«Москва его осудила, но учением его прониклась».

А.П.Чехов

В конце 19 века «Сибирский тракт - самая большая и, кажется, самая безобразная дорога во всем свете. От Тюмени до Томска, благодаря не чиновникам, а природным условиям местности, она еще сносна; тут безлесная равнина; утром шел дождь, а вечером уж высохло; и если до конца мая тракт покрыт горами льда от тающего снега, то вы можете ехать по полю, выбирая на просторе любой окольный путь… нет ни поселков, ни хуторов, а одни только большие села, отстоящие одно от другого на 20, 25 и даже на 40 верст. Усадеб по дороге не встречается, так как помещиков здесь нет; не увидите вы ни фабрик, ни мельниц, ни постоялых дворов...

От Томска же начинаются тайга и холмы; сохнет почва здесь нескоро, выбирать окольный путь не из чего, поневоле приходится ехать по тракту. И потому-то только после Томска проезжающие начинают браниться и усердно сотрудничать в жалобных книгах. Господа чиновники аккуратно прочитывают их жалобы и на каждой пишут: «Оставить без последствий». Зачем писать? Китайские чиновники давно бы уж завели штемпель».

В почтовой, запряженной четверкой повозке, грузный мужчина с полным, бледным лицом, полулежа на спине и беспрестанно раскачиваясь из стороны в сторону, пристально всматривается вдаль. Отбыв, в рязанском тюремном замке четырехлетнее заключение, после краха Скопинского городского общественного банка, по Сибирскому тракту направлялся к месту своей ссылки в село Нахвальское Енисейской губернии, бывший его директор, безраздельный хозяин уездного города Скопина Иван Гаврилович Рыков. В мае 1886 года «Рыков и сестра его г-жа Котельникова обратились в Главное тюремное управление с просьбой о разрешении Рыкову ввиду болезни и четырёхлетнего содержания в тюрьме следовать в ссылку не этапным порядком, а одному, отдельно от арестантской партии». Времена и действующие лица изменились, и следовал Рыков этапным порядком с арестантской партией. Местные репортеры отметили в июне – октябре 1886 года, его прибытие в крупные сибирские города: «На днях привезён в Томск с партией арестантов Рыков - человек немолодой, плохо одетый. Арестанты не очень участливо относились к Рыкову, называя его «скопинский ростовщик». В нем было трудно узнать того успешного господина некогда имевшего деньги и власть. Все в прошлом, в долгой дороге к месту ссылке, в его сознании проплывали картины прежней жизни, к которой он уже никогда не вернется, Рыков вспоминал своё детство , родителей, близких, знакомых и родной город с колокольным перезвоном в праздники, от которого почему – то всегда навертывались слезы. Один и тот же вопрос эти годы не дает ему покоя, когда и где он пошел той дорогой, которая вывела его, в конце концов, на Сибирский тракт.

Рыков

Родился Иван Гаврилович Рыков «осьмаго на десять числа» мая , то есть 18 мая 1831 года в семье мещан Оводовых Гавриилы Алексеевича и Прасковьи Никитичны, одним из восприемников (крестной матерью) была его родная сестра Катерина. Мать рано умерла, и вскоре появилась мачеха, осиротевшего мальчика усыновил родственник – двоюродный дедушка, богатый купец Андрей Федорович Рыков, давший ему свою фамилию. Когда младшему Рыкову исполнилось 17 лет купец умер, оставив в 1848 году приемному сыну , по словам самого Рыкова, состояние около 200 тысяч, не считая недвижимости и земли в Козловском уезде Тамбовской губернии. Никакой торговлей серьезно не занимался , разве что хлебом , но больших барышей не нажил . В силу своих природных способностей пользовался авторитетом у части купечества , поэтому сначала был избран бургомистром, а в 1857 году купец 2-й гильдии, Потомственный почетный гражданин И.Г. Рыков , состоял городским головой Скопина. В этом же году, при его участии, гласные городской думы, « порешили иметь свой собственный банк. Получив разрешение , купцы внесли свои наличные в размере 10 103 р. 86 к. и назвали их «основным капиталом» (М.Е. Салтыков-Щедрин писал , что основной капитал внес лично Рыков), в соответствии с уставом - треть доходов предполагалось тратить в пользу родного Скопина, треть на дела благотворения и треть на приращение к основному капиталу». Идея принадлежала купцу Гречишникову, когда тот состоял городским головой, но Рыков «впоследствии действительно много хлопотал об осуществлении этой мысли». В 1863 году он стал директором банка, к этому времени унаследованное состояние почти прожил. Чтобы быть городским головой или директором банка необходим опыт и деловые качества, которые Рыков продемонстрировал с блеском. Получив по завещанию наследство, Рыков вкладывает деньги в недвижимость и в течении 5 – ти лет, с 1849 по 1854 годы приобретает имения у купцов Гречишникова, Князева и Шамова.

А еще раньше, вместе с наследством он получил « большое тяжебное дело …со скопинским купцом Гречишниковым. Дело велось несколько лет, доходило до самых высших инстанций, несколько раз пересматривалось и, в конце концов, он его выиграл .., а затем скопинский городской голова был под судом за вырубку общественного леса, требовавшегося для обжига кирпича при строительстве каменной ограды вокруг кладбища, когда судебное дело было не окончено, его снова выбрали городским головой, но после протеста некоторых жителей, бывший рязанский губернатор Муравьев (Муравьев Николай Михайлович , губернатор 1859-1862 г.г., прим. автора) не утвердил Рыкова , как состоящего под судом и следствием, в должности городского головы, а утвердил одного из кандидатов. Рыков обжаловал это постановление в 1-й Департамент Правительствующего Сената, по указанию, которого распоряжение губернатора было отменено и Рыков утвердился в должности городского головы. Вот это обстоятельство, поразившее и удивившее многих, окончательно установило в это время репутацию Рыкова как человека сильного, не только своим относительным богатством, но и связями. Это составило, так сказать, фундамент для будущего всемогущества в г.Скопине». Со временем он наращивал круг своих знакомств, вплоть до самых верхов, поэтому результатами посланных жалоб губернаторам и министерствам было либо молчание или ссылки на те обстоятельства, которые, по сути, устраивали Рыкова. В зрелые годы «… толстый, приземистый мужчина с короткой шеей и огромной лысиной … Большое упитанное лицо , маленькие, почти китайские глаза, утонувшие в морщинах. ..Говорит … складно пространно, в голосе слышится решимость. Одевался он в шитый золотом мундир и белые, генеральские панталоны. Грудь его была увешена орденами, как русскими, так и иностранными. Между последними , …также и персидский орден «Льва и Солнца». Он нигде не учился, женат был вторым браком и имел четырех дочерей.

Построив в Скопине Никольскую церковь для молитв Богу (также и для размещения архива банка за прошлые годы, на втором этаже колокольни, прим. автора), а для себя и настоящее паллацо , у дверей которого стоял швейцар с красной ливреей, широкая лестница, тропические цветы, в комнатах роскошь обстановки, дорогие вазы, картины, бронза…Даже вкладчики, первые благодетели Рыкова, не знали другой чести, кроме двух здоровенных мужиков в передней господина директора, да права глядеть на портрет Рыкова...» . Банк размещался в верхнем этаже каменного дома купца Шамова – рядом с Хлебной площадью (пл.Ленина ), по соседству с домом родного отца Рыкова, Гаврилы Алексеевича Оводова (современный адрес Чеховский проезд д.8 ), а в части нижнего находилась публичная библиотека. Зал банка был украшен портретами государя императора – Александра II, его спасителя шляпного мастера Комиссарова-Костромского и богатыми иконами Святого благоверного князя Александра Невского и Иосифа Песнописца.

Правление банка открывало заседания ежедневно с 10 часов до 3 часов по полудни, кроме выходных и табельных дней.

При представлении отчета за 1867 год Рыков заявлял: « Скопинский банк своим преуспеянием превзошел все наши ожидания. Открытый в 1863 году на 10 000 рублей, он развился так быстро, как ни развивался ни один общественный банк, он доведя свой годовой оборот до 7.034 751 р. 501 ¼ к. , занял первое место в среде всех прочих 150 общественных банков… диведент высший противу всех прочих банков, а именно более 100% на рубль ». …По отчету, вкладов к 1 января [1868 г.] состояло 2.261 151 р…прибыль 186. 802 рубля. Из 56 губерний, а также областей больше всего вкладов поступило из Рязанской - 532862 рубля, соседних: Воронежской - 49860 рублей, Владимирской - 88947 рублей и Московской губернии -72266 рублей, земли Войска Донского -124 831 рубль , а также областей : Амурской, Бессарабской, Дагестанской, Забайкальской, Киргизской, Семипалатинской и прочих – всего 104944 рубля . На 1 января 1871 года у Скопинского банка обязательств по вкладам было уже на сумму 6 674 005 рублей. «Всем хотелось разбогатеть… Это было своего рода пилигримство: люди шли и несли свои деньги в капище золотого тельца, несли и без всяких колебаний отдавали их в руки скопинского идола. За монастырями, общежитиями, иноками и «батюшками» понесли свои крохи вдовы и старцы и всякого звания люди. Прилив капиталов был непрерывный, ни на минуту не прекращавшийся. Двери банка были открыты настежь с утра до вечера; некогда было отдохнуть. Это была какая-то горячка, пароксизм бешеной алчности, затмившей в людях всякое благоразумие».

По инициативе Скопинского банка развернулась настоящая гонка балансов, объёмы которых выставлялись в качестве основного показателя успешной деятельности. Стремясь любой ценой привлечь по больше капиталов, Скопинский банк сразу установил по вкладам доход в 7-7,5 %. В результате вклады в банке этого десятитысячного городка быстро дошли до 12 млн. руб. «С этими вкладами производятся фокусы... Сеансы многочисленны и продолжительны. Самый красивый фокус проделывает …Илья Краснопевцев... Этот скопинский нищий, не имеющий за душой ни гроша, подает вдруг в банк объявление о взносе им вкладов на 2 516 378 руб. и через два-три дня получает из банка эту сумму чистыми денежками, но ими не пользуется, ибо объявление делает по приказу Рыкова в силу его политики».

