Под защиту Рязанских Святых. Как мудро говорится в русской поговорке «Нет пророка в своем Отечестве». В зарегистрированном как рекламное издание московской газете metro в нескольких последних выпусках преподносится как необыкновенная сенсация Бурятское чудо Пандито хамбо-ламба Итигэлов. Эту информацию прочитали миллионы жителей, тружеников и гостей столицы. Несомненно это одно из проявление Божественных чудес, дарованных нам свыше. В Иволгинский доцан едут паломники всех вероисповеданий в надежде на помощь и защиту этого Святого человека.

Нам, жителям средней полосы Европейской части России, к счастью, так далеко можно не ехать, так как Российские Святые всегда вместе с нами, помогают в трудную минуту нынешней тяжелой Российской жизни. Есть не менее достоверные свидетельства Чудесных спасений и своевременной помощи Преподобного Сергия Радонежского, Саввы Сторожевского, Серафима Саровского, Матроны Московской и многих других наших заступников.

Существуют достаточно давние свидетельства чудесных спасений и избавлений страждущих и болящих. Многие чудесные явления современности падкие на сенсации служители СМИ связывают в основном с Бурятским чудом Итигэловым, и с ними нельзя не согласится, явления спасения и сохранения и охранения территории Святым достаточно впечатляющие. Надо быть искренне благодарным Пандито хамбо-ламбе Итигэлову за чудеса исцеления и помощи, которые он являет болящим, страждущим и всему краю. Не менее впечатляющие свидетельства чудесных дел Российских святых находим совсем неподалеку от нас.

Известно, что охраняемый Святым Преподобным Сергием Радонежским Сергиев Посад выстоял несколько лет осады врагов в Смутное время, охраняемый Святым Саввой Сторожевским монастырь не был задет ни одним снарядом, бомбой и осколком фашистских варваров, хотя враг находился совсем совсем близко.

В одной из статей в Интернете говорится как о чудесном явлении, когда еще в Первую мировую войну несколько сот новобранцев были благословлены Пандито хамбо-ламба Итигэлов перед отправкой на фронт и все они пришли с войны живыми. Подобное происходило и в Великую Отечественную войну, когда заступничество Преподобного Сергия Радонежского избавляло от неминуемой гибели человека, прикоснувшегося к его Святым мощам и попросившего благословения. Эти факты описаны в книге Курская битва и другие события Великой Отечественной войны. Изд. Ветеран Москвы. 2004 г. В рассказе активного участника Великой Отечественной войны, прошедшего от Московских Сокольников до Берлина М.П. Иванихина, это повествование так и называется Под защитой Сергия Радонежского.

К огромному сожалению, в нашей истории был период, когда заглушая голос сердца и совести, подчиняясь приказам сверху, наши хорошие и порядочные рязанские люди рушили храмы, оскверняли святыни и склепы. Жестока и справедлива была кара за эти нечестивые дела. Как по велению какого-то злого рока или дьявольского замысла все причастные к данным делам сами при жизни мучились и приняли ужасную смерть, да и их детям не было суждено прожить долго и принести потомство.

Не менее разрушительным были поругания храмов и склепов и для всего прихода, в которых люди проявили равнодушие и безразличие к своим Святым. Села и деревни опустели, некогда цветущие поля заросли сорной травой и кустарником, не слышно ни мычания коров, ни блеянья коз и овец. Страшные болезни, повальное пьянство и разорение в некоторых селах и деревнях. Некому заступится за людей перед справедливой карой Всевышнего, некому наставить на истинный путь молодежь и заблудших. К огромному сожалению, в наше время появляются молодые женщины, и, некоторая часть людей их поддерживает, которые, своими сатанинскими действиями опять идут в наступление на наши Святыни. Нельзя допустить, чтобы наших Святых небесных заступников оскорбляли и оскверняли. Мы все отчетливо на многочисленных примерах видим, как нам дорого обходится безверие и как обращение к нашим Святым заступникам спасает в самые тяжелые минуты жизни.

Я привожу выдержки из рассказа «Под защитой Сергия Радонежского» может быть, прочитав эти подлинные свидетельства чудесной помощи Великого Российского Святого найдутся чистые и неиспорченные души, которые горячей и искренней молитвой обратятся к Святым покровителям наших родных Рязанских сел и деревень и вымолят их милосердную помощь.

Под защитой Сергия Радонежского

Ветераны Великой войны ночью, ворочаясь на постели, вновь и вновь переживают страшные мгновения ее, стараясь понять, что же спасло от смерти или увечья и как удалось остаться живым в кровавой каше.

Я, полковник Иванихин Марк Павлович, тоже, пройдя войну в должности командира батареи «катюш», вспоминая, то страшное, что пришлось пережить, ищу объяснения, почему выжил, почему не был даже серьезно ранен и не полежал в госпитале, а воевал, воевал и все же остался жив.

