясь официального уведомления из Сапожковского уезд¬ного воинского присутствия, полковник Л.Н. Гобято, как мог утешая и успокаивая находившуюся в интересном положении жену, засобирался в дорогу.

А у их дома стихийно собрались разом помрачневшие крестьяне, жаждавшие услышать, что скажет образованнейший, повидавший виды и понюхавший пороху человек. И Гобято произнёс приличествующие моменту и своему положению слова. На шапкозакидательство в них не было и намёка…

Перед отъездом из Морозовых Борок Леонид Николаевич заявил в волостном правлении, что поддерживает организующийся в селе общественный лазарет для раненых и содержание всех четырнадцати его коек берёт на себя до конца войны. Организация и управление лазаретом были возложены на управляющего имением Гобято, участника русско-японской войны Фёдора Максимовича Брысина, человека честного и рассудительного.

На железнодорожной станции Вёрда, где чета Гобято села на проходящий пассажирский поезд, толпились мобилизованные запасники, следовавшие на сборные пункты. Среди них и тот день мог находиться призывник из близ лежащего села Кривское Андрей Гаврилович Илюкин, тогда молодой отец моей матушки Александры. Он воевал в составе войск Юго-Западного фронта и, возможно, что и там могли пересечься пути-дороги прославленного генерала и рядового участника войны, объединенных общим делом служением Отечеству – великой России.

Много лет спустя, дед Андрей однажды поведал мне, школьнику, свое видение Первой мировой войны:
– Её зачинщиками были германцы и австрияки. Именно они первыми объявили войну России. Потом к ним присоединились турки и болгары. И что же нам, русским людям, оставалось делать? Задирать руки кверху и молить о пощаде? Мы оборонялись от напавших на нас врагов, защищали себя, сдаю землю. За неё, родимую кровушку проливали и умирали.
– А я вот недавно прочитал что мы хотели укрепиться на Балканах и овладеть Босфором и Дарданеллами – проливами из Чёрного в Средиземное море, – возразил я.

– Мало ли что в таких книжонках щелкоперы намолотят, – пренебрежительно отмахнулся дед. – Только никто из нас, фронтовиков, ни офицеры, ни солдаты не помышляли о каких-то захватах чужих владений: свои бы уберечь от загребущих соседей. Знали ведь, какие кусищи уже потеряла Россия. Вон американцы за сущие гроши прикарманили нашу Аляску, японцы оттяпали Курилы, Манчжурию и пол-Сахалина. Немцы только и ду-мали, как Украину и Прибалтику, а турки – Крым и Закавказье загра¬бастать.

Помолчав, раздумчиво промолвил:
– Никак не пойму только, с какой стати в дружках у турок и германцев православная Болгария оказалась и вместе с ними попёрла на нас войной? Не по-хрисиански отблагодарили «братушки» матушку-Россию, ценой огромных жертв вызволившей их из-под турецкого ига. Ведь и в 14-м году мы опять вступились за православных – сербов, которых хотели подгнуть под себя австрияки, подзуживаемые германцами.

Моя вера в печатное слово тогда была велика, но и деду-фронтовику не мог не верить. Мысли раздваивались… и так хотелось полной ясности. Лишь многие годы спустя понял: она, как любой идеал, недостижима. Но стремление к ней – необходимо: это естественные шаги перехода от детской наивности и всеверия к взвешенной взрослой мудрости. Однако уже в глубокой древности подметили: в мудрости этой – много печали… Возмущаясь щелкоперами, мой дедушка, как оказалось, был глубоко прав. Ведь ни одна война не была так извращена официальной советской историографией, как участие России в Первой мировой войне. Лишь после устранения компартии от монопольной власти стало возможным без прежней идеологической зашоренности дать истинную оценку программно-тактическим установкам большевиков, которые вызывали внутренний протест своим антипатриотизмом, откровенным пренебрежением к национальным интересам России, полным нежеланием считаться с возможными трагическими последствиями своих разрушительных действий.