Его примеру последовали и другие банки, ставшие активно рекламироваться в печати. В некоторых случаях выплаты вкладчикам доходили до 8,5 % годовых. Из-за этого и по кредитам приходилось устанавливать проценты, в два с половиной раза превышавшие ставки Госбанка. Главное же - спрос на кредит не покрывал предложение капиталов, собранных со всей России. В результате привлечённые средства приходилось раздавать под не очень надёжные векселя. Это вызвало постоянные переписки и потери по протестованным векселям. «По отчету за 1874 год … Скопинский Банк, капитал которого в то время состоял из 801 268 рублей, а портфель с просроченными документами составил 805 366 рублей, более 100% всего капитала. Следовательно … уже был затронута часть капитала, принадлежащего вкладчикам ». Но это по официальному отчету, в действительности дела обстояли значительно хуже.

Рыков человек не глупый, использовал абсолютно все возможности для рекламы банка и конечно своей персоны. «В Большой Московской гостинице, …к идущему по лестнице господину бросились несколько швейцаров, подавая ему пальто и калоши. Он, одевшись, небрежно вытащил 10 рублей и отдал швейцарам. Те, низко кланяясь, бросились подсаживать его в экипаж. Купец спросил швейцара, кто это.

« Как же-с, это господин Рыков, хозяин Скопинского банка!»

Выезд из гостиницы, появление в театре в кругу значимых должностных лиц, размер чаевых швейцару, и наконец, сам облик и вид директора банка - все должно было внушать надежность банка, равно как и публикации в печати о его прибыльности.

Дела банка покатились под гору, еще начиная с 1868 года, когда в банке обнаружился дефицит в пятьдесят четыре тысячи рублей и Рыков вывел фальшивый баланс, настолько благоприятный, что банк привлёк вкладчиков со всех концов страны, однако недостачу реальных денег в банке вынуждены были скрывать различного рода махинациями. Тут были и фиктивный учет векселей, фиктивные ссуды, фиктивные покупки процентных бумаг и фиктивные их продажи. Фиктивные сделки и, следовательно , фиктивный доход, которые неизменно вписывались в ложный годовой отчет, представляемый министру и публикуемый в «Правительственном вестнике». Но вкладчики ничего не подозревали и верили тому, что печатается в газетах . Лицами, игравшими в одно и тоже время роль покупщиков и продавцов бумаг в разное время были скопинский купец И.В.Филатов его родственник по жене московский купец И.И.Филатов и наконец 76- летний сапожковский мещанин И.М. Краснопевцев. Практическая сторона дела заключалась также в следующем: «все книги бухгалтерии ежедневно, по окончанию занятий, сносились в кладовую и там запирались. Ключи от этой кладовой хранились у бухгалтера Матвеева. На утро, когда чиновники собирались для занятий, каждому выдавалась книга.., а вот в последних числах декабря, за несколько дней до нового года, книги уже не выдавались… равно и не приносились в канцелярию и прочие важные книги, как – то : гроссбух, черновая касса и другие. Затем все эти книги окончательно запирались в кладовую, а с нового года выдавались новые книги. Таким образом, обороты кассы за последние дни декабря месяца оставались для всей канцелярии тайной». Вот в эти - то дни, после совещания у Рыкова, творились новогодние чудеса, в результате, за несколько дней, путем занесения в книги фиктивных сделок банк становился прибыльным.

В 1868 году Рыков официально в печати фактически объявил о том , что вверенный ему банк будет ради прибыли делать всевозможные отступления: «…публика вполне довольна Скопинским банком за быстрое удовлетворение ее требований; этот результат достигнут тем, что банк, приняв за правило производить дела свои коммерческим порядком, устранил все ненужные для дел формальности». А чтобы вкладчики не беспокоились, тут же было отмечено: «Скопинское городское общество, будучи благодарного Министру Финансов за оказание Скопинскому банку покровительство, отправило в С-Петербург от себя депутацию для выражения от имени Общества благодарности г. Статс - Секретарю Михаилу Христофоровичу Рейтерну, уполномочия ту депутацию, в знак общественной благодарности предложить г. Министру Финансов звание Почетного Гражданина г.Скопина. Депутация была г. Министром благосклонно принята и он почтил Скопинское Общество своим согласием на принятие Почетного Гражданина г.Скопина, с изъявлением признательности Скопинскому Городскому Обществу». На принятие этого звания последовало высочайше соизволение от 1 марта. В этом же году учреждена была стипендия в Санкт-Петербургском университете, стипендия на 20 лет имени М.Х.Рейтерна – 250 рублей ежегодно. Ранее, 17 ноября 1867 года стал Почетным гражданином и рязанский губернатор Болдарев. С этих времен , как писал М.Е.Салтыков-Щедрин «теперича ежели у кого хоть грош в мошне запутался — все к нему бегут. Потому дело чистое, у всех на виду. И «банка» такая при господине Рыкове выстроена, которая у одних берет деньги, а другим выдает, а Скопин-град за всё про всё отвечает. Стало быть, чуть какая заминочка , сейчас можно этот самый град, со всеми потрохами, сукциону продать. А кроме того, и объявление от господина Рыкова печатное ко всем разослано, а под ним подписано: «Печатать дозволяется. Цензор Бируков». Стало быть, и со стороны начальства одобрение видится. У нас и сплошь так бывает: лежит куча навоза, и вдруг в ней человек зародится и начнет вертеть. Вертит-вертит — смотришь, начал-то он с покупки для города новой пожарной трубы, а кончил банком! Вот ты его и понимай!»

М.Х.Рейтерн

О популярности Скопинского банка также «можно судить по факту из истории Сибирского общественного банка в Томске: в 1882 г. здесь пришлось списать в убыток ссуду, выданную под залог вкладного билета Скопинского банка. Значит, даже из Сибири население отсылало ему свои вклады, а солидный Томский банк выдавал ссуды под залог его обязательств». Как раз в конце 60-х годов, Рыков не знал куда девать привлеченные деньги : раздавал кредиты и вкладывал в ценные бумаги, в основном, покупая акции железных дорог и пароходств, не гарантированных правительством. Прибыльность их была меньше чем выдаваемый процент по вкладам у Скопинского банка. При отсутствии денег у банка, в более позднее время, их пришлось продавать ниже покупной цены, отсюда были неминуемые многотысячные потери. Так только на перепродаже акций Рыбинско-Бологовской железной дороги убыток составил 661 964 рубля. В 1868 году купец Михаил Максимович Леонов и еще семь скопинских граждан направили письмо губернатору Болдыреву, описали ему положение в банке и просили назначить ревизию. Ответ пришел в 1874 году - шесть лет спустя! - и гласил, что прошение не подлежит рассмотрению как написанное не по форме. В 1869 году они обратились в Министерство финансов и МВД, из которых был получен ответ : « так как годовые отчеты о действиях и операциях банка утверждены большинством голосов, то заявление не может подлежать удовлетворению». По другому и не могло быть , так как в думе и управе были в основном сторонники «скопинского губернатора».В 1878 году была предпринята новая попытка и ходатайство направили - министру внутренних дел. Ответ был столь же вразумителен: за неоплатой прошения двадцатикопеечным гербовым сбором оно оставлено без рассмотрения. Теперь уже ходатаи написали новое прошение, снабдили его надлежащей маркой и вторично послали министру, надеясь, что на этот раз что-то будет сделано. «Но мы не получили ответа по сей день», - сказал один из авторов прошения, давая на суде свидетельские показания. С 1873 года дела банка начали «шататься», бывали случаи, что не было денег платить проценты вкладчикам и содержать управление, тогда прибегали к рекламе в газетах. Средство это всегда действовало безотказно и обыватели снова несли деньги, а чтобы получить преимущество перед другими банками придумали интересный фокус – имелась возможность не платить по векселям банку, но при этом оформлялся новый с прибавлением неуплаченных процентов.

О творившейся вокруг банка вакханалии с векселями повествует рассказ купца Арефьева: «Мы обрадовались кредиту, стали брать из банка деньги, пускать в разные предприятия, предполагая разбогатеть, но при этом забыли, что в банк следует платить проценты. У меня , например, многие торговые предприятия не удались: пропало в долгах тысяч до 60…Прислали ко мне какого – то служащего в банке. Он по поручению Рыкова спрашивает, нет ли у меня какого знакомого, который бы на моих векселях поставил бланки, я отвечаю, что кроме работника Андриана мне некого просить об этом…он говорит, что это все равно лишь бы Адриан грамотный был. Оказывается, Адриан умеет писать только цифры. Тогда тот служащий предлагает, по поручению Рыкова, подписать свою фамилию на чистых листах вексельной бумаги, я подписываю и затем не знаю уже, как были оформлены мои векселя и кто являлся по ним предъявителем к учету, позже узнал что какой то мещанин П.В.Князев» ( управляющий имением Рыкова в с. Ногайском, Ряжского уезда, прим. автора).

Рыков все время метался от одного способа обмана вкладчиков к другому, пытаясь выручить деньги для функционирования машины по их выкачиванию из простаков под названием: Скопинский городской общественный банк. «Планы годовых отчетов высылались ему благодетелями из Петербурга» , но кто высылал на суде осталось так и не выясненным: «говорю по совести, планы для отчетов я получал из Петербурга» - говорит Рыков очередной раз на суде – «а это…не счетчики, а только прикладчики!» Так он называет своих бухгалтеров. На следствии И.Г.Рыков признался : «По поводу составления отчетов вообще скажу, что действительно каждогодно , перед составлением отчета, я передавал лицу или лицам, занимающихся составлением оного, что желал бы показать приблизительно такую – то известную цифру прибылей , а затем лица составляющие отчет, развивали это в подробностях, добывая назначенную мною цифру прибылей по ранее заведенному порядку с помощью фиктивных сделок и процентных бумаг, уменьшения остатка процентов, не выданных вкладчикам , а с 1879 года – с помощью операций фиктивного учета моих собственных векселей» .