И тогда на память приходит март месяц 1940 года. Нас - учеников девятого класса 424 школы, наша классная руководительница учитель истории Клавдия Ивановна Ширяева повезла на экскурсию в Сергиев Посад в Троицко-Сергиевскую лавру. Клавдия Ивановна преподавала еще в гимназии, до революции, она была настоящим педагогом, патриотом России, стремилась воспитать в учениках любовь к Родине, рассказать о многовековой истории государства. Не все ребята нашего класса поехали на экскурсию, но мы с моей будущей женой Людмилой Щеткиной поехали, и не пожалели. Было очень интересно прикоснуться к нашему прошлому. Лавра тогда была открыта только для небольших экскурсий. Нас провели по некоторым храмам, показали ризницу и одеяния священнослужителей, но самое, что мне запомнилось на всю жизнь - гроб в раке с нетленным телом Святого Сергия. Гроб стоял, как мне врезалось в память, в верхнем помещении, хорошо освещенном, почему-то мне представляется, чердачное помещение со стеклянной крышей. Гроб открыли, в нем находились мощи Святого Сергия. Меня поразило, что мощи были какого-то розоватого цвета. Я прикоснулся к гробу, наверное, один из парней нашего класса, и, хотя я никогда не слышал о Святом Сергии, рассказ монаха, который сопровождал нас по лавре и давал пояснения, произвел на меня большое впечатление.

Мы были юны и все быстро забылось. Перед самой войной, мать моей будущей жены Вера Николаевна Щеткина сняла домик для летнего отдыха в Радонеже, там проходило детсво Святого Сергия. Там они отдыхали летом 1940 года, там должны были отдыхать и летом 1941 года, после того как ее отец, полковник Григорий Федорович Щеткин, запретил им телеграммой, выезжать к нему в Каунас, где он служил перед самой войной. Билеты для поездки в город Каунас сдали 18 июня 1941 года.

Оценивая, то, что случилось со мной и моей женой в жизни, не могу исключить заступничество Великого Российского Святого Сергия Радонежского.

Приведу многие примеры, когда наша жизнь висела на тонком волоске, но волосок не оборвался и мы остались живы и благополучны.

Судите сами! Все бомбежки с 22 июля 1941 года, я находился в Москве и с курсантскими подразделениями принимал участие в охране и обороне объектов, но не получил даже царапины. В первую бомбежку Москвы в ночь на 22 июля 1941 года, получилось так, что я заступил в караул и был назначен на пост № 1, в штаб училища к Знамени Училища. Штаб был расположен в отдельном двухэтажном кирпичном здании. Сквозные коридоры. В конце коридора на втором этаже было выставлено Знамя Училища. Справа и слева двери в секретные комнаты Училища. В дверях маленькие оконца для просмотра.

Я был в третьей смене и заступил на пост около 22.00. Через некоторое время объявили Воздушную тревогу, с разводящим на пост прибежал подчасок. До этого дня тревоги уже объявлялись, но бомбежек не было. В этот раз все началось по-серьезному. Загрохотали зенитки, по крыше застучали осколки от зенитных снарядов. Застучали зенитные пулеметы. Где-то неподалеку от училища и штаба взорвалась крупная бомба. Подчасок, смотревший в одно из окошек в двери взрывной волной был отброшен к противоположной стене. Дом от взрывов бомб ходил ходуном. По крыше барабанили осколки. Свет был выключен, и в закрытом помещении было особенно страшно. Боялся и за Знамя Училища, решили при пожаре сразу спасать Знамя.

Ад бомбежки продолжался 4 часа, смена не могла подойти и мы с подчаском понимали это. Несколько бомб попало на территорию училища и одна совсем недалеко от штаба. Но, к счастью, не в штаб, а неподалеку. Всякие ужасы когда-нибудь кончаются, кончилась и эта бомбежка.

В октябре 1941 года наш курсантский дивизион выехал на оборону Москвы, мы заняли огневую позицию у лесочка, откопали орудийные окопы для наших БМ-13 «Катюш», но замаскировали их, как сейчас понимаю, неумело. Да и опыта еще не было, опыт берется только в боях. Часов в 13 дня над нашей огневой позицией пролетел немецкий истребитель. Затем он развернулся и сделал заход на нашу огневую позицию, мы даже испугаться не успели. Я как стоял, так и остался стоять на ногах. Это не бравада, а просто фронтовая неграмотность, которая могла кончиться смертью. Но все обошлось, пулеметная очередь прошла рядом, не задев меня. Больше заходов самолета не было в этот час, а может быть, у истребителя закончились патроны.

Не буду вспоминать бои Сталинградской битвы, когда каждый день в отношении остаться живым был 30 на 70 процентов в сторону смерти.

Вспоминается Северо-Западный фронт. Примерно в середине февраля 1943 года наш полк участвовал в артиллерийской подготовке под Старой Руссой. Местность там болотистая и приходилось дорогу на огневую позицию и саму огневую позицию устилать бревнами - гатить. Я тогда командовал огневым взводом в звании младшего лейтенанта. В период огневой подготовки дали два залпа, с командирами орудий я стоял чуть впереди Боевых машин «катюш» и разговаривал. Где-то в стороне от огневой позиции рвались вражеские снаряды.