Возьмём, например, лозунги большевиков: всячески способствовать поражению своего правительства (значит, своей страны) в войне, превратить межгосударственный конфликт в братоубийственную гражданскую войну, брататься (так и хочется написать «якшаться») с вражескими солдатами на фронте и др.

Выдвинутые Лениным, отсиживавшимся от военных невзгод в сытой и уютной нейтральной Швейцарии, шумно поддержанные большевиками-эмигрантами, они отвечали настроениям люмпенской и непатриотической части российского общества, перекрашивая уклонявшихся от тягот и опасностей окопной жизни трусов и дезертиров в неких политических фигурантов-революционеров…

Истинных же сынов России, сражавшихся с её вековыми врагами –Германией, Турцией, Австро-Венгрией, – подрывная большевистская пропаганда презрительно н глумливо обзывала пушечным мясом.

Мне, внуку ветерана Первой мировой войны, за деда Андрея и его боевых товарищей – солдат, как он сам, за офицеров, как лётчик штабс-капитан П.Н. Нестеров, генералов, как Л.Н. Гобято, – было досадно и обидно…

* * *

Начальный период Первой мировой войны для Россия ознаменовался наступлениями русских войск на всех трёх фронтах – Северо-Западном, Юго-Западном и Кавказском.
Основной задачей Юго-Западного фронта, в состав которого входила 35-я артиллерийская бригада, командиром 2-го дивизиона которой был назначен полковник Л.Н. Гобято, являлся разгром находившихся в Галиции австро-венгерских войск, чтобы сорвать их вторжение в Польшу. Сначала бои шли в переменным успехом: на южном участке он сопутствовал русским, на северном – неприятелю. Однако потом противник и там был не только остановлен, но под натиском наших частей начал отходить.

Буквально с первых дней Галицииского наступления русская полевая артиллерия практически не выходила из боя, естественно, дивизион Л.Н. Гобято тоже. Более того, вскоре он, помимо выполнения штатных обязанностей артиллерийского начальника, стал командовать авангардом дивизии, состоявшим из двух батальонов 140-го Зарайского пехотного полка. Дебют оказался удачным: именно его умелая распорядительность во время ожесточенных встречных боев 15-20 августа в районе деревни Терношин, мужество и стойкость солдат и офицеров, особенно артиллеристов, в значительной мере предотвратили разгром попавших под внезапный удар частей нашей 35-й пехотной дивизии. И 27 августа начальнику авангарда полковнику Л.Н. Гобято был дополнительно подчинён 139-й Моршанский пехотный полк.

Так талантливый артиллерийский офицер стал превращаться в общевойскового командира, обнаружив при этом незаурядные качества хорошего военачальника. И высочайшим указом от 31 августа 1914 года за отличия, оказанные в боях против австро-венгров, Леонид Николаевич Гобято был произведён в чин генерал-майора. А уже 5 сентября его поставили во главе специального отряда, состоявшего из двух пехотных полков и артиллерийского подразделения из 24 орудий. Он предназначался для участия в наступлении ваших войск на варшавском и ивангородском направлениях. Оно началось 5 октября и длилось около месяца. Русские войска создали угрозу вторжения в Венгрию и Силезию. Однако на дальнейшее продвижение им не хватило сил.

Тем белее, что в тылу остался блокированный город-крепость Перемышль.

Предпринятая генералом А.А. Брусиловым попытка взять его с ходу не увенчалась успехом. Ведь Перемышль относился к числу сильнейших крепостей Европы. Лежащий на сильно пересеченной местности, город был защищен двумя кольцами фортов и противопехотных укреплений. По воспоминаниям участника его штурма, это была «не крепость, а ад кромешный. Идёшь – проволочные заграждения, изгороди, канавы, дно которых завалено битым стеклом в цементе, рвы с водою, бетонные стенки с электропроводкой, а совсем близко – бруствер со стальной сеткой». Гарнизон Перемышля насчитывал около 130 тысяч человек и свыше 1000 орудий, упрятанных в скалы, закованных в бетон, защищённых валами и бронеколпаками. Запасы боеприпасов и продовольствия позволяли ему выдержать долгую осаду, тем более, что и Вена, и Берлин обе¬щали скорую помощь, однако таковой он так и не дождался – и 9 марта 1915 года вынужден был сдаться.

