Названия городов и сел, гор, рек и других географических объектов непосредственно отражают социальные условия жизни человеческого общества, специализацию и уровень развития хозяйства, природные условия, характерные для тех или иных мест проживания людей. Именно поэтому географические названия во всем мире считаются ценнейшими памятниками истории и культуры народа. Однако их специфическая особенность - «нематериальность» - делает их крайне уязвимыми. Созданные народом названия могут жить тысячелетиями, но могут быть и уничтожены одним росчерком пера в угоду конъюнктурным политическим соображениям. Очевидно, однако, что неоправданное изменение географических названий - это не меньший вандализм, чем уничтожение памятников, церквей, дворцов и других объектов материальной культуры.

Наше Отечество - единственная страна в мире, где в течение семи десятилетий происходили массовые переименования городов, сел, улиц, безжалостно истреблялась историческая память народа, уничтожались национальные черты местной топонимии. В отношении к названиям царил исключительно идеологический подход. Названия, отражавшие дореволюционные исторические реалии, признавались идейно вредными и взамен насаждались названия-новоделы по именам Ленина, Сталина и кучки других деятелей высшего партийно-государственного звена или по именам местных партийных функционеров; во всех республиках десятками тиражировались безликие, затасканные названия типа Октябрьский, Первомайский, Советский, Комсомольский, Лазурный, Раздольный, Светлый, Ясный.

Топонимия подвергалась такому же геноциду, как и репрессированные народы: вслед за насильственным выселением немцев Поволжья, крымских татар, калмыков и других народов немедленно следовало уничтожение национальной топонимии: некоторые названия исчезали вместе с покинутыми селениями, но большая часть наименований срочно заменялась новыми.

Подобный подход лишал названия их неприкосновенности, постоянства во времени и из памятника истории превращал их в нечто сиюминутное, отражающее очередную партийную установку. Переименовывались и получали «созвучные эпохе» названия края, области и районы, города, села и деревни, промышленные предприятия, учреждения, учебные заведения и т. п. В результате возникала искусственная, непонятная населению география, начисто лишенная историзма. Только в этой новой географии могло существовать такое образование, как Сталинабадская область, включавшая районы: Ворошиловобадский, Кагановичабадский, Кировабадский, Куйбышевский, Микоянабадский, Молотовабадский, Октябрьский, Орджоникидзеабадский, Сталинабадский.

Этот же принцип номинации доводился до уровня волости, сельсовета, деревни: в Клинском уезде Московской губернии в начале 1920-х годов появилась Свердловская волость (центр - село Свердлово-Новое), включавшая Марксовский и Ленинский сельсоветы с деревнями Карл Маркс и им. Троцкого - в первом, Зиновьево и Ленино - во втором.

По правилам этой новой географии краям, областям, районам можно было присваивать названия, не связанные с наименованиями их центров. Так появился Орджоникидзевский край с центром в городе Ворошиловск (Ставрополь), а в Московской губернии - Коммунистический район (центр - село Рогачево), Пролетарская волость (центр - город Мытищи), Ленинский район (центр - город Видное).

Не лучше обстояли дела и с внутригородской топонимией. Шквал переименований обрушился на все города, но особенно пострадал Санкт-Петербург. До 1917 г. столица России имела развитую и в целом вполне удовлетворительную топонимическую систему, включавшую около 1500 названий набережных, проспектов, площадей, улиц, мостов и т. п. В советское время более пятисот из них были изменены, а около четырехсот названий исчезло в связи с утратой объектов, то есть сохранилось менее половины дореволюционных названий. Новые наименования оригинальностью не блистали. В их числе находим идеологические штампы и лозунги: мосты Свободы и Равенства, площадь Пролетарской диктатуры, улицы Братства, Красных Зорь, Деревенской Бедноты, проспект Советский, остров Трудящихся и т. п., а также пространный «поминальник» от Марата и Робеспьера до Брежнева и Косыгина. Многие из этих названий существуют до сих пор.

Значительным переименованиям подверглись и улицы Москвы, где новые названия подбирались по тем же установкам, что и в Петрограде-Ленинграде (показательно, что после визита в Москву гитлеровского посланца Иоахима фон Риббентропа родился анекдот о переименовании подмосковного города Химки в Иоахимки, вполне реалистично отражавший обычаи того времени). Поэтому можно понять тех, кто всерьез полагал, что Маленковская улица и Хрущевский переулок в Москве названы по фамилиям соответствующих партийных деятелей. В Санкт-Петербурге же в наши дни потребовалось участие авторитетных знатоков истории города, чтобы доказать исконность названий Ждановских набережной и улицы.