Вдруг перед нами, метрах в четырех, в землю врезался снаряд противника, нас обдало грязью. Мы как стояли, так и застыли на месте. Сейчас будет взрыв и с нами все кончено. Минута, две, три - взрыва нет. Пронесло, ноги наконец-то начали работать, и мы отбежали в сторону. Взрыва так и не последовало. Что нас спасло: неисправный взрыватель к снаряду или мине, один из миллиардов вариантов, когда взрыватель не сработал из-за положения входа снаряда в грунт, а грунт болотистый. Не знаю, не знаю.
14 июля 1943 года Курское сражение, моя батарея (я уже гвардии лейтенант командир батареи «Катюш»), наведена на Новенькое, село в котором немецкие танки. 4 часа утра, уже рассвело, прошу разрешения замполита дивизиона укрыть БМ в аппарели, которые вкопаны в берег оврага, разрешения нет. Командира дивизиона на связи нет. Отошел от машины командира дивизиона и увидел, что на огневую заходит фашисткой бомбардировщик Юнкерс Ю-88. От самолета оторвались четыре бомбы, и они как громадные черные капли надвигаются на нас. Я стоял вместе с командиром огневого взвода лейтенантом Тупициным и наводчиком младшим сержантом Уколовым. Закричал «Воздух» и бросился к ровику. В ровик меня забросило взрывной волной, это была первая моя контузия.

Придя в себя, я увидел содеянное взрывами. Прямое попадание в газик командира дивизиона. От машины осталась одна рама. Командир огневого взвода Тупицин и наводчик Уколов убиты. Они так и не двинулись с места. Три БМ получили повреждения. Несколько человек убито. Ранен командир 2 батареи старший лейтенант Михаил Айбиндер и начальник химической службы дивизиона лейтенант Алексей Насонов. Кто отвел от меня в короткое мгновение «руку с косой»?

29 июля 1943 года я получил приказ командира дивизиона, с огневым разъездом выбрать огневую позицию дивизиона в районе хутора «Веселый». Намечалась наступательная операция на Курской дуге. Пора ее было распрямлять. Я выехал в район будущей огневой позиции часов в десять утра. Правда, название «Веселый» совершенно не соответствовало состоянию хутора. Над поверхностью земли торчали только трубы от печей. Сами хаты отсутствовали. Плетни и заборы отражали былые хозяйские границы. Людей на хуторе не было. До переднего края обороны метров 700-800. Выбрал удобное место для огневой позиции дивизиона. Привязал ее к контурным точкам местности, то есть определил координаты для стрельбы. Во время рекогносцировки несколько раз по нашей группе открывал огонь десятиствольный миномет немцев, который наша пехота прозвала «ванюша». Все обошлось.

Работы закончены, стемнело. Можно проскочить на грунтовую дорогу в обратный путь. Так и сделали. Я ехал в кабине ГАЗ АА, мои подчиненные в кузове. На обратном пути решил немного срезать маршрут. По основной дороге, в сторону передовой беспрерывно шли танковые колонны. Ночью с танками, даже своими лучше не связываться, могут запросто помять или даже раздавить. Так как механики-водители танка видят дорогу в узкую амбразуру, да еще темно и пыль. Решил проехать по полю и затем, выбрав минуту, пересечь шоссе. Так и поехал. Ехали по каким-то кочкам, дорога впереди угадывалась по лязгу танков. Вот и кювет вдоль шоссе. Выхожу из машины. Слева у кювета фанерный щит. На нем «М И Н Ы» и перед радиатором колючая проволока. Фуражка на голове поднимается, это волосы встали на голове дыбом.

Ночью, не включая фар автомобиля (их и нельзя было включить по общему установленному запрету и при действии ночных бомбардировщиков), ПРОЕХАЛ ПО МИННОМУ ПОЛЮ. Каждое мгновение колесо автомобиля могло наехать на мину, ни шофер, ни я не видели дорогу. Что помогло нам остаться в живых. Можно сказать: «дуракам везет», но что бы так повезло, быть дураком недостаточно! Надо чтобы помогли какие-то сверхъестественные силы. Долго после войны мне снился сон, как я еду по минному полю ночью и вот-вот взорвусь. И только много лет спустя, сопоставив факты, я понял, что меня и моих солдат хранил Святой Сергий Радонежский.

3 августа 1943 года началось наступление наших войск на Курской дуге. Первое наступление в моей офицерской жизни. Началось оно с артиллерийской подготовки, которую проводили наши войска. С вечера 2 августа заняли боевой порядок, выбранный ранее у хутора Веселый. Огневая позиция удобно располагалась в достаточно глубокой балке метрах в 700 от переднего края противника. Батарея за время артиллерийской подготовки должна была дать три залпа. Один в начале артиллерийской подготовки. Один в середине и один в конце. К 4 часам навел батарею по цели 103. Рядом в балке стояли 160 мм минометы и 122 мм гаубицы. Тут же стояли повозки и привязанные к ним лошади пехотинцев. В 5 00 подана команда : «Огонь!»

