Предисловие

ХVIII-е столетие составляет знаменательную эпоху в истории нашего государственного развития. В течение этого столетия в различных сферах русской жизни вырабатываются первые признаки приближающегося перехода к новым началам государственного быта, не похожим на все, унаследованное от старого московского царства. — Колеблется крепостной уклад старой государственности. Подготовляется нарождение свободно-самоуправляющихся общественных союзов. – Законодательные акты Екатерины II, подводя итог тому, что было достигнуто в этом направлении к началу последней четверти ХVIII ст., санкционировали два общественных соединения нового типа: корпорацию привилегированных землевладельцев – «дворянское общество» и всесословное «общество градское». – Подробности каждой из этих организаций нам известны, мы можем изучать их по жалованным грамотам 1785 года. Но текст названных грамот ничего не сообщит нам ни о том, как возникли эти новые для того времени общественные формы, ни о том, в какое отношение встали провозглашенные в Екатерининских грамотах начала к русской действительности того времени. Для ответа на эти вопросы требуется предварительное изучение всей социальной истории России XVIII ст., для которого сравнительно еще так немного сделано в нашей научно-исторической литературе.

Настоящее исследование посвящено изучению посадской общины в России XVII ст. за время, протекшее между двумя крупными реформами городского устройства: учреждением Петровских магистратов и введением городового положения Екатерины II.

Отмеченный момент может представить особенный интерес для исследования эволюции городского самоуправления в старой России. То была пора перекрестного взаимодействия старых и новых начал муниципальной жизни. С одной стороны посадская община в течение всего этого периода остается такой же общиной торгово-промышленных тяглецов, какой она была и в старом московском царстве. – С другой стороны, начиная с Петра I, правительство пытается влить в эти старые мехи новое вино заграничного привоза. В Петровском регламенте главному магистрату, в инструкции городовым магистратам ясно проводится стремление создать из русского тяглого города центр промышленности и культуры и заложить в рамках городской жизни основания общественного самоуправления. После кратковременной реакции против муниципальной реформы Петра I Елизавета восстановляет петровские магистратские учреждения почти во всей их неприкосновенности. Екатерина II еще настойчивее выдвигает проблему возрождения русского города к новой жизни. Она мечтает о заведении в городах тогдашней крепостной России «третьего сословия» на западноевропейский манер. Она хочет возвысить русский город на степень его западного собрата.

Мне казалось, что изучение фактического состояния русской городской общины в период такого столкновения глубоко архаических корней городской жизни с идущими сверху законодательными экспериментами может представить несомненный научный интерес. В какой мере появление этих экспериментов оправдывалось разложением того строя, который они должны были реформировать и, наоборот, в какой мере их осуществление в свою очередь содействовало этому разложению? Вот небезразличные для историка и социолога вопросы, которые могут быть освещены не иначе, как изучением фактического положения общинно-городской жизни интересующей нас эпохи.

В нашей литературе имеются почтенные труды по истории законодательных мероприятий XVIII ст., касавшихся устройства русского города. Это известные работы Плошинского, Иригары, Дитятина. В предлагаемом исследовании мы попытались осветить другую сторону того же вопроса. Мы поставили себе задачу выяснять те реальные условия, в которых протекала фактически жизнь городской общины того времени и которые могут быть изучены только на основании еще неизданного архивного материала.

Городская община XVIII ст. оставалась такой же сословной посадской общиной, какой она была и в эпоху московского царства. Вот почему и наше исследование, посвященное изучению общинного городского устройства, касается только посадского населения городов того времени. Исследование разбивается на четыре части. В первой части рассматривается тот социальный материал, из которого строилась посадская община XVIII ст., а именно состав посадского населения, степень его численного развития и характер, его социальной дифференциации. В двух следующих частях — второй и третьей – изучается тяглая организация посадской общины, а именно организация посадских служб и платежей, причем главной задачей изучения ставится выяснение того, в какое соотношение стала организация посадского тягла к социальному строению посадской общины. Наконец, четвертая и последняя часть посвящена очерку мирского посадского самоуправления, а именно деятельности мирского посадского схода и всех примыкавших к нему исполнительных органов. Здесь рассматривается, как отразилось тяглое положение посадской общины на характере и пределах мирского самоуправления и как повлияла роль различных групп посадского населения в отправлении общинного тягла на характер и степень участия каждой из этих групп в деятельности мирского схода.

В основу рассмотрения всех этих вопросов положен архивный материал, главным образом дела главного магистрата, городовых магистратов, камер-коллегии и сената, хранящиеся в московском архиве министерства юстиции, а также дела комиссии о коммерции, хранящиеся в петербургском архиве департамента таможенных сборов. Исчерпывающее знакомство с этим необозримо громадным документальным материалом превышает силы отдельного исследователя. Вот почему, решаясь предложить вниманию читателей настоящую работу, основанную на изучении лишь известной части этого материала, я сознательно иду навстречу возможным упрекам в пробелах и упущениях в тех или других частях своего исследования. Смотря на эту работу лишь как на предварительный осмотр относящегося к данной теме материала, я решаюсь предположить, что она может принести известную долю пользы для будущих исследователей в качестве первоначальной ориентировки в соответствующих вопросах, если только научная критика признает правильною самую постановку, данную в предлагаемом сочинении этим вопросам.