Эта деятельность, приводившая к разрушению исторической памяти народа, осуществлялась отнюдь не стихийно и постоянно регламентировалась высшими органами советской власти - ВЦИК и ЦИК СССР. За период с 1923 г. по 1936 г. ими было принято двенадцать декретов и постановлений, определявших правила переименования всех населенных пунктов или их отдельных категорий. Завершается эта серия постановлением ЦИК СССР о прекращении с 1 июня 1936 г. переименований городов, райцентров, местечек и железнодорожных станций. После принятия постановления переименования продолжались с прежней интенсивностью. Затем попытки упорядочения переименований надолго прекращаются, пока не появляется известный указ Президиума Верховного Совета СССР от 11 сентября 1957 г., который требовал прекратить присвоение географическим объектам имен общественных деятелей при их жизни и впредь производить только посмертное присвоение имен. Все последующие указы и постановления, вдававшиеся с целью упорядочения наименования и переименования городов и других объектов, содержат ссылки на этот указ.

Регламентируемые таким образом переименования подвергли топонимическую систему страны серьезным изменениям. С первых же дней существования советской власти начали устраняться названия, образованные от слов царь, император, князь: Царевококшайск и Царевосанчурск превратшшсь в Краснококшайск и Санчурск, Императорская Гавань - в Советскую Гавань, станица Великокняжеская и деревня Князь-Озеро стали соответственно Пролетарская и Червоное («красное»). К счастью, при проведении подобных кампаний приходилось считаться с необъятностью российских просторов, поэтому реализация таких кампаний никогда не бывала полной. И сейчас в разных местах России встречаются Царево-Займище, Царичанка, гора Царь, Княгинино, Князевка, Князь-Волконское и другие подобные названия.

Наименования, образованные от императорской фамилии Романов, были искоренены в первые годы советской власти: Романов-на-Мурмане стал называться Мурманск (1917 г.), Романово-Ленино (Белоруссия, 1918 г.), Романово-Борисоглебск - Тутаев (1918 г.). Романовский Хутор - Кропоткин (1921 г.) и т. д. То, что некоторые из этих названий не имели отношения к царской династии, во внимание не принималось. Например, селение Романово, вошедшее в XIX в. составной частью в город Романово-Борисоглебск, было основано в XIV в. князем Романом Васильевичем и названо по его имени. Не имела отношения к царской фамилии некогда глухая белорусская деревня Романово. Характерно, что эта деревня, как и некоторые другие деревни Романово, при переименовании получила название Ленино, что может рассматриваться как топонимическое отражение народного восприятия революции просто как смены царя: был Романов, стал Ленин, стало быть, нужно менять и Романово на Ленино.

Уничтожались также названия, присвоенные по личным именам Представителей царствующего дома, например: Елизаветград, Елизаветполь, Екатеринбург, Екатеринодар, Николаевск, Новониколаевск, Алексеевск. Но часть подобных названий благополучно пережила эпоху переименований и сохранилась до настоящего времени: Александрия, Александровск-Сахалинский, Мариинск, Мариинский Посад, Николаевск-на-Амур, Павлоград, Павловск.

Ликвидировались названия, связанные с фамилиями так называемой «знати». В эту категорию попадали и помещики, а поскольку три четверти деревень России называлось по землевладельцам, полная ликвидация таких наименований оказывалась в принципе невыполнимой. Безоглядное же уничтожение названий, связанных с именами «помещиков и генералов», приводило к серьезным историко-культурным потерям. Например, город Пржевальск, названный в память о великом русском путешественнике, исследователе Центральной Азии Н. М. Пржевальском, был переименован в Каракал, поскольку Пржевальскому за его научные заслуги было присвоено генеральское звание.