Мощно заскрипели «Катюши», Боевые машины изрыгали огонь и клубы дыма. Раздались выстрелы минометов и гаубиц, и все это в неширокой балке, на небольшом участке местности. Нервы у лошадей не выдержали, они, как и мы, люди не были еще привычны к своим артподготовкам. Лошади начали ржать и метаться на своих привязях. Ездовые еле справлялись с ними, пошли на бомбежку наши ИЛ-2. К этому времени наш передний край и передний край противника закрывал дым, от залпов «Катюш» и нашей артиллерии и минометов, передний край противника от наших разрывов. Для наших летчиков, наверное, это было так же первое наступление. Они ориентировались по дыму, который закрывал передний край противника, как казалось им. Первый залп реактивных снарядов, которые выпустили Илы, пришелся по нашим огневым позициям, второй так же. Третий, наверное, летчики-корректировщики отвели от нас и перенесли по противнику. Слава Богу, что потерь от наших ИЛов у нас не было.

К утру 5 августа, продолжая наступление, батарейная колонна втянулась в деревню Козычево. Одна из Боевых машин (Боевые машины были смонтированы на шасси «Джемси»), не заводилась, и пришлось ее тащить на буксире. Я сидел в этой машине за шофера, а шофер Боевой машины Саша Вайцехович, на ходу, стоя на переднем бампере, копался в моторе. Колонна остановилась в центре деревни. Вдруг, я каким-то чувством понял, что твориться неладное. Вайцеховича как ветром сдуло. Выглянул из кабины и увидел, что на деревню заходят «лапотники»- самолеты Ю-87. Кинулся бежать в сторону ближайшего двора, успел отбежать от машин, к сожалению, ровиков не было, бросился на землю уже когда начали рваться бомбы. Впереди в метрах десяти стоял ГАЗ АА, не знаю, почему я пополз к нему, чтобы укрыться под ним, но не дополз.

Начался обстрел из пулеметов, наконец все это кончилось. Самолеты собрались из круга в стаю и улетели. В результате налета вышли из строя три БМ. Погибли старший лейтенант Евсиков начальник разведки дивизиона, младший сержант Гельминдинов - наводчик второй БМ, оторвана нога у ефрейтора Арефьева, убит орудийный номер - ефрейтор Трусов.

Были потери и в других подразделениях. Во время бомбежки и обстрела я лежал на открытой местности и не был задет. Через 20 лет 5 августа 1963 года на машине «Волга», с женой и двумя сынам я приехал в Козычево. Я им рассказал и показал на местности, как это все было в 1943 году. Нашлось и несколько свидетелей из местных жителей. Правда, воронки от бомб почти заросли, но зарубки в душе зарастают медленнее. 7 августа мне дали три новые Боевые машины на шасси «Студебекер» и батарея продолжила выполнять боевые задачи.

Конец декабря 1943 года, где-то под городком Погребище, утро, уже рассвело. Боевые машины стоят у хат. Ровики для укрытия людей вырыты с вечера. Выхожу из хаты. Гудит немецкий самолет. Проходит над нами Ю-88. Кричу: «Воздух!». Самолет вдалеке разворачивается. Солдаты прыгают в ровик, последним прыгаю в ровик и я. Смотрю из ровика за самолетом. Он идет на нас. Вот от самолета отделились четыре бомбы. Как черные большие капли идут на нас. Прикидываю по траектории, одна точно по ровику. Успеваю подумать: «вот так, перед смертью, люди видят свою смерть». Хочется выскочить из ровика и отбежать в сторону, по опыту знаю делать этого нельзя.

Полет бомб секунд десять, кажется, что целая вечность. Бомба летит точно по ровику. Втягиваю голову в плечи. Взрыв. Один, второй, третий, четвертый. Все. Нас засыпает комьями земли. До воронки 7 шагов, слава Богу, перелет! Крыло одной из Боевых машин пробито осколками. И все же все выжили!

Числа 28-29 декабря 1943 года вышли к деревне Очеретня, это по направлению к Виннице. Дивизион поддерживал одну из танковых бригад 31 танкового корпуса. Темнеет, идет густой снег. На западной окраине деревни несколько наших танков. Пехоты не видно. Старший танковый начальник командир роты. Нахожу его в одном из домов. Жители из деревни ушли. С лейтенантом уточнили обстановку. Впереди наших войск нет. О немцах сведений нет. В одном из домов пункт связи 1 Гвардейской танковой армии.