Чем обильнее будут дальнейшие дополнения, вызванные настоящей работой, чем скорее устареет эта книга, тем большое удовлетворение получит ее автор.

Заключение

В заключение настоящего исследования считаю не излишним указать в немногих словах на взаимную связь его отдельных частей... Я рассмотрел порознь социальный состав, тяглую организацию и строй самоуправления посадской общины XVIII ст. Сопоставляя результаты этих исследований, нетрудно заметить, что организация посадского тягла обусловлена социальной структурой посадской общины, а господствующие черты муниципального устройства в этой общине определялись ее податными и служебными обязанностями по отношению к государственной власти.

Социальный состав типичной посадской общины XVIII ст. слагался из небольшой кучки богатых купцов и многочисленной малотяглой массы мелких торговцев, ремесленников, чернорабочих и хлебопашцев. Эта малотяглая масса находилась в сильнейшей экономической зависимости от маленькой кучки первостатейных, «лучших» людей местного посада. Организуя посадское тягло, государственная власть воспользовалась этими фактическими отношениями и воздвигла на их основе стройную схему посадско-общинной круговой поруки при отправлении государственных повинностей и служб, возложенных на посадскую общину. — Доля ответственности каждого участника такой круговой поруки была прямо пропорциональна степени его «пожиточности» и таким образом «первостатейные» члены общины являлись главными и первыми ответчиками перед государственною властью за тяглоспособность всей общины; этот порядок применялся как к отправлению служб, так и к отбыванию податей. – Службы отправлялись мирскими очередями, причем однако к каждой статье обыкновенно приурочивался определенный круг служб, а именно; малотяглые члены общины отправляли наибольшее количество менее ответственных служб, а на долю первостатейных людей выпадало сравнительно меньшее количество служб, но за то таких, которые были сопряжены с более важной имущественной ответственностью. Подавшие на посадскую общину прямые налоги разводились между общинниками по животам и промыслам, так как все они, не исключая и подушного налога, носили репартиционный характер. В значительной мере таким же характером проникался порядок и косвенного обложения. Таможенные, кабацкие и канцелярские сборы взимались по определенным окладам, а в силу широкого применения содержания этих сборов на вере и на местных магистратах все недоборы по окладам раскладывались на всю общину по обычным приемам мирского развода. Прямым последствием организации посадского тягла на началах круговой поруки являлось дальнейшее усиление зависимости малотяглой массы от первостатейных людей, которые несли за всю общину финансовую ответственность перед государством. Зато та же ответственность выдвигала первостатейных людей на первый план на поприще посадского мирского самоуправления, получавшего в силу этого резко выраженную олигархическую окраску. Главные плательщики за мир являлись и полновластными распорядителями на мирском сходе, тем более, что и в XVIII в. согласно старинным традициям мирское самоуправление рассматривалось прежде всего, как орудие осуществления фискальных задач и интересов. Яркое выражение такого взгляда мы нашли в постановке муниципальных выборов в изученном нами периоде. Мы встретились здесь с тем же началом принудительной поруки, которое лежало в основе организации и посадского тягла.

Однако, как ни велико было первенствующее значение этого начала в строе посадского хозяйства и в строе посадского самоуправления, — им не исчерпывалось содержание посадско-общинной жизни интересующей наст эпохи. Формы общинной жизни, хотя и приспособляемые преимущественно к удовлетворению фискальных потребностей государства, сами по себе представляли известную почву для появления в среде посадских общин стремлений к истинной автономии. Мы имели возможность отметить зародыши этих стремлений и в сфере мирского хозяйства и в сфере муниципальных выборов. Но то были только зародыши, для укрепления и широкого развития которых в окружающей обстановке не доставало благоприятных условий. Эти стремления могли бы найти для себя свободный исход лишь с устранением крепостного характера посадкой общины.

Рассматривая строй посадской общины в течение первых трех четвертей XVIII ст. мы могли однако заметить что крепостной характер ее к концу изучаемого периода медленно, но постепенно шел на убыль. Этот процесс и подготовил почву для коренной реформы муниципального строя, осуществленной в 80-х гг. XVIII ст. Перемены, постепенно назревавшие в сфере государственного хозяйства России, привели к разрушению изученной нами системы посадских служб и платежей. Замена верных служб откупной системой взимания косвенных сборов сильно урезала размеры посадских служб и видоизменила их господствующий характер: вместо служб государственных сборов теперь выступили на первый план службы по местному мирскому управлению. Отмена внутренних таможен и большинства канцелярских сборов и наконец снятие с посадских обществ подушного налога разрушили в самых основаниях прежнюю систему специального посадско-общинного тягла, построенную на начале круговой поруки. С тем вместе устранялась необходимость поддерживать законодательным путем как выделение посадских тяглецов в особую замкнутую общину из среды прочего городского населения, так и олигархический характер муниципального строя. Городовое положение 1785 г., создавшее всесословное общество градское, и заменившее прежние мирские посадские сходы градской думой – представительным органом всех городских домовладельцев — и выразило собой этот новый фазис, в который вступало теперь развитие муниципальной жизни в России.

Скачать книгу