Сведём же воедино сведения из «Авесты» и «Бундахишн».

Мы имеем в наличии некий гипотетический «горный» (умышленно пишу в кавычках) массив – Хара Березайти. Самая высокая, около 2000 метров, вершина этого хребта – гора Хукарья. На Хукарье берёт начало мощная водная артерия – река Ардви-Сура. Впадает она, образуя широкую дельту, в море Ворукаша. О связи моря Ворукаша с другими водоёмами не сообщается, из чего можно сделать вывод, что это озеро. А озером Ворукаша должно быть однозначно, поскольку Хара Березайти сама по себе является островом – его окружают с востока, севера и запада воды рек Арак и Вехруд, а с юга – море Фрахвкард. Давайте думать, как такое возможно?

На самом деле – элементарно! Всё решается, если допустить, что Высокая Хара была не просто возвышенностью, а возвышенностью чашеобразной формы. Например, потухшим вулканом, в остывшем кратере которого накопились осадки, а подошву омывают две сливающиеся реки. Или наш гипотетический вулкан одним краем контактирует с морем, а с другой стороны отрезан от «большой земли» проливом.

Озеро в кратере потухшего вулкана Таал на острове Лусон (Филиппины).

Или такой вариант: некий небесный скиталец врезался сверхточно в уже готовый остров. Понятно, погубил на острове всё живое. В память о себе оставил импактный кратер. За сотню-другую лет кратер наполнился водой и превратился в озеро.

В этих двух моделях (как и во всех остальных возможных) для подгонки их под авестийские описания не хватает одного, но весьма весомого компонента. Допустим, озеро в кратере – это море Ворукаша; стенки кратера – Хара Березайти; водоём, окружающий остров – комплекс Арак плюс Вехруд плюс Фрахвкард. Чего, спрашивается, не хватает? Правильно – реки Ардви-Суры, с её «тысячью протоков и тысячью озёр».

Ни в вулканическом, ни в ударном кратере просто нет условий для формирования сколь-нибудь внятной водной артерии. Да, вообще никакой! В 99,9% случаев озёра в кратерах формируются за счёт осадков. Но их ни в коем случае не будет достаточно, чтобы сформировать целую реку, текущую внутрь кратера. И тем более, ещё две реки, текущих в противоположную от кратера сторону – таких, как Арак и Вехруд, берущих начало в общем источнике где-то на северных склонах Хары; их-то тоже надо питать влагой в «промышленных масштабах», а не время от времени, полагаясь на милость пролетающей мимо тучки.

Обсуждаемая нами вот уже пять «Фантазий» теория о том, что Хара Березайти – это ледник легко позволяет устранить эту нестыковку. Во-первых, ледник отлично подходит на роль чашеобразной возвышенности. В части III «Горной фантазии-5», разбирая механизмы зарождения и развития ледников, мы говорили, что над центром ледникового щита стоял блокирующий антициклон, обеспечивавший постоянную ясную и солнечную погоду, а прирост ледника осуществлялся только по периферии, где атмосферная влага конденсировалась по ледовому фронту. Соответственно, самые высокие точки ледника находились по его краям, а центр медленно проседал. А, во-вторых, в отличие от того же остывшего вулкана, ледник был живой, динамичной системой – где-то он прирастал, где-то подтаивал…

В оттепели по внешним поверхностям ледовой короны талые воды стекали в приледниковые водоёмы, а по внутренним – стремились в наиболее низкие участки ледниковой чаши и собирались там во вполне внушительные озёра.

Модифицируем схему ледника, предложенную В. Яновичем : 1 – ледник (Хара Березайти); 2 – морена напора; 3 – приледниковый водоём (комплекс Арак-Вехруд-Фрахвкард); 4 – облака; 5 – внутренний ледниковый водоём (море Ворукаша); пунктирная стрелка – направление стока талых вод с внутренних склонов ледника (Ардви-Сура); сплошная стрелка – направление стока талых вод с внешних склонов ледника (общий источник Арака и Вехруда).