Был здесь командный пункт 31 танкового корпуса, но после обстрела деревни немцами ушел. Обстановка не из лучших. Надвигается ночь, где противник не уточнено. На окраине деревни несколько наших танков и до взвода десантников, да моя батарея. Не густо. Приказываю выставить у БМ часовых, старшине подготовить обед, личному составу разместиться в хатах. Часов в 18 меня вызывают на пункт связи. Голос в телефонной трубке: «с Вами будет говорить командующий армии генерал Катуков. Представьтесь, кто Вы?» Отвечаю, что у телефона командир первой батареи 3 дивизиона 79 Гвардейского минометного полка гвардии старший лейтенант Иванихин. Командующий приказал мне уточнить, откуда я веду с ним разговор и какая здесь обстановка. Доложил, что нахожусь в пункте связи в деревне Очеретня, в деревне танковая рота и моя батарея. Противник активности пока не проявляет. Командарм спросил, там ли находиться штаб 31 танкового корпуса и его командир. Я ответил, что нет. Командир танковой роты сказал мне, что они уехали часов в 14 00 сегодня. На этом разговор закончился. В одной из хат меня ждал обед, и я пошел туда. Только расположились пообедать и выпить по стаканчику самогона, который в большом количестве стоял у хозяев в бутылях. Да и бочка с закваской издавала характерный картофельный запах. Ни с чем не сравнимый, отвратный запах картофельного самогона. Ординарец Фролов раздобыл в хозяйском погребе соленые огурцы, принес котелки с горячим супом и кашей.

Сели за стол я, командир взвода гвардии лейтенант Иван Дмитриевич Распопов, гвардии старшина Антон Антонович Решетов и заместитель командира огневого взвода гвардии старший сержант Владимир Григорьевич Силаев. Не успели пригубить самогон, как открывается дверь в дом и на пороге появляется могучая фигура в шубе и офицерской шапке-ушанке. На плечах капитанские погоны. Представляется «Офицер связи штаба 1 Гвардейской танковой армии капитан Извеков». Объясняет, что послан командующим уточнить обстановку сложившуюся в Очеретне. Оказывается, командир 31 танкового корпуса доложил командующему, что в Очеретне немцы и его командный пункт перемещен в тыл. С капитаном прошли по окраине деревни вдоль танков и «Катюш». Уточнив обстановку вернулись в хату обедать, выпили по кружечке самогона и закусили, чем Бог послал. На фронте люди сходятся очень быстро и рассказывают о себе самое сокровенное. Рассказал нам о себе и гвардии капитан Сергей Михайлович Извеков. Он был значительно старше всех нас, присутствующих за столом. Было ему, наверное, лет 35-36 и с «высоты» наших 22-25 лет нам он казался стариком. Оказывается, перед войной он был иеромонахом в Троицко-Сергиевской лавре. Пошел на войну добровольно, еще в сорок первом. Ему тогда же присвоили звание капитан в сорок втором ему присвоили звание майор, но он попал в окружение, вышел из окружения сохранив документы, но после окружения был понижен в звании до капитана. Сейчас он офицер связи штаба 1 Гвардейской танковой армии. Обстановка была непонятная и было не до сна. Сергею Михайловичу задавали много вопросов о монашеской жизни, о его судьбе и службе. Вспомнил и я, что перед войной побывал в лавре и видел мощи Святого Сергия Радонежского. С рассветом капитан Извеков уехал на своем мотоцикле в штаб армии.

Много лет спустя я вспомнил о капитане Сергее Михайловиче Извекове. Тогда еще был жив Член военного Совета нашей армии генерал-лейтенант Николай Кириллович Попель и начальник политического отдела армии генерал-майор Алексей Георгиевич Журавлев. Я спросил у них, правда ли, что Патриарх Всея Руси Пимен, есть ни кто иной, как офицер связи нашей армии, капитан Сергей Михайлович Извеков, оба они подтвердили, что это так, война была поистине всенародной.

Числа 2-3 января 1944 года приближались к городу Винница. На рассвете вошли в деревню Цвижено. Наш дивизион и танковый батальон 45 ГТБр. Замаскировались. Деревня Цвижено стоит на ровном поле, ее окружает лес. До леса метров 700-800. Примерно в 15 00 с западного направления из леса выходят два немецких танка - «Тигра». Направляются в сторону деревни. Даю команду подготовить к бою одну Боевую машину. На крышу одного из домов залезает командир отделения разведки Иван Холостов. Даю два снаряда пристрелочных. Холостов докладывает: «Недолет». Прибавляю прицел и четыре снаряда залпом по танкам, к сожалению прямого попадания нет. Танки поползли обратно в лес.

Даю команду БМ, замаскировать. И вдруг вижу из-за леса большая группа самолетов Ю-87 «лапотников». Идут на деревню. Образуют гигантскую карусель, круг. Ну, сейчас начнется. Самолетов примерно 70 штук. Для маленькой деревни делать нечего. Сейчас будет кровавая каша и сплошной пожар. Самолеты по одному пикируют к земле и взмывают в небо. Пока не бомбят. Значит, мы хорошо замаскировались и у всех выдерживают нервы. Никто не перебегает от дома к дому. Все замерло. Иван Холостов распластался на крыше дома. Я стою в проеме двери хаты, бежать в ровик нельзя. Вот и окончилась вторая карусель - заход. Из сеней хорошо виден самолет, голова летчика в шлеме и защитные очки. Наконец-то самолеты выстраиваются в строй и идут в сторону леса, откуда выходили «тигры», оттуда в нашу сторону летят белые ракеты. Наводят на нас самолеты. Но что - это? Немецкие самолеты выстраиваются в карусель и бомбят своих. Темнеет совсем.