Долги по векселям небольшой части скопинских жителей , привлеченных в ходе предварительного следствия в качестве свидетелей и обвиняемых составляли: мировых судей Л.М. Лихарева - 6 349 рублей, судьи Борцова – 10000 рублей; В.Н.Овчинникова, городского головы города Скопина с 1877 года , купца 2 гильдии (после предъявления обвинения , содержался в скопинском тюремном замке и выпущен, под залог до суда) - 260600 рублей, при этом и не платил процентов; городского головы с 1881 года В.П.Иконникова – 30 224 рубля ( имел 8 детей, после предъявления обвинения , содержался в скопинском тюремном замке и выпущен под залог до суда); купца Ф.В.Пересыпкина – 53000 рублей; купца Я.М.Михайлова - 75 000 рублей; товарища директора купца Н.В.Иконникова – 80168 рублей; купца В.А.Арефьева – 171904 рубля, не ведшего торговли ; купца В.А.Арефьева – 143096 рублей; городского головы до 1876 года, купца Н.А.Афонасова – 418000 рублей , затем долг перешел к его сыну И.Н.Афонасову ,женившегося 8 марта 1877 года «по любви» на дочери Рыкова, после чего векселя ему были возвращены); купца Н.П.Гольшина – 7000 рублей («проценты всегда уплачивал»); купца В.И. Фадеева – 38000 рублей; мещанина Е.Е.Ланчеева – 15000 рублей; мещанина К.А.Попова – 40000 («уплачивал по 1000 рублей в месяц»); мещанина П.Н.Бунина – 16000 рублей ( в том числе «под залог 2-х домов и земли»); мещанина В.А.Севрюгина 26000 рублей; мещанина Я.В. Переяславцева – 3000 рублей; мещанина И.В.Заикина - 4000 рублей, а также московского купца И.И.Филатова 215 129 рублей ( родственник жены Рыкова, Филатову она приходилась племянницей: «дочери его единокровной, но не единоутробной сестры», деньги за него получал Рыков, Филатову досталось всего лишь 57000 рублей.);

коллежского советника Х.Х.Мейна ( хозяина Истьинского, Столповского заводов Пронского уезда) – 385474 рубля ; генерал-адъютанта С.Е.Кушелева ( с 1966 по 1872 годы состоявшего в Свите Его Величества, помогавший устроить на учебу дочерей Рыкова в Смольный институт) – 9440 рублей; статского советника, редактора газет Н.П.Гилярова-Платонов – 9350 рублей; статского советника , князя Д.Д.Оболенского– 42576 рублей ( был один раз в Скопине и состоял в переписке с Рыковым); графа Н.П.Граббе – 241 170 рублей; миргородского 1-й гильдии купца С.М.Гуревича -200 000 рублей и т.д. Высокопоставленным чиновникам тоже были выданы «субсидии». Рязанский губернатор действительный статский советник А.Н. Болдарев остался должен банку 59 000 рублей, получали деньги и его зятья Демидов и Кормилицин. Вице-губернатор статский советник А.Н. Волков , впоследствии вятский губернатор, лучше преуспел: ему досталось сто тысяч. Предводитель дворянства, действительный статский советник А.Н.Реткин продался за жалкие двенадцать тысяч рублей, когда в 1882 году было назначено следствие, этот господин предпочел ретироваться за границу. Получали деньги - министр народного просвещения граф Д.А.Толстой, советник губернского правления коллежский асессор А.П.Румянцев (он же редактор неофициального отдела губернских ведомостей и наблюдающий за ходом типографского дела), бывший непременный член губернского присутствия Малышев, член суда Бабин и непременный член окружного суда М.Н. Кормилицин , впоследствии вологодский губернатор, прокурор А.П. Полторацкий. Когда банк потребовал возвращение денег с Кормилицина, он нашел это требование неуместным, а зять губернатора Демидов назвал такое же требование, дерзостью со стороны Рыкова, ссылаясь на давность просрочки с 1873 года. Так или иначе, должники по векселям были в зависимости у «скопинского губернатора».

В результате, например, отношения с бывшим рязанским губернатором у него были что называется на равных, без особых церемоний и реверансов . Об этом можно судить по письмам 1882 года: 7 июля « от Рыкова в Михайлов, нарочным, в село Триполь, Николаю Александровичу Болдыреву. Вам необходимо в Рязани повидаться на этой неделе с тем лицом, о котором Вы пишите …Прошу телеграфируйте ответ. Я на этой неделе и вообще в месяце не могу быть в Рязани». Ответ Болдырева от 8 июля: «Хотя здоровье еще не совсем поправилось, надеюсь быть в Рязани 12 – го …», 26 июля « от Рыкова в Михайлов, нарочным, в село Триполь, Николаю Александровичу Болдыреву. « Вы обещали первой половине сего месяца приехать Рязань, но , к крайнему моему сожалению, не приехали . Прошу Вас по тому делу … пожаловать Скопин завтра, или не позднее как после завтра, так как видится с Вами необходимо по означенному в записке делу». Ответ Болдырева от 27 июля . « Ваша телеграмма получена ночью, приготовьте проект ходатайства в Петербург. Страшно не кстати моя болезнь, но воля Божья». К 1875 году и сам директор банка был должен по векселя свыше 1 млн. рублей и при этом процентов никогда не платил.

Но вскоре , Рыков стал заложником своей неразборчивой политики по выдаче денег взамен векселей необеспеченным , но нужным людям. Результатом этого было то, что взыскание становится проблемным. По сведениям одного из агентов банка – губернского секретаря В.К. Треммера: «при порученных ему взысканиях, приблизительно на сумму 1430000 рублей, получить удалось лишь 120000 рублей». А из всей суммы неоплаченных векселей около 11 000 000 рублей к началу суда с большими трудностями было взыскано 800000 рублей. Деньги «распределялись» и между родственниками, коих у Рыкова ( его мачеха, сводные брат и сестры, которые были за мужем за купцами А.И.Степановым (56 лет) , И.Н.Мухиным (42 года), и скопинским мещанином И.Т.Власовым (27 лет) , а также его окружением . Все проблемы решались по-семейному, в прямом и переносным смысле слова, так например, скопинский мещанин А.Н.Губин с 1869 по 1879 года, служивший пом. бухгалтера и бухгалтер П.И.Матвеев были женаты на родных сестрах, а Матвеев в свою очередь, был родственник пом. бухгалтера П.И. Феногенова. Родная сестра, служащего банка, обер – офицерского сына В.Я.Смирнова была за мужем за пом. бухгалтера И.А.Альяшевым .

Бывший кассир Н.В.Иконников был двоюродным братом городского головы В.П.Иконникова, в самом банке работали в разное время родственники Евтихиева и Краснопевцева. Кредитовались и не спешили выплачивать проценты, а тем более возвращать кредит зять и родственник жены Рыкова, мачеха Рыкова, родственники городских голов Скопина. Были у всех еще двоюродные братья и сестры и прочие свойственники, которым тоже хотелось поправить свое материальное положение. Тщеславие директора банка не имело границ, зависимость по долгу тешило самолюбие «скопинского губернатора» и как только кто-то шел против него, он пускал излюбленный прием – взыскание по векселям. Так случилось с избранным в 1877 году городским головой Овчинниковым , который был должен банку около 70 000 рублей и намеревавшийся сделать ревизию, в итоге , когда они с Рыковым помирились, он оказался еще в большей зависимости и стал должен 160 000 рублей.

Даже кто и не имел долгов в банке, могли попасть в немилость к Рыкову, как отставной унтер-офицер П.А.Брежнев, служивший в банке шесть лет сначала сторожем, а затем надсмотрщиком за городскими мостовыми , когда Рыкову «не понравилось…какое-то противоречие» он выгнал Брежнева. В имевшийся собственный дом он «пускал тогда жильцов», на квартире жили пять человек, служащих банка : два брата Ланских, двое Соколовых и Феногенов. Человек, приставленный вместо него на должность по исправлению мостовых, оказался «неспособным исправлять эту должность». Тогда, через посланного служащего, к Брежневу «Рыков приказывает …стать надсмотрщиком за мостовой с жалованием 50 рублей в месяц». На что унтер-офицер заметил: «Рыков не имеет права мне приказывать.., не возьму с него и 150 рублей». Все это происходило в 1871 году. «Исправник Кобеляцкий объявил, что … на квартире происходит безобразие, так как -будто …в доме содержатся публичные девки». Далее события , по словам П.А.Брежнева развивались таким образом: «Мне показалось это очень обидным , и я прямо сказал исправнику, что он, вероятно, вооружился против меня по приказанию Рыкова. Сначала исправник рассердился, но потом сделался мягче и просил по чести отказать от квартиры моим жильцам. На переезд их я выговорил три дня и ушел домой, но едва я успел возвратиться домой и только, что мы с жильцами сели обедать, вижу, идет ко мне на квартиру исправник Кобеляцкий , помощник надзирателя Беляев, ныне умерший и двое полицейских. Исправник требует, чтобы жильцы мои немедленно очистили квартиру. Они дорожили службой в банке и исполнили приказание исправника, а Рыков и после этого продолжал мстить мне некоторое время, стараясь через исправника удручить меня воинским постоем». Все равно отставной солдат считал Рыкова человеком «пожалуй добрым», поскольку нравы того времени, вне зависимости от личности, определяли и наделяли хозяев многими чертами , которые были присущи директору Скопинского банка. Мстительность Рыкова доходила до того, что он запретил бывшему бухгалтеру банка Губину бывать у купца С.С.Попова , пока состоял с ним во вражде, выгнал из банка служащего Попова за то, что он осмелился без дозволения Рыкова играть в любительском спектакле, а у Швецова за тоже самое убавил жалование, так что сравнял его с писцом. Что говорить про простых людей Рыков зарвался до того, что когда товарищ прокурора Шереметевский воспротивился неправедному суду, то начал угрожать, что добьется его перевода в другое место.

Нет, не прав был молодой репортер Чехов, освещавший позже судебный процесс и назвавший всех подсудимых чуйками, полуграмотными мужланами , сплошь «суздальским письмом», то есть, как есть , с кривыми лицами, плебеями. Наверно и суд не мог вынести соответствующего приговора для их обозначения. И был ли смысл, ради красного словца клеймить позорам тех от кого в сущности ничего не зависело. Тем более на этом же процессе , при допросе свидетеля Грюнфогеля, защитник С.Г.Оводова ( 33 года) – сводного брата Рыкова, Высоцский получил «замечание за то, что обзывает свидетеля «биржевым зайцем»: «Это слово скверное …Вы должны относиться к свидетелю с уважением!». Не прав, тяга к театру это уже светлое пятно, как оказалось, на воровской репутации некоторых из них. Без покровительства высоких должностных лиц, которых писатель не назвал, «плебеями» и «мужланами» и прочим «суздальским письмо» сделать подобное, в таких масштабах не смог бы никто.

Характер, деловые качества, в какой -то степени и его пристрастия, да и в целом облик И.Г.Рыкова можно составить из характеристик данных ему различными людьми в ходе предварительного следствия. Оценивать их, конечно, необходимо критически, так как статус некоторых лиц мог измениться и в ходе следствия, они могли превратиться из свидетелей в обвиняемых, но в целом они носят объективный характер.

Унтер-офицер П.А.Брежнев: «…человек он пожалуй и добрый, но в высокой степени капризный и своенравный».