Известно, каким гонениям подвергалась церковь после установления советской власти, однако в 1926 г. ВЦИК специальным декретом предложил местным органам прекратить ходатайства о переименовании селений, имеющих названия по церковным праздникам или по именам святых, что было вызвано исключительной распространенностью этих названий в России. Иную позицию занимал Союз воинствующих безбожников. На конференции его Московской организации (1929 г.) было принято решение добиваться переименования городов и улиц, носящих религиозные названия. Непосредственными жертвами этого решения были переименованные в 1930 г. подмосковные города Сергиев (Загорск), Богородск (Ногинск), Воскресенск (Истра). Но в других областях России безбожники были не столь воинственны, благодаря чему уцелели названия многих городов, в том числе областных центров Архангельск и Благовещенск, а также ряда меньших городов: Белая Церковь, Богородск (Нижегородская обл.), Спас-Деменск, Спасск-Дальний, Спасск-Рязанский, Троицк и ряд других, менее известных.

Уцелели также «религиозные» названия многих сел и деревень. Так, только в Московской области в настоящее время насчитывается (вместе с производными названиями): Архангельское - 7 раз, Благовещенское- 5, Богородское-6, Воскресенское-10, Рождественское-16, Спас, Спасское - 21, Николо-, Никольское - 29 и т. д.

Вскоре после установления советской власти началось устранение разного рода «неблагозвучных» названий, имеющих неприятный для местных жителей смысл. Такие названия были образованы преимущественно от фамилий землевладельцев, производных от личных имен и прозвищ, которые по современным понятиям имеют уничижительный оттенок в значении или являются элементами просторечия. В числе таких имен и прозвищ находим Балда, Дурак, Остолоп, Боров, Свинья, Кобыла, Жеребец, Кобель, Сука, Бардак, Блуд, Брюхо, Вшивко, Сопля и т. п. Здесь и ряд имен, характеризующих бедность их носителей: Безпортошный, Гологуз, Голодный, Несыт, Неел, Горемыка, Терпигорев, от которых могли быть образованы названия деревень типа знаменитых некрасовских: Безпортошное, Гологузово, Голодаевка, Несытая, Неелово, Горемыки, Терпигорево.

Подобные названия деревень в 1920-х годах были объектом переименований: Соплино стало Тимирязево (Тверская губ., 1924 г.), Брюханово-Красное (Томская губ., 1925 г.), Плешки-Октябревка (Владимирская губ., т), Дураково - Кольцово (Вологодская губ., 1926 г.), Вшивка- Борисовка (Нижегородская губ., 1925 г.), Псарня - Каменева (Тверская губ., 1926 г.). Велась замена и в последующие годы, причем особенно много таких названий было заменено в 1960-х годах.

При устранении неблагозвучных названий было много переборов. Заменялись названия Брюхово, Волчье, Загрязье, Коровий Брод и т. п. В 1965 г. город Лаптево был переименован в Ясногорск. Происхождение старого названия известно: оно образовано от фамилии Лаптев и находится в одном ряду с названием море Лаптевых, принятым в мировой гидрографической литературе. Однако даже косвенное упоминание о лапте было сочтено оскорбительным напоминанием о «лапотной Руси», в результате чего к многочисленным Ясная, Ясное, Ясный, Ясногорка, Ясногорский добавился еще и Ясногорск. Улучшение топонимии оказалось весьма сомнительным.

Названия, которые появлялись взамен отменяемых, были очень разнообразны. Конечно, часто в основе новых названий оказывалась местная топонимия, были и названия, характеризующие географическое положение, различные особенности селения и т. п. Но с самого начала видное место принадлежало названиям идеологизированным, таким, например, как: Вождь Пролетариата, Коминтерн, Коммунар, Новый Быт, Новый Строй, Парижская Коммуна, Правда, Пролетарск, Свободный, Советский, Труд, Ударный и т. п. Часто выбор нового названия производился по контрасту со старым названием: Великокняжеская -Пролетарская, Генеральский - Красноармейский, Дворянский - Крестьянский, Потемкинская - Пугачевская и т. д.

Особенно часто в новых названиях употреблялась основа прилагательного красный. Цвет революции противопоставлялся контрреволюционному белый. Поэтому в ряде названий определение белый, исторически связанное с понятием «свобода» и реже - с реальным цветом, заменялось на красный: Белый Ключ стал Красным Ключом, Струги Белые - Стругами Красными. Чаще определение красный добавлялось к топонимам: селения Баки, Лиман, Окны, Сулин и многие другие были превращены в Красные Баки, Красный Лиман и т. д.