Село Комарово под Винницей, дорога идет по глубокой впадине, справа на возвышении село. Надо проскочить по этой дороге на другую сторону села, там занять огневую и дать огонь по танкам противника. Дорогу простреливает немецкий пулемет, но проскочить все равно надо и не только мне, но и всей батарее. На первой Боевой машине, шофер Саша Вайцехович. Несемся по дороге. Справа слышна пулеметная очередь, левую щеку, что то обожгло. Прикладываю руку, кровь. Проскочили. Слежу за остальными машинами. Проскочили и они. Подзывает к машине Саша Вайцехович: «Комбат, смотрите, кусочек рулевой баранки отбит!» Это значит пуля прошла через кабину и отбила кусочек баранки перед нами. Хорошо, что стекла были опущены. Все же не обошлось. Был убит, сидевший сзади на машине, в ферме гвардеец Панявин. Похоронили его в селе Комарово.

Форсирован Днестр, 28 марта 1944 года, взят город Черновицы идем к Станиславу. Часам к 12 дня 31 марта 1944 года выходим к окраинам Станислава. Моя батарея идет с танковым батальоном 1 Гвардейской танковой бригады под командованием капитана Героя Советского Союза Владимира Александровича Бочковского. В батальоне 4 танка. Поддерживает батальон батарея 76 мм пушек и моя батарея - три БМ-13. Одну БМ-13 пришлось оставить в деревне Яблуновка – шатун пробил головку блока мотора. Необходим был сложный ремонт силами полевой мастерской полка.

Огневую позицию батареи выбрал у леса. Это в километрах двух от города на восток. Отрыли ровики для укрытия расчетов, БМ замаскировали в лесу. Принято решение: в 15.30 дать залп по окраине города из двух Боевых машин, затем атаковать танками. К 15.15 «Катюши» на огневой позиции, у леса Наведены в цель, в 15.30 будем давать залп. И вдруг из – за леса появляются 20 самолетов Ю-88 «лапотники», выстраивают карусель. Расчеты прыгают в ровики. Прыгаю и я. Конец марта месяца. Днем снег развезло и в ровике вода по грудь. На ногах валенки, на плечах полушубок, брюки ватные, так же одеты и гвардейцы.

Самолеты заходят на огневую позицию, открывают пулеметный огонь. Опускаюсь в ровик так, чтобы голова была укрыта. Вода по горло Одежда намокает. Самолеты не бомбят, только обстреливают из пушек и пулеметов. Наверное бомбы сбросили еще на кого-то. На крыле одной из БМ канистра с бензином. Это запас горючего. Попадают в канистру. Огонь и дым. Наводчик младший сержант Михаил Роголевич и орудийный номер Попов выскакивают из ровика и сбрасывают канистру с крыла БМ. Быстро темнеет. Наконец-то самолеты выстраиваются в походный строй и улетают. Но что это?

Над головой пролетает танковая болванка, это цельнометаллический снаряд без порохового наполнителя, задача такой снаряда – болванки прошить насквозь танковую броню и поразить экипаж танка или мотор. Слышны пулеметные очереди.

Только этого не хватало. Осматриваю с гвардейцами Боевые машины. Две машины, из которых велся огонь, имеют поражения. У одной разбит передок: отбито левое переднее колесо, покорежены направляющие. У второй БМ разбит мотор так же покорежены направляющие. На ходу одна БМ, которая была укрыта в лесу. Над головой свистят танковые болванки. Недалеко стучит пулемет немцев. Думай комбат, что делать! Боевые машины имеют гриф «Совершенно секретно». За оставление БМ врагу, командиру батареи расстрел.

Приказываю гвардейцам пилить четыре средних сосны. Благо лес рядом сосновый. Обрубаем ветки и тросами привязываем стволы елок к БМ, вместо колес, как лыжи. Время бежит и светящихся трасс танковых снарядов, которые пролетают над головами все больше.