Уездный исправник В.С.Кобеляцкий: «… в моё время ( с 1869 по 1874 г.) Рыков в городе Скопине был можно сказать гостем, так как по большей части проживал в Москве и Петербурге, от скопинского общества я всегда слышал о Рыкове самый лестный отзыв. Действительно я сам приехав в Скопин (из Касимова, где он состоял городским приставом , после Скопина продолжал службу в Москве, прим. автора), нашел в нем, например, целую улицу домов, покрытых соломенными крышами, но при мне же все соломенные крыши были сняты и заменены деревянными. Освещение города было в значительной степени улучшено, мостовые были приведены в сравнительно хорошее состояние, открыты были приюты, некоторые фабричные заведения, скопинцы получали кредит. Вообще Рыков держал себя по отношению к обществу весьма гордо и недоступно».

Скопинский купец А.Ф.Кичкин: « О личности Рыкова скажу, что это – в высшей степени, своенравный, капризный и властолюбивый человек. Он принимал все меры к тому, чтобы пользоваться обаянием и властью. В праздничные и высокоторжественные дни он рассылал поздравления телеграммами разным высокопоставленным лицам и всеподданнейшие поздравления членам царственного дома, затем полученные ответы (предварительно размножал в скопинской типографии, кроме того, в ходе следствия была найдена книга адресов отпечатанная также в Скопине , на имя государя императора и членов царской фамилии) запечатывал и приказывал разносить по городу всем жителям. Нумера газет, в которых помещались корреспонденции не выгодные для Рыкова или его банка прятались и никогда не выкладывались в нашей публичной библиотеке» ( Действительно , такие телеграммы и письма были обнаружены при обыске в доме Рыкова: благосклонный ответ Александра II директору банка на его поздравление по случаю рождения внука: «Благодарите правление Скопинского общественного банка за поздравление и чувства, выраженные в полученной мною от вас телеграмме. Александр», два письма, подписанные «Николай», на имя Рыкова в том числе: с «заявлением сочувствия воспитывающего в детском Рыкова приюте рациональному уходу за скотом и согласии на принятие приюта под покровительство» и о назначении Великим Князем Николаем Николаевичем приемных дней и часов Рыкову. Пять писем от Двора Великого князя Константина Николаевича и других родственников и приближенных к царской фамилии, прим автора ). Как Н.В.Гоголь писал: «Таков уж русский человек: страсть сильная зазнаться с тем, который бы хотя одним чином был его повыше, и шапочное знакомство с графем или князем для него лучше всяких тесных дружеских отношений»

Уездный исправник Ф.И.Кожевников: «Состоя в должности в настоящее время с мая 1879 года…принял меня исключительно преданным делам общества, заботящимся всеми мерами о благоустройстве города… Впоследствии ознакомившись с ним ближе, я пришёл к заключению, что Рыков человек недюженный, в высшей степени изворотливый и находчивый, но крайне до болезни самолюбивый и тщеславный и склонный к мстительности».

Коллежский асессор М.Е.Миротворцев: « Служил я прежде полицейским надзирателем в г. Скопине, а вот года четыре уже служу в Ряжске смотрителем тюремного замка. Прослужил в Скопине лет 13, я могу сказать, что Рыков играл вообще выдающуюся роль в банке и Думе. Полицию при мне он не теснил, с исправником был в хорошем отношении, но вообще к полиции относился с высока, случалось , является к нему по какому-нибудь, до него касавшемуся делу – если застанет его в веселый час он примет хорошо и ласково, а иной раз заставить дожидаться час, два и вышлет сказать, что не может принять тебя. Рыкова в городе все боялись, слушались, называли «скопинским губернатором».

Московский мещанин И.И.Ланской: «На службе в скопинском банке состоял с 1869 по 1872 год, домашним секретарем у самого Рыкова. На мои обязанности лежала переписка , составленных Рыковым телеграмм, а иногда письмо таковых под его диктовку. Отправлялся с утра и был занят до 12-ти ночи. Рыков – человек капризный, своенравный, угодить на него было весьма трудно, случалось переписывать одну и ту же бумагу по нескольку раз, и вообще он любил мучить людей, иногда совершенно бесполезной ненужной работой. Рыков вообще составлял свои письма и телеграммы, весьма своеобразно и так темно, что иногда трудно было даже догадаться о каком деле он пишет и к какому лицу просит отправить то или другое ходатайство. Ответные письма, лиц его поверенных в руки ко мне уже не попадали. В Москве и Петербурге всегда занимал хороший нумер, рублей в пять, ежедневно нанимал для себя карету и вообще жил как подобает денежному человеку. В городе Скопине Рыков был положительно влиятельным человеком, все граждане города обязаны были кредитом, всегда были послушными исполнителями воли Рыкова, что касается полиции, то она во всякое время была готова исполнить всякое желание, всякую прихоть Рыкова. Рыков раздал деньги банка разным полезным и нужным исключительно для него лицам, но лицам несостоятельным».

Действительный статский советник Е.М.Бернард, компаньон по Павелецким угольным копям, рязанский помещик, служивший какое-то время в Рязанском по крестьянским делам присутствии: « Познакомился в начале 60-х годов. О Рыкове вообще я могу сказать этот человек в высшей степени грубый, капризный, самодур и в довершении всего расточительный и неспособный вести какое бы то ни было коммерческое дело. В Петербурге и Москве он жил всегда, весьма роскошно, очень много денег проедал, ежедневно бывал в театрах и вообще сорил деньгами. Что касается неумения его вести коммерческие дела, то он достаточно доказал эту неспособность тем, что погубил предприятие каменноугольных копей. Погублено было это предприятие отчасти сумасбродными выходками Рыкова, непроизводственными затратами и наконец окончательным уничтожением предприятия лишь вследствие того, что ему понадобились деньги на операции банка. В доказательство самодурства Рыкова и неумения его вести дело представляю при сем ,уцелевшее у меня письмо на моё имя, заведовавшего работами на каменноугольных копях инженера Кочержинского, ныне умершего…И во всех своих коммерческих делах поступал также , так например, имел полную возможность получить концессию на постройку железнодорожной линии Ряжск – Вязьма, так как целая депутация из Смоленска ходатайствовала в этом деле за Рыкова, но Рыков уступил эту концессию Варшавскому, взяв с него обязательство - выдать ему пять паев с тех барышей, которые он Варшавский получит от постройки. В последствии для выполнения этого обязательства предложено было Рыкову еще до окончания постройки дороги получить 150 тысяч рублей, Рыков не соглашался и в конце концов лишь благодаря моему содействию получил от Варшавского 60 тысяч …На поставку провианта в Петербургский военный округ из-за каких то пустяков разошелся с хлебным торговцем Духановым , когда нашелся покупатель облигаций общества С.С. Поляков, доторговался до того , что он отказался от предложения».

Изложение письма М.Кочержинского от 25 августа 1874 года в протоколе от 22 марта 1883 года в ходе предварительного следствия: «Из содержания письма видно, что Кочержинский, заведуя работами на Павелецких угольных копях жалуется на самодурство, грубость и невежество Рыкова, говорит о его неумелости вести дело, о том , что он без всякого смысла бросает десятки тысяч и урезывает гроши на серьезные дела рассказывает, что принял на себя заведование на Павелецких рудниках, уверяет, что сделал это только для Бернарда. Затем пишет, что работы идут не дурно, что могли бы идти гораздо лучше, если бы Рыков не умудрялся пакостить этому делу, а в конце концов просит Бернарда устроить его удаление от заведования работами на руднике в виду невозможности далее оставлять вследствие безумных выходок Рыкова».

Инженер-техник А.А.Иордан, с. Печерники, Сызраньского уезда: « Я заведовал копями (с момента их основания) год на правах хозяина и не знал, что Мангольц ( К.И.Мангольд , бывший метрдотель двора великого князя Н.Н.Романова, в качестве доли имел вексель Скопинского банка на 50000 рублей), отстраняя меня пригласил Рыкова и Бернарда, я узнал об этом, когда Рыков стал вмешиваться в дела, тут же мне Рыков предложил отказаться от этих копей за 8 тысяч рублей. Разработка каменного угля в Павельце была неубыточна, а выгодна, я еще в свое время продал на Саратовскую и Воронежскую дорогу каменный уголь больше 2 млн. пудов,.. продал же я уголь по 13 копеек, тогда как вся выработка его составила всего 4 копейки с пуда».

Статский советник, князь Д.Д.Оболенский: « Рыкова я считаю умным, но далеко не коммерческим человеком, способным вести обширное банковское дело…»

Статский советник Н.П.Гиляров - Платонов, редактор газет «Современные Известия», «Радуга»: «Помогал составить телеграмму в адрес будущего императора Александра III о пожертвованиях в 1869 году. Рыков предлагал кредит, причем объяснял удобство этого кредита: а) небольшой сравнительно процент; б) необязательный возврат капитала, вексель можно возобновить, лишь бы уплачены были проценты. Сам Рыков мне всегда казался развитым не в меру полученного им образования, человеком со смыслом и с инициативой, тщеславным и так сказать «машистым», то есть склонным браться слишком за многие , даже и не по силам и не по средствам».

Генерал-адъютант С.Е.Кушелев: «Мне Рыков всегда казался простоватым, но очень умным человеком».

Действительный статский советник Г.П.Данилевский, редактор газеты «Правительственный Вестник» : «Знаю давно. Мне лично Рыков казался самородком, необразованным, но ретивым выборным деятелем из простого звания…Личность Рыкова, по моему, казалась мне, повторяю, типом самородка, грубого, даровитого, смышленого …»

Коллежский секретарь К.В.Трубников, издавал с 1857 по 1878 годы « Журнал для акционеров», «Биржевые ведомости», «Финансовое обозрение», «Биржевая газета» и пр.: «Рыкова я знал как человека безграмотного , но нисколько не удивляет, что в его управлении находился банк, тем более что столичные банки управляются зачастую людьми мало образованными или лишенные специального образования; он обладал , бесспорно здравым смыслом, в нравственном отношении считал хорошим человеком, чем дурным».