«Красными» были названы столицы ряда республик: Кызыл - «красный» (Тува), Улан-Удэ - «красная Уда» (Бурятия), Йошкар-Ола (Марий-Эл) и Нарьян-Мар (Ненецкий авт. округ) - «красный город». Наконец, многие селения после переименования получили названия с элементом красно- или Красный: Красноград, Краснодар, Краснознаменск, Красномайский и т. п., а также Красный Луч, Красный Маяк, Красный Профинтерн, Красное Эхо и многие другие.

С первых послереволюционных лет в практику входит присвоение персональных мемориальных названий, причем со временем присвоение таких названий становится главной целью переименований. Обычай присвоения персональных названий по именам царей, императоров, феодалов имеет давнюю историю. Еще при Александре Македонском (IV в. до н. э.) восемнадцать городов получили название Александрия. При римском императоре Цезаре Августе его имя было присвоено двадцати двум городам. При этом, однако, следует подчеркнуть, что и Александр Македонский, и император Август присваивали названия новым городам, ими же основанным и построенным. Этого же принципа придерживались и более поздние властители. В частности, русские города Владимир, Ивангород, Юрьев, Ярославль также носят имена князей-основателей этих городов.

В Российской империи этого правила придерживался Петр Великий: город Петровск (ныне районный центр Саратовской обл.), Петергоф (Петров двор, ныне Петродворец), Петровский завод (ныне Петрозаводск), Екатеринбург (в честь жены Екатерины Алексеевны) основаны им самим или при его жизни. Это правило в основном соблюдается и при последующих императорах: Елизаветград, Екатеринослав, Екатеринодар, Мариуполь, Павлеоград и ряд других городов основаны как крепости или административные центры в царствование Елизаветы Петровны и Екатерины II и сразу получили соответствующие названия.

Были и переименования: после присоединения Финляндии к России город Васа, носивший имя шведской королевской династии, в честь Николая I переименован в Николайштадт; при преобразовании слободы Мечетной в город он был назван Николаевск в честь того же Николая I; село Кийское после преобразования в город Кийск почти сразу было переименовано в Мариинск в честь Марии Александровны, жены Александра II; поселок Гусевка, возникший при строительстве моста через Обь, получил название Новониколаевск по имени Николая II. Могут быть приведены и некоторые другие примеры, но во всех случаях речь идет об одиночных переименованиях, относящихся к небольшим селениям, зачастую лишь недавно основанным.

При советской власти картина меняется. В первые годы, пока был жив Ленин, сохранялся порядок, существовавший при императорах: имя Ленина получили восемь небольших населенных пунктов, из которых самыми крупными были села Талдом (в 1918-1929 гг. Ленинск) и Пришиб (с 1919 г. - Ленинск, Волгоградская обл.). Имя второго вождя революции - Л. Д. Троцкого - получил в 1918г. поселок Иващенково (Троцк, ныне Чапаевск, Самарская обл.).

Но уже смерть В. И. Ленина была ознаменована переименованием бывшей столицы Российской империи Санкт-Петербурга, города, основанного Петром Великим, в Ленинград. Этим было положено начало безудержной гонке переименований не только небольших городов, но и крупнейших губернских центров. Принцип «сначала построй город, а затем присваивай ему свое имя», в целом неукоснительно соблюдавшийся со времен Александра Македонского, был окончательно предан забвению. Особо следует отметить, что если при переименованиях последние российские императоры и даже Ленин не позволяли себе подниматься выше сел или небольших городков, то у большевистских вождей излюбленным объектом для увековечения своих имен стали губернские города.

Всего к 1941 г. было переименовано двадцать четыре крупных города страды (центры бывших губерний, новых краев и областей, столицы союзных республик), причем двадцать из них в 1924-1940 гг. получили персональные названия в честь руководителей партии и государства: Ленина, Сталина, Ворошилова, Калинина, Кирова, Куйбышева, Молотова, Орджоникидзе, Петровского, Свердлова, Фрунзе, а также приближенных к ним лиц: Горького, Джамбула, Чкалова. Одновременно шло интенсивное переименование меньших городов, которым наряду с именами вождей, стоявших у власти, присваивались также имена многих других деятелей - от Маркса и Энгельса до местных партийных функционеров.