Ближе и пулеметные очереди, командир взвода лейтенант Иван Дмитриевич Распопов приговаривает: «Комбат, надо побыстрее, немцы совсем близко», Сам вижу, что обстановка катастрофически ухудшается и надо немедленно уходить. Приказываю сержанту Николаю Григорьевичу Попову, его БМ стоит в лесу, без поражения, выгнать БМ взять на буксир Боевую машину сержанта Назара Ивановича Симонова и вытащить ее на шоссе. Это метров двадцать. Саша Вайцехович цепляет свою подбитую машину за трос. И процессия начинает движение. Боевая машина Попова тянет на буксире Боевую машину Симонова. Из-под сосновых бревен, приделанных как лыжи, на асфальте брызгают искры. «Студебекер» ревет от натуги, но тянет. Машина Симанова на шоссе. Так же вытягиваем и машину сержанта Донченко Никиты Федоровича. Цепляем машины друг за другом. Впереди исправная БМ за ней две подбитые на буксире. Потянет ли один «Студебекер» себя и еще две БМ на бревнах – «лыжах». «Лыжи»- это бревна, которые привязаны к машине вместо колес. Танковые и пулеметные светящиеся трассы все ближе. Раздумывать некогда. Размещаемся на машинах и поехали. Поехали, громко сказано! Ползем со скоростью не более 5 километров в час. Из-под бревен летят искры, хорошо, что нет ночных бомбардировщиков. Трассы танковых болванок и пулеметные очереди, где-то в стороне. Еду в сторону города Снятин. Там должен быть штаб полка. До Снятина километров сорок. Через десять километров нашего пути бревна-«лыжи» превращаются в труху. Хорошо, что шоссе идет по сосновому лесу. Приказываю остановиться и подготовить новые ваги-«лыжи». Гвардейцы пилят деревья, обрубают ветви и привязывают их под передок машин вместо колес. Сзади подгоняют трассы танковых болванок. Тащимся еще километров десять. Снова надо менять ваги они превратились в труху. Чувствую, что так далеко не уйду. Да и выстрелы все слышней и слышней. Принимаю решение подорвать подбитые Боевые машины. Протащились через деревню Тлусто-Място, последний дом и за ним поворот шоссе, а справа крутой спуск в поле. Толкаем туда одну БМ, затем вторую. Приказываю подготовить Боевые машины к взрыву. Снять с них все ,что можно и погрузить на исправную БМ. На каждой БМ по штатному расписанию в ферме, на машине, имеется деревянный ящик с 25 килограммами тола. Тол в 200 граммовых шашках, у командира Боевой машины в кармане гимнастерки, в клеенчатом пакете запал -взрыватель с 20 сантиметровым бикфордовым шнуром и спички. Все это неприкосновенный запас на случай когда необходимо взорвать Боевую машину, чтобы она не досталась врагу. Сейчас как раз такой случай. Еще раз проверяю, все ли возможное снято с БМ. Снимают запасные колеса, аккумуляторы, ящик с противогазами и другими вещами расчета. Приказываю командирам расчетов вставить запалы в толовые шашки. В каждом ящике с толом в одной шашке специальное отверстие для запала. Выстрелы немецких танков ближе и ближе, хорошо слышны и автоматные очереди. Трассы над головами. С командиром взвода гвардии лейтенантом Распоповым И. Д. и помкомвзодом гвардии старшим сержантом Силаевым Владимиром Григорьевичем последний раз осматриваем Боевые Машины. Строю батарею. Прощаемся с Боевыми Машинами с которыми прошли от Курской дуги.

Расчеты убираем за шоссе в кювет. Приказываю командирам БМ зажечь бикфордов шнур. У нас в запасе десяток секунд. Прыгаем в придорожный кювет. Взрыв за ним второй. Все подбегают к тому, что еще недавно было Боевыми машинами. Фермы отбросило на большое расстояние. Машины покорежены, части их разлетелись на большое расстояние. Приказываю еще раз построить батарею. Сняв шапки смотрим на содеянное. Командир отделения разведки сержант Иван Холостов составляет акт о подрыве двух БМ. Я составляю выкопировку карты о месте подрыва Боевых машин. Все акт подписывают, Особенно слежу, чтобы акт подписал ефрейтор Фролов, знаю, что он негласный осведомитель Смерш. Теперь все, дальше батарея на одной БМ следует к городу Снятин. 1 апреля 1944 года выпал снег. Но быстро растаял. В Снятин прибыли утром 2 апреля. Там были штаб 79 гвардейского минометного полка и нашего 3 дивизиона. Доложил по команде и сдал акт о подрыве двух машин в штаб дивизиона. Расспросов со стороны командования и Смерш не последовало. Вскоре получили новые Боевые Машины на шасси «Студебекер». После небольшого отдыха в городе Снятин снова бои.

13 июля 1944 года войска 1 Украинского фронта перешли в наступление. Началась Львовско-Сандомирская операция. С 17 июля вводилась в сражения 1 Гвардейская танковая армия. Танковый батальон 44 Гвардейской танковой бригады, которой командовал полковник Иосиф Ираклиевич Гусаковский, с ходу форсировал по мосту Западный Буг. С этим батальоном проскочила и моя батарея. Плацдарм еще узок. В первой деревне батарею рассредоточил у домов и замаскировал. Всего с собой 5 залпов снарядов. Один на Боевых машинах и четыре залпа на транспортных машинах ЗИС-5. Можно жить!