Статский советник Л.Е.Мазиров, помощник столоначальника в департаменте таможенных сборов Министерства финансов, племянник художника Айвазовского: «Познакомился осенью 1868 или 1869 года (редактировал и писал документы, выполнял поручения). …Рыков жил в Петербурге, хотя и не особенно роскошно, но так не расчетливо, что должен был тратить много, номер занимал в 5-10 рублей за сутки, без всякой надобности требовал дорогие кушанья, вина и сигары, в которых, видимо не понимал. Но всего более его расточительность выражалась в множестве телеграмм, которые он постоянно посылал ко мне и к другим лицам без всякой надобности, особенно по каменноугольному делу, раз например, я получил от него телеграмму в 800 слов, которой он поручал мне попросить председателя Ряжско-Скопинской железной дороги Варшавского о пресылке вагонов на Павелецкий рудник для приема угля. Когда я пришел к Варшавскому, то он предъявил мне телеграмму во столько же слов. (В телеграммах он всегда «кодировался» , называя , например , губернатора – тестем; Кормилицина - свояк нахлебник ; должника банка (по векселям 562 тыс. руб.), уроженца с. Ломова, Раненбургского уезда , А.И.Попова (бывшего откупщика по Рязанской губернии и владельца Кокоревского подворья) - домовладельцем, а его бухгалтера – кокоревским стариком ; своего сводного брата С.Г. Оводова – родственником и т.д. Стоимость чего либо обозначалась пудами , вкладные билеты назывались квитанциями и пр. Обыкновенно Рыков объяснял, что в Скопине и Рязанской губернии у него много врагов, что телеграммы его читаются телеграфистами, от которых он желает скрыть как свои дела, так и дела банка , прим. автора). Иногда мне казалось, что он работает не для какой-нубудь определенной цели, а из жажды деятельности. Вообще он производил, особенно в первое время, впечатление человека всецело и искренне преданного общественным интересам и весьма работящего, хотя малограмотного и немного бестолкового».

Потомственный почетный гражданин А.Н. Шатилов , с. Доброе, Лебедянского уезда, был женат на дочери г.Рыкова ( с 1879 года, прим.автора): «В преданное получил деньги 15 тысяч рублей вексель на 35 тысяч , который за неплатеж денег и во избежание ссоры мною был продан. С самого начала он держался не как тесть или родственник, а очень отдаленно, гордо и вообще как говорится свысока. Признавал же его я по обстановке и по слухам очень богатым человеком…С нравственной стороны, могу сказать только то, что он был человек довольно умный и религиозный».

Служащий банка Н.П.Шестов: «Не только со мной, своими служащими, с семьей своей, с женой, с дочерьми Рыков обращался крайне сурово, так например, никто из них не мог входить в его кабинет – и вообще все перед ним трепетали. Да не только семья, жители города ужасно боялись Рыкова. Мне весьма часто случалось сопровождать Рыкова во время его прогулок по городу, так бывало все сидящие у своих лавок, у своих домов, как завидят Рыкова, сейчас же прячутся, чтобы не встретиться с ним, не показаться на глаза». Скопинский мещанин В.П.Прилуцкий, находился в услужении в качестве камердинера с 1875 по 1882 год. « Об Рыкове я могу сказать, что человек он был в качестве хозяина строгий, взыскательный и не допускавший возражений, не дороживший людьми и всегда обременявший их делом …Чтобы Рыков жил роскошно в Скопине – сказать нельзя – больших обедов он не давал. В случае приездов в Скопин, например , губернаторов, обеды давались обыкновенно в клубе; говорили, что даются они на счет Рыкова, но так это верно подтвердить не могу. Во время моей службы у Рыкова, он однажды делал иллюминацию, которая стоила тысячи 3 рублей, но это случилось только один раз в течение семи лет».

Из всех данных характеристик , можно было бы заключить, что он был от природы умным, верующим человеком. Чрезвычайно деятельный, целеустремленный, работящий и чувствовавший определенную ответственность перед окружающими, обладавший здравым смыслом, «человек недюженный , в высшей степени изворотливый и находчивый», но крайне грубый, самолюбивый и тщеславный, к чему можно прибавить его склонность к расточительности и мстительности. Его работоспособность и целеустремленность компенсировали в определенной мере его необразованность. К положительным качествам можно, безусловно, отнести и то, что для города он сделал много доброго. В наше - то время миллиарды воруют, а в церкви и свечки не поставят, что уж говорить о каких-то приютах.

Что из себя, представлял Скопинский банк к концу своей преступной деятельности?

фото Скопинского банка

Банк разделялся на два отделения: вкладное и учетно-ссудное, группу агентов и вспомогательный персонал. По расчетной книге за 1881 год штатный состав , с причитающимся cлужителям годового жалования, был следующим: товарищ директора И.И.Руднев – 800 рублей; товарищ директора Н.В.Иконников, он же заведующий кассой – 1200 рублей; кандидат в товарищи директора, зав. почтовой корреспонденцией И.М.Заикин – 800 рублей; бухгалтеры П.И. Матвеев – 3600 рублей (кроме того, пользовался бесплатной квартирой и отоплением), И.А.Швецов -3600 рублей; пом. бухгалтера: П.И. Финогенов – 1860 рублей, И.А.Альяшев – 1800 рублей, Н.П.Земцов – 1800 рублей, А.Я.Смирнов – 1500 рублей; В.Г. Фролов –Багреев – 1200 рублей, И.И.Петров – 1200 рублей, И.Г.Лебедев – 960 рублей, П.Н.Жданов – 540 рублей, В.М.Михайлов 780 рублей, Е.И. Трофимов – 840 рублей, В.Я.Смирнов – 480 рублей, А.С. Оводов – 360 рублей (крестный сын Рыкова); письмоводитель В.В.Евтихиев – 3600 рублей; пом. письмоводителя, всего 7 человек – от 1200 до 480 рублей; поверенный банка В.К.Треммер – 1200 рублей; агенты банка П.А.Кузнецов – 900 рублей, И.А.Бакшеев – 1140 рублей; А.Д.Донской – 2400 рублей (надворный советник , состоял секретарем губернского присутствия по крестьянским делам); И.Л.Преображенский -1200 рублей, И.Г.Иванов – 600 рублей; И.М.Краснопевцев – 600 рублей; библиотекарь Ф.П.Воскресенский – 480 рублей; извозчик М.К.Коняев – 600 рублей; 12-ти сторожам не боле чем по 180 рублей; часовой мастер Энтин - 40 рублей; поломойка - 48 рублей.

С 1874 года Рыков причитающееся ему жалование в банке – 3000 рублей, разделил между товарищами директора, то есть своими заместителями, в определенной пропорции. Поступок странный, объяснялся он видимо той причиной, что они, конечно ,знали о неправильных действиях Рыкова в банке и им просто был брошен «кусок» за молчание – «береженого бог бережет». По его словам: «Служившие в банке бухгалтеры отказывались подписывать отчеты банка, в особенности в последнее время, по крайней мере. уговорить кого – либо из них подписать отчет было весьма трудно и требовалось особливо с моей стороны много усилий». С 1877 года бухгалтер Матвеев вовсе стал, уклонятся от годовых отчетов, беря в декабре отпуск, составляли и подписывали другие. Служащие банка , например, полагали, что помощник бухгалтера «Земцов - нередко запивающий , большую часть отчетов подписывал в пьяном виде , по крайней мере, после подписи годового отчета он всегда запивал». Ну, а что же Министерство финансов? В 1878 году оно усмотрело из отчетов и предоставленной банком дополнительной информации фиктивные операции с процентными бумагами, но приняв заверения Рыкова и что , « если банк ежемесячно будет доставлять в министерство свои балансы с приложением ведомостей принадлежащих банку процентных бумаг …и что размер принятых …вкладов будет постепенно снижаться до такой цифры, которая удовлетворяла лишь местные торговые и промышленные потребности» , оставило все по-прежнему, фактически возложив ,имея на то основания, ответственость на скопинское городское общество.

Образовательный уровень служащих банка был таков что, если назвать его ничтожным, то значит сильно ввести данным заключением в заблуждение. Например, бухгалтер И.А.Швецов, 39 лет от роду, родом из Нижнего Новгорода, учился в Московском уездном училище, но не окончив его, «вышел из него с 3-го курса» и в 1867 году поступил в Скопинский банк, сначала помощником бухгалтера Тареева, а после его смерти, помощником ряжского мещанина П.И.Матвеева. С 1872 года был назначен заведующим вкладным отделением. Товарищ директора Н.В. Иконников учился в городском училище, где курса не окончил. Работавший в банке в 1875-79 годы пом.бухгалтера Н.Е.Шестов – отставной старший военный писарь, В.М.Михайлов – отставной унтер – офицер. Многие служащие, работавшие в банке с 12-13 летнего возраста как рязанский цеховой И.Г. Лебедев и внук Краснопевцева - скопинский мещанин Н.П.Шестов имели образование в объеме приходского училища.

По расчетной книге за 1882 год ассигнования из банковской прибыли, по приговорам общества на предмет благотворительности выглядела таким образом (сами приговоры существовали в журналах и книгах думы и управы):
«Комитет скопинский, Рыкова детский приют – 2116 рублей;
Скопинскому уездному исправнику на наем квартиры – 357 рублей;
Скопинскому уездному исправнику на наем лошадей для разъездов – 500 рублей;
Пом. скопинского исправника на наем квартиры и отопление – 150 рублей;
Мировому судъе Л.А.Лихареву на наем квартиры и отопление – 500 рублей;
Секретарю городской управы Я.М.Виноградову в добавочное жалование – 360 рублей;
Двум помощникам полицейского пристава на наем квартир – по 70 рублей;
В Скопинское реальное училище – 9180 рублей ;
Певчим Скопинского соборного храма – 3600 рублей;
Нижним чинам скопинской полицейской команды по 10 рублей, не свыше 220 в год;
Причту скопинской Сретенской церкви – 150 рублей;
В Павловский детский приют на содержание 2-х пансионеров – 400 рублей;
В С-Петербургский Николаевский сир. институт на содержание стипендиатки – 300 руб.;

В С-Петербургское комерч.училище на содержание стипендиантки – 400 рублей;

3-х рублевое пособие беднейшим ученикам Скопинского реального училища, причту кладбищенской церкви – 600 рублей;
Двум стипендиатам скопинского Рыкова детского приюта – 150 рублей;
Сторожу при кладбищенской церкви – 150 рублей;
Восьми трубочистам по 100 рублей, на отопления здания занимаемого директором реального училища и смотрителями оного – 432 рубля;

Инспектору реального училища, квартирные – 500 рублей».

Ежемесячно все расходы и доходы по банковским документам должны были проверяться городским головой. Однако ни один из них, сделать это не осмелился . Городской голова, скопинский купеческий сын В.П.Иконников, объяснял на следствии: «в бытность мою городским головой не я руководил делами Думы, а мною руководил И.Г.Рыков и секретарь Управы Я.М.Виноградов, правая рука Рыкова по думным делам …воспользовался моей слабостью – пьянством и делал в Думе все что хотел». Действительно, бессменный секретарь городской думы и управы, гласный, губернский секретарь Виноградов, состоявший в этой должности с 1857 года, знал многое и несравненно был более подготовленным, чем многие ее члены, что и пользовал себе в выгоду. «Городские головы, члены управы и гласные, на обязанности которых лежал контроль банка, отчеты подписывали и похваливали, но не проверяли, хотя и знали о их злокачественности... У одних из них не хватило мужества, другие верили старшим, третьи действовали по неразумию...»