Было нормой в честь одного партийного деятеля называть несколько городов, поселков, сел, деревень. Так, на 1954 г., первый год после смерти Сталина, когда можно было подводить итоги его топонимической деятельности, только среди названий городских поселений (городов и поселков городского типа) имя Кирова встречалось 23 раза, Ленина - 16, Сталина - 12, Орджоникидзе - 8, Ворошилова, Дзержинского, Кагановича, Калинина, Куйбышева, Молотова - по 5 - 6 раз, Буденного - 4, Свердлова - 3; с учетом названий негородских поселений эти показатели возрастают в 10-20 раз.

Столь многократное именование в честь одного и того же лица требовало для сокращения числа повторяющихся названий использовать наряду с фамилиями также псевдонимы, имена, отчества, например: Ленинск, Ульяновск, Ильичевск; Орджоникидзе, Серго; Куйбышев, Валериановск; Шаумяновск, Степанаван; Розовка, Люксембурги и т. д. Кроме того, приходилось изощряться в использовании словообразовательных средств, вплоть до применения таких неудобопроизносимых конструкций, как Беднодемьяновск или Карло-Либкнехтовск; применять не встречавшиеся ранее в русской топонимии модели типа Пошехонье-Володарск или Кирово-Чепецк, Днепродзержинск или Днепропетровск.

Характерная особенность советской мемориальной топонимии - ее недолговечность, быстрая смена названий в зависимости от политической коньюнктуры. Первыми были отменены названия Троцк: один из них превратили в Чапаевск, другой - в Красногвардейск (Гатчина); следующим был Зиновьевск (Кирово, Кировоград), а затем отменялись и многие другие названия, присвоенные по именам лиц, подвергшихся в 1930-х годах репрессиям. Некоторые города переименовывались дважды: Баталпашинск сначала переименовали в Сулимое, после ареста Сулимова - в Ежово-Черкесск, а после ареста Ежова - в Черкесск. Многие города вторично переименовывались после возвращения на некоторый срок к старому названию по схеме: Надеждинск - Кабаковск - Надеждинск - Серов.

Ряд советских мемориальных названий был отменен еще при жизни Сталина вне связи с репрессиями, причем о мотивах таких переименований можно лишь догадываться. Так, отказ от ряда наименований, присвоенных в память о Г. К. Орджоникидзе, может рассматриваться как выражение отношения диктатора к своему соплеменнику; отказ (в годы войны) от названий Слуцк (Павловск) и Ворошиловск (Ставрополь) был, видимо, связан с нежеланием присваивать частям и соединениям почетные наименования Ворошиловские и Слуцкие, - первое могло быть воспринято как персонифицированное, а второе - как связанное с белорусским городом Слуцк, а не с петербургским пригородом, переименованным в 1918 г. в память о революционерке Вере Слуцкой.

Указ 1957 г. запретил присваивать названия по именам еще не умерших общественных деятелей, но при этом открыл широкие возможности для посмертных переименований. Поэтому после его принятия продолжали появляться все новые и новые персональные названия. В их числе: Димитровград, Георгиу-Деж, Готвальд, Ивано-Франковск, Стаханов, Тольятти, Торез, Шевченко. Указ также дал формальную возможность восстановить ранее отмененные названия Буденновск и Ворошиловград в связи со смертью Буденного и Ворошилова.

Последними на основе этого указа появились присвоенные один за другим в 1982 -1985 гг. названия городов Брежнев, Устинов, Андропов, Черненко. Очевидная нелепость этих переименований, произведенных в память о крайне непопулярных общественных деятелях, стала причиной возникновения широкого общественного движения за восстановление исторических названий городов. К концу 1980-х годов были не только отменены эти четыре названия, но и началась отмена еще сохранявшихся названий по фамилиям сталинских подручных: Жданова, Ворошилова, Калинина, а затем и просто восстановление исторических названий независимо от оценки личности, в честь которой в свое время было произведено переименование, например, Нижний Новгород вместо Горький. В результате некоторые цепочки прошлых переименований приобрели наконец логическое завершение посредством возвращения к историческим названиям: Рыбинск - Щербаков - Рыбинск - Андропов-Рыбинск; Владикавказ - Орджоникидзе - Дзауджикау - Орджоникидзе-Владикавказ; Луганск - Ворошиловград - Луганск - Ворошиловград - Луганск; Гянджа - Елизаветполь - Гянджа - Кировабад - Гянджа.