Во время осады Перемышля генерал-майор Л.Н. Гобято командовал 32-й и 35-й артбригадами соответственно. А 6 мая 1915 года его назначили начальником юго-западного сектора павшей крепости. И если несколько недель назад он, как и другие русские, ломал голову над тем, как скорее и с меньшими потерями её взять, то теперь с не меньшие старанием и усилием лихорадочно готовил свой участок к обороне.

И было отчего. Воспользовавшись пассивным поведением англо-французских войск на Западном фронте, немцы спешно перебросили резервы на восток – и 1 мая 1915 года прорвали русский фронт в районе города Горлице. Совокупные германские и австро-венгерские войска значительно превосходили русские, особенно в оснащении тяжелой артиллерией, которая была особенно эффективна при штурме долговременных укреплений. И их воздействие скоро в полной мере испытали на себе защитники Перемышля: непрерывнй вражеский огонь продолжался целых 5 дней. В результате все укрепления юго-западного сектора были практически смешаны с землей. Но генералу Л.Н. Гобято и его воинам надо было держаться во чтобы то ни стало: необходимо было дать возможность русским частям оторваться от противника и занять новые укреплённые позиции. Поэтому они оборонялись по-старинному: уцелевшие пушки выкатывались на «картечь», с прорвавшимися вражескими солдатами сходились в рукопашную…

Как это было всегда, Леонид Николаевич находился на самих ответственных и потому самих опасных участках боя. Своим присутствием, выдержкой и умелым командованием он не раз выправлял, казалось бы, безвыходное положение.
Особенно тяжёлым выдался день 19 мая. Оборвалась полевая телефонная связь с подразделениями, защищавшими свои позиция у селения Нанкло – ключевого участка юго-западного сектора обороны Перемышля. Презрев смертельную опасность, Леонид Николаевич вскочил на коня и в сопровождении адъютанта поручика Кучкеля помчался туда. И поспел в самое время: почерневшие от порохового дыма и грязи, отстреливаясь последними патронами, русские пехотинцы отползали (не убегали!) со своих позиций.
Мгновенно ощенив обстановку, Гобято выхватил из ножен украшенную Георгиевские темляком наградную шашку с надписью «За храбрость» и, вылетев впереди солдатской цепи, выкрикнул известные каждому рус¬скому воину слова боевого призыва «За Веру, Царя и Отечество!» В страшном грохоте боя лишь самые ближние услышали его, но своего отважного генерала, бесстрашно подставившего себя под вражьи пули, увидели все. И солдаты, ощетинившись знаменитыми русскими трехгранными штыками, с криками «Ура!» ринулись вслед за ним. Не выдержав рукопашной схватки, враг бежал.

Но в последние минуты этой страшной схватки случилось непоправимое: Леонид Николаевич Гобято был смертельно ранен в живот. Через сутки, в ночь на 21 мая 1915 года, он скончался. И было ему всего 40 лет.

Указом императора Николая II Леонид Николаевич Гобято был посмертно произведен в чин генерал-лейтенанта и награжден орденом Святого Станислава I степени с мечами.

Ученый и изобретатель, герой двух войн Георгиевский кавалер генерал-лейтенант Леонид Николаевич Гобято похоронен на Рязанской земле – в селе Морозовы Борки Сапожковского района.

…В полевой записной книжке генерала Гобято имеется такие слова: «Каждый человек должен принести дань Отечеству; одна отдают ему свой талант, другие свой труд; одни отдает свои бессонные ночи, другие – свою кровь».

Сам Леонид Николаевич Гобято отдал горячо любимому им Отечеству – России всё, включая самое дорогое – свою жизнь.