Сама по себе выплата каких -то денег чинам полиции и чиновникам суда являлось во все времена скрытой формой взятки.

Следствием было обнаружено что , начиная с 5 ноября 1866 года, по различным приговорам и в последующие годы ежемесячно выдавались из банка суммы «на предмет благотворительности» мировому судье 1-го участка, поручику А.Г.Александровскому, его приемнику Л.А.Лихареву, исправникам: В.С.Кобеляцкому и Ф.И.Кожевникову, помощникам исправника: Аргамакову, надворному советнику П.П.Боброву, надворному советнику И.Е.Никитину, полицейским надзирателям: титулярному советнику М.Е.Миротворцеву, коллежскому секретарю Н.П.Беляеву , пом. полицейского пристава : Трофимову, С.П.Вечеслову, Кудрявцеву, В.А.Фессалоницкому, В.П.Елисееву.

Все дело было обставлено Рыковым в городе таким образом, что абсолютное большинство должностных лиц даже не понимали или не хотели понимать, что все эти выплаты чистейшей воды взятки, являвщиеся должностным преступлением, больше того они еще за них расписывались. Все эти «выплаты», по словам Рыкова «делались с целью оказать им посильное вспомоществование». Город был отдельной губернией, где все находились в легком помешательстве, где под гипнозом Рыкова вяло протекала провинциальная жизнь. Кто – то запивал в безысходности , как городской голова В.П.Иконников и служащий Н.П.Земцов зная, что происходит в банке, кто-то умирал в своем усердии от «частых попоек» с будущими избирателями в скопинскую думу или управу по поручению Рыкова, как купец А.Л. Афонасов.

В городе куплены были все, включая сторожей телеграфной станции, сторожей мирового судьи и рассыльных, происходило это при различных обстоятельствах. «Покойный мировой судья Алексанровский, оставивший после смерти долг банку 100 тысяч рублей, в кружке порядочных людей считался способным на всякое дело в угоду Рыкову. Тот же Александровский в угоду Рыкову приговорил раз к тюремному заключению агента …железной дороги…Облова, не согласившегося принять от Рыкова уголь для дороги, не сортируя его. Исправник Кобеляцкий составил акт, обвиняя в неосторожном обращении с огнем (пожар действительно произошел), а Александровский признал обвинение доказанным и приговорил к тюремному замку. На съезде решение это правда, благодаря прокурору И.Н.Тимофееву, хорошо знавшего эту прокладку дела , было отменено, что касается до тогдашней полиции, то с нею Рыков уж совсем не церемонился и бывшего тогда исправника Кобеляцкого настолько третировал, что тот не пользовался в глазах граждан никаким значением. Так , когда Кобеляцкий запретил, например, купцу И.А.Черкасову возводить какую-то пристройку при его доме на Вознесенской площади, считая ее неправильной, то тот пошел на него с жалобой к Рыкову, а Рыков отменил это распоряжение, написав впрочем, Кобеляцкому письмо, рассказывали даже, что во время пожара на крыше Никольской церкви в 1871 году Рыков при всех обругал Кобеляцкого за то, что пожарные не так скоро подавали воду, как бы это ему было желательно. Так же как и Александровский, Кобеляцкий был готов на все для Рыкова».

Некоторых надо было уговаривать, как судебного пристава В.В.Изумрудова: «Рыков постоянно предлагал мне взять денег из банка под вексель или заложить в банк свой дом, причем обещал выдать за него вдвое больше против действительной стоимости. Все предложения я отвергал, тогда Рыков предложил мне , в виду того, что я вращаюсь среди купечества, состоять его личным агентом и сообщать ему все, что будут говорить о нем дурное, хотя роль эта и грязна, но при ограниченности своих средств я ее на себя принял с платой жалования 25 рублей в месяц». Губернский секретарь Н.В.Попов, служивший судебным приставом при съезде мировых судей подослал по своей инициативе отца, знавшего Рыкова, он « узнав об этом положил сначала оклад жалования от банка 5 рублей в месяц и моему писцу 3 рубля в месяц, затем узнав , что банковских дел у мирового судьи много, Рыков распорядился возвысить мой оклад 10 рублей и кроме этого от себя нашел мне помощника с платою ему жалования от банка до 15 рублей в месяц. Поступивший у меня был недолгое время Куминский, а затем Поторин, оба они получали 15 рублей в месяц. Деньги эти выдавал нам ежемесячно бухгалтер банка Матвеев». Исправник Ф.И.Кожевников тоже просил, но как- то выглядело это вовсе и не взяткой : «по поводу одного из пожаров , бывшего ночью вскоре по приезде моем между мною, Рыковым и бывшим городским головой Афонасовым произошел разговор о необходимости исправнику в Скопине … содержать собственных лошадей, как на случай пожаров, так и для проверки караулов, осмотра построек и пр….с сентября, того же года я начал получать на содержание лошадей из банка по 500 рублей в год, каждый раз при формальной бумаге правления банка. В первоначальной бумаге выражено, что деньги мне назначены обществом, о чем правление получило отношение городского головы ». Впрочем, в последнее время выдача денег осуществлялась уже по наезженной дороге, без всяких церемоний. Дворянину Д.Л.Алабину , поступившему в мировой суд в августе 1881 года помощником письмоводителя, судьей Лихаревым было объяснено , «что за работу … буду получать 15 рублей в месяц в Скопинском банке».Обнаружилась и такая странная вещь, что не смотря на то, что выплаты чиновникам, как по приговору общества так и вовсе без него, были предусмотрены Рыковым «за время службы сих в г. Скопине в означенных должностях. Между тем, из данных предварительного следствия видно, что субсидии мировым судьям и полицейским чиновникам, не смотря на перемещение ... продолжает быть отпускаемо до последнего времени».

Целых два года письма, направляемые в различные газеты, не доходили по адресу: они задерживались на скопинской почте. В течение пятнадцати лет почтмейстер Перов получал от Рыкова 50 рублей в месяц, за что обязан был перехватывать и передавать ему все письма, адресованные в редакции газет, а также и другие письма по желанию директора. На память здесь приходит гоголевский городничий, помните : «Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак, немножко распечатать и прочитать: не содержится ли в нем какого-нибудь донесения или просто переписки. Если же нет, то можно опять запечатать; впрочем, можно даже и так отдать письмо распечатанное». Подобные же услуги на аналогичных условиях оказывали Рыкову сигналисты Водзинский и Смирнов, телеграфист Атласов. Причем, простота и невинность всех скопинских чиновников, получавших взятки - персонажей Гоголя и Салтыкова-Щедрина, обнаруживается на суде в словах скопинского почтмейстера Перова. «На вопрос, чем ему был обязан скопинский банк, … невинно пожимает плечами и отвечает незнанием.

«Деньги я, правда, брал, - выжимается из него ответ, - но не спрашивал, за что мне их давали... Давали, ну и брал. Вроде как бы жалованье...» Об этом жаловании, по словам Перова он при заступлении в должность сообщил своему начальнику, вроде как бы брал с разрешения. Среди чиновников Скопина все таки были те , кто по каким то причинам не был замешан в подобных делах, например, исправник Н.Ф.Щукин , полицейские приставы Скопина коллежский советник Ф.Д.Кузмин, коллежский асессор Вышемирский, но боязнь заставляла их занимать позицию выжидания. В большинстве своем, деньги чинам полиции и некоторым другим лицам выделялись из прибыли банка по приговором Думы , но так как она была послушна Рыкову, то все понимали - получить дополнительное содержание зависело всецело от него и он это использовал. Кроме выделения по приговорам Думы, директор выдавал деньги нужным людям из части денежного содержания некоторых служащих банка, за которое они расписывались с прибавкой , но эту прибавку на руки служащие не получали. Но вовсе не обязательно думать, что Рыков выделял деньги только тем людям , которых он намеревался использовать, обладая здравым умом он исходил все же из целесообразности, например, приговором от 3 июля 1867 года назначены квартирные деньги начальнику уездной команды 171 рубль взамен 114, а приговором от 27 сентября этого года «из 3-й части прибыли …добавочное жалование пожарным служителям: старшему – 7 рублей, помощникам по 5 рублей, а прочим по 3 рубля в месяц», с 1-го января 1868 года оно снова было повышено соответственно до 15, 10 и 8 рублей.

Очередной , возможно, при должной организации перспективной затеей Рыкова было «Общество каменноугольной промышленности московского бассейна», стоившей вкладчикам, более миллиона рублей.

О рентабельности и пользе добычи угля можно было спорить, но до Рыкова и при нем добывалось и реализовывалось значительное его количество. После Рыкова там также работали предприятия и несомненно, для Скопинского уезда, где топить было нечем ,они были нужны. Но еще больше Рыкову нужны были в то время деньги и без кропотливой работы по добыче угля. Реализуя свою идею, по быстрому отъему денег, в газеты, помещались отчеты и балансы общества, сообщалось об уплате акционерам дивидендов, а чтобы убедить потенциальных покупателей акций в надежности предприятия на биржах, агенты Рыкова продавали и покупали друг у друга акции общества ...Тем не менее, доказав, таким образом, доходность эксплуатации копей, Рыков сумел получить от министра финансов Рейтерна разрешение на прием акций своего общества по цене 75 руб. за 100 руб. номинальных в залог при уплате акциза за вино , отпускавшееся с частных складов и винокуренных заводов в продажу в питейные заведения в ограниченное время, то есть в течение первой половины 1876 года. В случае реализации, он мог бы без особых проблем продать акции и получить около 1 млн рублей, а казна же лишилась 1,5 млн. рублей. Все это происходило, в то время, когда предприятие еще давало уголь и скорее неудача проекта произошла из-за неумения Рыкова планировать и в большей степени из-за дефицита денег и времени Надеясь, что уже дело сделано, деньги на разработку копей вкладывать перестал , оборудование распродал в 1875 году, но помешал старший ревизор Рязанского акцизного управления А. К. Хросницкий и чиновники акцизного ведомства по Скопинскому уезду, которые еще до этого дали знать , что Общество не работает. Чтобы убедиться в этом, он съездил на место добычи угля, где и обнаружил «пространство, засыпанное снегом» и после чего сообщил в Министерство финансов, которое разослало во все губернские акцизные управления телеграммы о запрещении приема в залоги акций Общества, однако по слухам в западных губерниях все же удалось продать ценные бумаги. Но в итоге, на создание предприятия по добычи угля вкладчики потеряли около одного миллиона рублей.