Деревню постоянно обстреливает немецкая артиллерийская батарея. Снаряды рвутся прямо на улице деревни. Слышу, батарея фашистов недалеко. Звук выстрела и почти тут же разрыв. Перебежками подбираюсь к высокому дереву. Хорошо, что нижние ветки не далеко от земли. Влезаю на дерево. Вот она, гадина, фашистская батарея. Направление стрельбы определяю по вспышке от выстрелов, дальность - по скорости звука. Засекаю блеск выстрела и подход ко мне звука выстрела. 5 секунд. Средняя скорость распространения звука летом в сухую погоду 340 метров в секунду. Умножаю 340 метров на 5 секунд это 1700 метров. При очередном сильном обстреле скатываюсь с дерева. Посылаю ефрейтора Гения Марковича Куманова вызвать ко мне командиров БМ и принести буссоль. Прикидываю данные для стрельбы. Вражеские снаряды рвутся неподалеку. Стреляй, стреляй, конец твой близок! Указываю командирам БМ их места и примерное направление стрельбы. Готовность к стрельбе через 10 минут. Командиры БМ короткими перебежками побежали к БМ. Звук заведенных моторов. В промежутках стрельбы вражеской батареи БМ занимают огневую позицию. Команды лейтенанта Распопова И.Д. угломер, уровень, прицел. Доклады командиров Боевых машин: «Первая готова, вторая готова, третья, четвертая готова!» Поднимаю пистолет и стреляю вверх. Это сигнал «Огонь!» Взвился огненный смерч от снарядов, сошедших с направляющих, установки окутал густой дым. Там, откуда вела огонь вражеская батарея, огненный смерч и взрывы. Иван Холостов влезает на дерево с биноклем и докладывает за лесом огонь и взрывы. Вражеская батарея больше не стреляет. Командую: «Стой записать! Уничтожена батарея противника. Установки зарядить». Полковник Гусаковский подходит ко мне: «Молодец комбат». Еще один боевой эпизод прошел удачно, все живы.

Далее были Сандомирский плацдарм, Магнушевский плацдарм, выход на Одер бои в Восточной Померании, бои за Берлин. И снова риск и непонятно, как оставался жив я и мои батарейцы.

Наш полк остался в Германии, впервые в Москву после войны я попал 11 мая 1946 года. В июне 1945 года в полку была сформирована школа сержантского состава, и я ее возглавил. Поэтому и поехал в отпуск так поздно и не попал на парад Победы .11 мая прибыл в Москву, а 12 мая расписались с Людмилой Щеткиной в ЗАГСЕ, и она стала Иванихиной.

Прослужили с ней пять лет в Германии, затем два с половиной года на Дальнем Востоке и 5 лет в Гороховецких лагерях. Там я командовал реактивным дивизионом. И снова хочется привести один факт защиты Сергия Радонежского. Боевая стрельба 16 Гвардейской минометной бригады на Гороховецком полигоне, я командир реактивного дивизиона. Стрельбу принимает командир 12 Артиллерийской дивизии генерал-майор артиллерии Андрющенко. На первом положении наблюдательные пункты в районе вышки на высоте «Груздевая». Опробываются статьи Правил стрельбы «Ветер дивизионный». Командир бригады гвардии полковник Потемкин В.Т. ставит задачу дивизионам на поражение цели – скопление пехоты. Дивизионы вооружены реактивными установками БМ-24 - снаряды к ним 60 мм, турбореактивные весом каждый 90 кг. Точность попадания в цель для реактивных снарядов изумительная. На каждой машине заряжается 12 снарядов. Докладываем готовность. Команда «Огонь!» Все батареи выпускают снаряды точно по цели. Команда: «Сменить боевой порядок!». Наблюдательные пункты на горе «Кулевая». Меняем боевой порядок.

Командиры батарей докладывают координаты наблюдательных пунктов и огневых позиций. Докладываю командиру бригады: «2-ой дивизион готов», тоже докладывает командир 1-ого дивизиона. Бригада к открытию огня готова. Командир дивизии ставит огневую задачу командирам бригад. Мой дивизион подручный, я стою рядом и вижу в стереотрубу цель. «Ветер бригадный» - команда командира бригады идет прямо на батареи. Я слежу за командой, данные для стрельбы и у меня для всех батарей готовы. Но что это? Прицел, уровень, доворот от основного направления, как раз по моему наблюдательному пункту. Кричу телефонисту: «Дивизион! Стой! Прицел, уровень, угломер отставить!» Командир бригады смотрит на меня как крокодил, готовый съесть и немедленно. На подготовку огня для бригады по курсу стрельб на оценку «удовлетворительно» дается не более 3 минут, а пахнет плохой оценкой! Докладываю: «Огонь по моему наблюдательному пункту!»

Командир дивизии приказывает стрелять по моим данным. Передаю на батареи: «Четвертой прицел, уровень, доворот от основного направления, пятой прицел, уровень, доворот, шестой, дивизион залпом огонь!» Докладывают: «Четвертая выстрел, пятая выстрел, шестая выстрел». Снаряды ложатся в цель, На третьем рубеже ошибка штаба бригады повторилась: подготовили огонь по нашим наблюдательным пунктам. И снова пришлось вести огонь по моим данным. Штаб бригады получил баранку. Командира бригады уволили в запас. Время недоучек в артиллерии прошло, появились системы, которые требовали твердых знаний. Что помогло мне и моим подчиненным не попасть под разрыв 90 кг турбореактивного снаряда, да еще дважды. Наверное, боевой опыт, хорошие знания артиллерии, Курса стрельб, но и еще что-то, может быть покровительство Сергия Радонежского.

В 1978 году мы купили дачный домик в 7 километрах от Сергиева Посада. На дачу едем через Радонеж и обязательно кланяемся памятнику Сергию Радонежского, а в июле накануне моего дня рождения обязательно ездим в Троицко-Сергиевскую Лавру, поклониться Великому Русскому Святому Сергию Радонежскому и прикоснуться к его мощам.