К сказанному нужно добавить, что названия ряда городов уцелели лишь чудом: предложения по их переименованию имелись и не были реализованы по различным причинам случайного характера. В числе кандидатов на переименование отметим Москву, которую как будущую столицу Всемирного Союза ССР предлагалось назвать Ленинск; в Крыму Ялта и Бахчисарай должны были получить названия Красноармейск и Пушкинград, «неблагозвучное» Херсон собирались заменить на Нижнеднепровск.

Очевидно, присвоение и отмена персональных названий, как бы широко они ни применялись, все же имели точечный характер и были рассредоточены по территории страны. Но, начиная с Великой Отечественной войны, происходили и переименования, имевшие массовый, «площадной» характер. Прежде всего, это переименования на национальных территориях репрессированных народов, то есть в бывшей АССР Немцев Поволжья, в Крыму, в Калмыкии, где были переименованы практически все населенные пункты. Сразу после войны процесс сплошного переименования коснулся не только населенных пунктов, но и объектов физической географии бывшей Восточной Пруссии, на Карельском перешейке, Южном Сахалине и на Курильских островах.

В переименованиях, производившихся на этих территориях, много общего. В каждом из этих регионов они проводились сразу после войны, наспех, без должной научной проработки. Поэтому новые названия оказались крайне безликими и однообразными. Во всех перечисленных районах в определенном количестве представлены мемориальные названия, главным образом в честь участников Великой Отечественной войны, погибших в боях на той или иной территории; всюду есть некоторое количество названий, более или менее связанных с географическим положением, отражающих те или иные характеристики окружающего ландшафта: Взморье, Зеленая Роща, Заозерное, Красная Долина, Лесной, Лужайка, Морское, Поречье, Приморское, Приозерск, Сосновый Бор и т. п.; встречаются также названия, связанные с экономикой: Горнозаводск, Железнодорожный, Лесогорск, Плодовое, Пушное, Рыбачье. Но особенно массовый характер носили идеологические названия-штампы: Коммунарск, Первомайское, Победа, Свободное, Советское, Ударный, а также абстрактные «положительные» наименования: Ароматное, Зори, Отрадное, Светлое, Сокол, Солнечное, Трудовое, Укромное, Уютное, Яркое, Ясное.

Последнее массовое переименование прошло в 1972 г, на территории Дальнего Востока с целью ликвидации китайских географических названий. Эта задача выполнялась в относительно спокойных условиях, с привлечением специалистов, но ее результаты, за исключением отдельных удачных моментов, в целом оказались не лучше, чем полученные ранее на других территориях. Очевидно, искусственное вторжение в такую сложную систему, как топонимия, органичность и естественность которой обусловлены целым комплексом лингвистических, исторических и географических факторов, в принципе не может привести к положительным результатам.

В заключение обратим внимание читателя на то, что при разнообразии мотивов, по которым производились переименования, последние всегда служили мощным средством идеологического воздействия, сознательного искоренения из памяти народа тех или иных имен, событий, фактов. В результате переименований, даже самых, казалось бы, необходимых, нарушается связь времен, утрачивается ретроспектива, происходят определенные культурные потери. Наш современник, читая «Войну и мир» Л. Н. Толстого, уже не может связать с реальными городами упоминаемые там Аустерлиц, Тильзит и Прёйсиш-Эйлау; с потерей названия Куоккала стала непонятной известная «Чукоккала»; тщетными будут все попытки найти на современной карте названия мест, упоминаемых в замечательных произведениях писателя и путешественника В. К. Арсеньева. В середине прошлого века был основан курорт Лихвинские воды (Тульская губ.), кроме того, палеогеографы выделяют в геохронологии Лихвинское межледниковье. При этом сам город Лихвин уже с 1944 г. называется Чекалин. Всему миру известны Царскосельский лицей и Петергофские фонтаны, но ни Царского Села, ни Петергофа в окрестностях Санкт-Петербурга уже нет.

Современник Пушкина, ученый и литератор Н. И. Надеждин писал, что «земля есть книга, где история человеческая записывается в географической номенклатуре». Самовольно искажая эту книгу, вымарывая в ней строки и абзацы, а зачастую и выдирая из нее целые страницы, в течение семидесяти лет пытались переписать саму историю. Тщетно. Наш долг - добиться полного восстановления исконных названий и восстановить тем самым историю народа.

Поспелов Е. М. Имена городов: вчера и сегодня (1917-1992). -М., 1993. - С. 6- 17