Тогда от краха спасла банк война, ворованные деньги поставщиков и военных интендантов высылались в банк под больший процент , чем у других. Банк получал ежедневно по 50000 рублей, но по-прежнему баланс был фиктивным.

«Кредит - это огонь, который, попав в руки взрослых людей, является очень опасным» -произнес философски Рыков на суде и чтобы тушить «пожар» директор банка просто вкладывал , свои ничего не стоящие векселя, взамен денег вкладчиков или просто снимал деньги с текущего счета. «Пожар» этот можно было потушить новыми фиктивными операциями или взятками и опровержениями в газетах. Следствием было установлены некоторые злоупотребления, совершенные лично «скопинским губернатором» и которые при надлежащем контроле могли бы и не произойти: забрав, из Банкирской конторы Волкова деньги банка, около 300000 рублей, он таковых в кассу банка не внес, присвоил себе, взамен положил свои векселя; забрав в 1879 году 88000 рублей, в 1880 году 135000 рублей, в 1881 году 8470 рублей с текущего счета Банкирской конторы Волкова положил векселя; в августе 1882 года , получив от мещанина Краснопевцева в оплату векселя И.С.Брежнева 10450 рублей внес 4000 рублей, а на остальные положил вексель; в мае 1879 года получил от агента банка Иванова в оплату векселя действительного статского советника В.К.Кознакова 6686 рублей, деньги присвоил … Глядя на директора и другие поступали также. Свидетель Альбанов показал, «что деньги тащил из банка всякий, имевший руки…Тащили, сколько и когда хотели, не стесняясь ничем… Кассир Сафонов таскал деньги из банка в платке и носил их домой, как провизию с рынка».

Люди вовсе не богатые: скопинские мещане – Сергей Никитич Масленников и Петр Кирилович Ряузов сумели выступить против действий Рыкова. События развивались следующим образом : в 1880 году они «были избраны …мещанским обществом для учета… мещанского старосты Шелавина. При производстве учета .. обнаружили растрату в 250 рублей. О таком злоупотреблении … довели до сведения начальника губернии, который командировал своего чиновника для производства расследования. По этому делу Рыков старался провести такую мысль, что Масленников и Ряузов учитая, мещанского старосту действовали пристрастно, так как будто бы сами желали занять его должность. Эти обстоятельства вооружили нас против Рыкова». Кроме того, в начале 1880 года оба мещанина получили от служившего ранее в банке унтер-офицера Никиты Елисеевича Шестова одинаковые письма, где рассказывалось о том, что «Скопинский банк, получая массу вкладов , раздает их под векселя неблагонадежным лицам, в числе которых состоит и сам директор банка …мы с Ряузовым решились подать прошение на имя Министра внутренних дел от имени всего скопинского мещанского общества. Начали мы собирать подписи под это прошение, но Рыков тотчас-же прознал, об этом и многим мещанам открыл кредит, кому в 50, кому в 100 и более рублей. Последствием такого образа действий Рыкова было то, что мы набрали только 9 подписей, остальные мещане, прежде сочувственно относившиеся к нашему прошению, отказались подписывать».

В апреле 1880 года, жалоба на имя прокурора Рязанского окружного суда о злоупотреблениях банка была направлена крестьянином села Горлова, М.Т. Богатыревым , служившим в банке с 1867 по 1874 год, переданная затем губернатором для рассмотрения скопинскому голове. Из журнала заседаний думы становится известно что, рассмотрев 29 января данную жалобу, а также другую от неизвестного лица от 24 января 1881 года был направлен в адрес губернатора ответ: «содержащиеся в них …изветы…есть одна ложь.

Дума определила : жалобы Богатырева и неизвестного лица оставить без последствий». Во всей этой банковской истории интересным является то, что до нас дошли жалобы одних скопинцев, а точнее тех, кто раньше работал в банке и коих Рыков уволил, обидел денежным содержанием , таковыми являлись помощники бухгалтера М.И.Симаков («он же Овчинников»), «который, будучи выгнан Рыковым», М.Т.Богатырев, «который уволен от службы в банке за нетрезвое поведение», Н.Е.Шестов - «всем прибавили, а мне нет», жалоб вкладчиков видимо не было или они как –то решались. Исправник Кобеляцкий признался ,что по городу ходили слухи, что между М.М.Леоновым, Поповым и директором банка были «какие то старинные счеты, говорили - он возбуждал чувства зависти, так как они сами не были прочь, от той роли , которую играл Рыков». Конечно, обида и зависть как побудительный мотив несомненно присутствовали, в той или иной мере, но скопинские жалобщики были правы в главном : выстроенная система должна была рухнуть с вытекающими из этого последствиями. В 1882 году М.М.Леонову и другим удалось напечатать в «Русском курьере» несколько писем о злоупотреблениях в Скопинском банке , в этом же году на имя рязанского губернатора было прошение гласных М.М.Леонова, С.В.Сухоруких, Фадеева, С.М.Рыкова и Михаила Заикина , где они указывали «по слухам о злоупотреблениях в Скопинском банке», просили освидетельствовать наличность его кассы и вообще обревизовать его . С 19 апреля 1882 года информация стала появляться в других газетах. Городской голова Иконников поданные заявления и просьбы скопинцев о том, чтобы собрать думу по поводу этих сообщений, хранил под сукном, и они обратились 28 июня к губернатору Зыбину. Губернатор направил предписание, но собрание в думе состоялось только со второго раза – 13 августа, где избрали комиссию по проверке злоупотреблений банка из пяти человек – сторонников Рыкова, которая так и не начала свою работу, но это было время, когда в Скопин уже ехали со всех концов России.

Но и в этой ситуации хозяин города сохранял удивительное хладнокровие , больше беспокоясь о готовности серебряного блюда на фабрике П.А. Овчинникова, которое должны были вручить Александру III на выставке 1882 года в Москве. «Когда в Скопин прибыл прокурор судебной палаты, Рыков не падал духом, говорил о Гамбетте, Биконсфильде, но о положении дел ни слова…», буквально звериное чутье Рыкова не обманывает его и он пытается получить деньги со своих имений. Хватка Рыкова поражает, в тяжелое время он, как будто, одержимый пытается спасти банк, занимает 15 000 и играет свадьбу, выдает свою вторую дочь замуж – пусть видят, что деньги есть; сидит безвыездно 1882 год в Скопине, руководя ежедневно своими агентами по телеграфу – пусть знают, никуда бежать директор банка не хочет, хотя вкладчики уже едут в город, а газеты пишут о действительном состоянии его платежеспособности; наконец ему удается запродать несколько фиктивных вкладных билетов банка в банк « Общества взаимного кредита землевладельцев Витебской губернии» и видимо в другие провинциальные банки, которых изготовили на сумму 108 300 рублей; закладывает в банк и частные руки свою собственность, полученные по наследству и купленные им земли: в Ряжскому езде при д. Гремячке (487 десятин), при селе Ключах и д. Пафомовой (190дес.) , при с. Парышенке и около села Путятина (1010 дес.); Козловском уезде при слободе Васильевской и сельце Черемушке (1377 дес. – имение досталось по наследству) ; Касимовском уезде имение смежное с дачами села Мелехова (400 дес.), имение в Скопинском уезде ( 80 десятин 2265 саженей), при с. Боровом и между Боровым и д.Александровой и доставшееся также по наследству от купчихи Марфы Петровны Рыковой имение в Скопинском уезде ( 80 десятин 2265 саженей), при с. Борщевом и д.Александровой, получилось взять деньги с должников путем залога их земельной собственности в Пронском и Раненбургском уездах; одновременно , предполагает через бывшего губернатора Болдырева , а в случае его болезни, через его жену направить ходатайство о получении правительственной субсидии в 500 000 рублей; через своих агентов, знакомых пытается заставить редакторов газет прекратить печатать разоблачающую информацию о состоянии банка, но все тщетно, лимит времени закончился, его высокие покровители не рискуют в сложившейся обстановке помогать ему.

Экстренно дума собирается 3 сентября, по поводу жалоб вкладчиков на невыдачу вкладов и постановляет «вменить банку в обязанность о немедленном удовлетворении вкладчиков, но когда было прочтено отношение правления банка о ходатайстве перед правительством, открыть банку кредит для подкрепления кассы, то некоторые гласные произвели шум и беспорядок» и заседание было закрыто. Так как уже невозможно было удовлетворить требования по выдачи вкладов , то 5 сентября 1882 года товарищ директора и кассир купеческий сын Н.В.Иконников, «прибыл перекрестившись» и заявил скопинскому уездному исправнику, что весь запасный капитал израсходован, что директор банка состоит его главнейшим дебитором по векселям на сумму более 5 млн. (на самом деле по векселям он был должен около 6 800 000 рублей, не считая, попросту присвоенных денег, прим. автора), что векселя он никогда не оплачивает…и что , наконец, до сего времени продолжает брать деньги из кассы, заменяя их своими векселями, вследствие чего касса доведена до совершенной пустоты.

«В это время в городе господствовала необыкновенная сумятица. Аборигены, боясь описи, вывозили имущество и мебель в уезд. Масса прибывших кредиторов, среди которых выделялись рясы ( по свидетельству « Орловского Вестника» их было 800), толпились на улицах; многие не находили места в гостиницах и частных домах, где за помещение брали громадные деньги (например, за маленькую грязную комнату брали 6 рублей в сутки), ждали открытия дверей гостеприимного прежде банка. На улицах ругательства, вопли, стоны, плач стояли в воздухе. Почтенные духовные отцы разражались проклятиями и звали на помощь прокурора и полицию»…. Крах флагмана заставил перепугавшихся вкладчиков ринуться за своими деньгами во все городские банки, не различая «здоровых» и «больных». За оставшиеся месяцы 1882 г. городские банки всей страны потеряли вкладов более чем на 40 млн. рублей. Чрезвычайный отлив вкладов ускорил обрушение других банков, находившихся в предкризисном состоянии. Правительство в этих условиях пришло на помощь городским банкам, применив схему, обкатанную на банках коммерческих. Прямая государственная поддержка (неуставные ссуды на сотни тысяч, а то и миллионы рублей, для спасения банков Бердянска, Орла, Воронежа) сочеталась с ужесточением законодательных ограничений работы банков.

Следствие началось 1 октября 1882 года, в ходе которого Рыков ввиду плохого самочувствия был трижды освидетельствован врачами. Последнее освидетельствование, уже не уездным земским и городским врачами, а ординаторами губернской земской больницы, которые в общем подтвердился диагноз болезни : «ожирение сердца с ослаблением его деятельности», но тем не менее учитывая, что в «последнее время на имя Рыкова получено письмо от некоего Гессе, предлагающего ему способы укрыться от суда бегством», он 21 октября был заключен под стражу в скопинский тюремный замок. Дело о несостоятельности должника, бывшего директора Скопинского городского общественного банка было начато 6 ноября 1882 года, а 26 ноября Рязанский окружной суд признал его , Ивана Гавриловича Рыкова – коммерции советника, кавалера орденов Св.Станислава 2-й и 3-й ,ордена Св.Владимира 3-й степени , дававшего право потомственного дворянства, Почетного гражданина городов Скопина, Пронска, Михайлова , обладателя прочих почетных и общественных званий: несостоятельным должником по торговле. Наряду с претензиями собственно к банку , непосредственно к несостоятельному Рыкову также были предъявлены документы по уплате, связанные с продажей его земли, в числе прочих и взыскание с Рыкова 35 000 рублей по векселю в пользу его мачехи - скопинской купчихи Анны Лукиничны Оводовой, которой в ту пору было 64 года, в тоже время сводный брат его С..Г.Оводов по векселям был должен банку около 156 646 рублей.

Тюремный замок

Собственность его было описана: усадьба, дом и лавки (четыре каменные, три из которых «предоставлены в обеспечение Николаевской богадельни – пожертвования в форме ежегодного взноса 100 рублей» и пять деревянных) оценены в 41000 рублей, другое имущество в 7582 рубля.

Слушания по делу о злоупотреблениях в Скопинском общественном городском банке происходили в Москве с 24 ноября по 10 декабря 1884 года. Интересы вкладчиков защищал адвокат Ф. Н. Плевако; выступал обвинителем по делу, прокурор Московской судебной палаты Н.В.Муравьев (с 1 января 1894 года - министр юстиции). Эпилогом всей истории было рыковское оправдание на суде : «Но не в силах я был поднять руку на то, что сам создал, на свое детище... Я не в силах был ликвидировать дела…» , которое лишь повторяло чичиковское в «Мертвых душах» : « Сам погубил себя, сам знаю – не умел во время остановиться…»

Суд приговорил И.Г.Рыкова ., И.И. Руднева , В. Я.Руднева (67 лет), В.В.Евтихиева, Н.В.Иконникова, В.П.Иконникова , В.Н. Овчинникова, Шамова, И.В.Лазарева ( 49 лет, 6 человек детей), слепого М.Я. Барабанова, А.Д.Донского и Попова к ссылке в Сибирь, П.И.Матвеева в арестанскую роту на 2 года 8 месяцев, С.Г.Оводова рабочий дом, остальных в арестантские роты.

дом Оводова

Перевозке на подводах по пеше-этапным трактам подлежали только ссыльные из привилегированных классов, а также женщины с младенцами, дети и больные. Рыкова везли от Томска на почтовых.

«Красноярск. В конце июля на четвёрке почтовых лошадей подкатил скопинский герой Рыков к одной из гостиниц Красноярска. По приезде Рыков потребовал полицмейстера и врача - засвидетельствовать, что по случаю порока сердца он не может жить «в какой-то пересыльной тюрьме». Но губернатор Педашенко предложил отнести Рыкова в пересыльную на носилках. Кроме того, Рыкову воспрещена всякая отлучка из Нахвальского Красноярского округа, где ему предназначено место жительства». В старинном волостном селе Нахвальском, что от Красноярска в 79 верстах, в 1893 году состояло крестьянских 193 двора и 29 некрестьянских, всего 1616 жителей. В этой волости, когда то жили реальные прототипы романа В.Я. Шишкова «Угрюм – река».

А.П. Чехов, проезжая в 1890 году через Томск и Красноярск так описывал жизнь ссыльных: «По отзывам местных обывателей, чиновников, ямщиков, извозчиков, … интеллигентные ссыльные - все эти бывшие офицеры , чиновники, нотариусы, бухгалтеры, представители золотой молодежи, присланные сюда за подлоги, растраты, мошенничества и т. п., - ведут жизнь замкнутую и скромную…

По прибытии на место ссылки интеллигентные люди в первое время имеют растерянный, ошеломленный вид; они робки и словно забиты. Большинство из них бедно, малосильно, дурно образованно и не имеет за собою ничего, кроме

почерка, часто никуда не годного. Одни из них начинают с того, что по частям распродают свои сорочки из голландского полотна, простыни, платки, и кончают тем, что через 2 - 3 года умирают в страшной нищете; другие же мало-помалу пристраиваются к какому-нибудь делу и становятся на ноги…

Живется им скучно…Местная интеллигенция, мыслящая и не мыслящая, от утра до ночи пьет водку, пьет неизящно, грубо и глупо, не зная меры и не пьянея; после первых же двух фраз местный интеллигент непременно уж задает вам вопрос: «А не выпить ли нам водки?» И от скуки пьет с ним ссыльный, сначала морщится, потом привыкает и, в конце концов, конечно, спивается. Если говорить о пьянстве, то не ссыльные деморализуют население, а население ссыльных».

С Рыковым этого не случилось, может быть, потому что личностью он был незаурядною с пытливом умом и , не выезжая из села, собеседников он мог найти не только за бутылкой водки. В то время, напоминанием ему о прежней деятельности был уголь, которым в Нахвальском местные крестьяне давно топили печи в банях и разогревали землю при рытье могил зимой. Позже были обнаружены и огнеупорные глины у Сухобузимского, все как в родном Скопине.

Во всяком случае, в селении Нахвальском, он влачил одиннадцати летнее жалкое существование, получая от родственников «ничтожные суммы, которых ему, привыкшему к былой роскоши, понятно, не хватало...и в конце концов, 21 августа 1897 года в переселенческом отделении красноярской городской лечебницы скончался от апоплексического удара …, не оставив после себя ничего, кроме жалкого рубища, в котором он явился в лечебницу».

Все таки надо отдать дань справедливости Рыкову: благодаря ему, открыта первая в Скопине публичная библиотека, которая в соответствии с утвержденным директором банка Уставом от 4 марта 1867 года ,была открыта для всех сословий, единственным условием для ее посещения являлось требование, чтобы все были «в приличной одежде и вели себя там благопристойно, не позволяли себе громких разговоров и вообще всего, что может препятствовать внимательному чтению». Ко 2 сентября 1877 года в ней насчитывалось 701 книга по самым разнообразным отраслям знаний, из периодики 61 наименование журналов, в том числе и иностранных - за разные годы , а также 29 наименований газет. Правда в случае , если читающий брал книгу, то вносил плату: за сутки 10 копеек , если брались книги в течении года, то 5 рублей. Помещалась она, как и пресловутый банк в двухэтажном каменном доме Шамова.

Его стараниями были открыты многие учебные заведения в городе, прогимназия , а также 8 ноября 1875 года 6-ти классное реальное училище , бедным ученикам выдавались пособие. Приговором городского общества от 10 сентября 1868 года для особо одаренных были учреждены стипендии в Петровской академии и Московском техническом институте с оплатой из прибыли банка. Содержал несколько приютов на средства банка, выдавались пособия бедным девушкам в размере 100 рублей при выходе замуж. Вносились недоимки по земским повинностям, устанавливалось жалование старостам и их помощникам в размере 300 и 200 рублей соответственно, что несомненно способствовало росту престижа этих выборных должностей . Построил , по его словам, новую Никольскую (Покровскую) на Хлебной площади и Никольскую (кладбищенскую) и , можно догадываться, но с большой степенью достоверности, будучи одним из директоров cкопинского тюремного замка оставил 600 рублей под проценты для строительства еще одной - тюремной церкви: «Утоли моя печали» ( официально вклад оставил один из директоров пожелавший остаться неизвестным) , которая и была возведена к 1905 году, практически всем миром, с благословления Иоана Кронштадского, приславшего и свой вклад на ее строительство. Много средств тратилось на ремонт всех церквей города и их внутреннее убранство. Открыл бесплатную больницу для бедных, благодаря кредитам банка горожане возводили не лачуги, а дома и уже не с соломенными крышами. Выделялись значительные средства на строительство мостовых в городе. По приговору Скопинского городского общества от 29 мая 1867 года из 3-ей части прибыли было закуплено и доставлено для строительства Скопинско-Ряжской телеграфной линии телеграфные столбы и выделены средства для наема помещения для телеграфной станции в течении 5-ти лет. Всего на городские расходы банком было истрачено за все время 589 тысяч рублей, не считая средств, выделенных церквям на их ремонт и внутренне убранство, богадельне, приютам и другие благотворительные цели.

Особый интерес представляет тот факт, что из доли Скопинского банка отчислялся известный процент для призрения детей обоего пола беднейших родителей. На счет этих средств Иваном Гавриловичем Рыковым был открыт детский приют с мужским и женским отделениями, по особо утвержденным правилам оно было установлено, как воспитательно - образовательное учреждение, в котором дети презирались до 18 лет. Заведение это находилось в непосредственном распоряжении Рыкова, как главного попечителя. В нем призирались 50 мальчиков и 47 девочек.., которые обучались грамоте в объеме 2-х классов приходского училища , те которые оканчивали курс ранее 18 лет продолжали учебу приходящими: мальчики в городском училище, девочки в прогимназии. Особо отличившиеся , направлялись учиться дальше, в С-Петербургское коммерческое училище и в С-Петербургский Николаевский сиротский институт, так например, по приговору от 11 ноября 1877 года была назначена «стипендия имени Великого Князя Константина Николаевича на вакантное место в С-Петербургское коммерческое училище воспитаннику Скопинского детского Рыкова приюта Михаилу Боброву». Кроме того в стенах этого заведения в мужском отделении обучали мастерству столярному , токарному, портняжному, сапожному и переплетному. Из презираемых женского отделения: прачечному, белошвейному и портняжному, для чего приглашали лучших мастеров. Было открыто отделение грудных младенцев и ферма дойных коров с телятами, за которыми уход поручили детям. Таких заведений не было не то что в губернии, а и в России, не говоря уже о Скопине и уезде, где неграмотны были и волостные старшины и старосты и судьи, и даже сборщики налогов.

Говорят, что он был неграмотный, грубый..., но и добрая память о нем ведь тоже осталась?

Страницы из скопинской жизни