Предполагаю, что при определённых условиях, особенно на стадии деградации, эти талые потоки могли посоперничать с крупнейшими реками современности. Их-то и зафиксировали в «Авесте»: текущие к центру, как Ардви-Суру; текущие к периферии, как Арак и Вехруд; внутреннее ледниковое (не путать с внутриледниковым – это когда вода накапливается во внутриледниковых полостях) озеро, питаемое талыми водами «Ардви-Суры», вошло в «Авесту», как море Ворукаша; а приледниковые приподошвенные водоёмы – как море Фрахвкард.

Воочию увидеть рассматриваемую нами модель можно в мультфильме «Ледниковый период-2», интрига которого закручивается вокруг катастрофы, вызванной массированным сбросом воды из ледниковой чаши.

Эта модель, опять же в отличие от всех остальных, может объяснить и безо всяких фантастических «золотых каналов», как вода из моря Фрахвкард попадала в Ардви-Суру. Её просто вымораживало при похолоданиях из приподошвенных водоёмов и она становилась ледовой стеной. А при потеплениях вновь оттаивала. Преимущественно с той стороны, откуда активнее припекало Солнце. А припекало оно оттуда, где стоял разгоняющий тучи антициклон. Поэтому внутренние склоны ледника таяли активнее, чем внешние (но это мы уже разбирали: первый раз – в школе, на уроке природоведения, когда изучали круговорот воды в природе; второй – в предыдущей «Фантазии…»).

Отложим на время «Авесту» и «Бундахишн» и вернёмся к «Ведам». Поштудируем их ещё раз, с акцентом теперь не на слове «гора», а на словах «море» или «океан», которые в изучаемом контексте употребляются на равных.

«Гору-ось окружает со всех сторон великий океан, разделяющий, словно пояс вокруг земли, полусферы богов и демонов [север и юг]. Со всех сторон от Меру располагаются острова или континенты, вытянувшиеся подобно лепесткам перевернутого лотоса». Очень важное сообщение! Оно сразу безапелляционно подтверждает, что гора Меру, действительно, расположена на острове. Более того, остров этот является частью обширного архипелага. Количество островов («двип» на санскрите), составляющих этот архипелаг, в разных источниках заметно варьирует – от 4 до 18. Неизменной константой в этом списке остаётся Джамбудвипа – «Остров дерева Джамбу» . Надеюсь, вы не успели забыть где растёт дерево Джамбу – в роще Нандана, на горе Меру. Вот мы и выяснили, как назывался у ариев тот остров, который мы зовём Буяном!

Меру на этом изображении представлена в виде типичного ледника: у него чашеобразная форма; отвесные склоны без предгорий; плоская вершина, окутанная низкой облачностью; а приледниковый водоём у подошвы делает его островом.

«На краю этой области [полусферы богов] высятся горы Меру, северный склон которых – побережье Молочного моря – великого Северного моря». Серьёзное уточнение! Оказывается, гора Меру не просто расположена на острове – она сама и есть остров! Её северные склоны вздымаются прямо из волн великого Северного или Молочного моря. Здесь же расположена Страна блаженных; герой «Махабхараты» Бхишма так рассказывает о ней: «Северный склон Меру, побережье Молочного моря – вот та страна».

«Вокруг горы находится водоём Манаса, а вокруг этого водоёма с четырёх сторон обитают локапалы, а они – хранители мира и его обитателей». Итак, если северные склоны Меру являются побережьем Молочного моря, то с остальных сторон её омывает некий водоём Манаса. Судя по всему, это отдельная гидросистема, впадающая в Молочное море, но не являющаяся его заливом.

В индуистской традиции Манаса – это озеро. Когда небесная река Ганга (не путать с нынешним Гангом, протекающим по Индостану) низверглась на землю (разумеется, излилась она не куда-нибудь, а на вершину горы Меру), она разбилась на четыре потока, соответствующих четырём сторонам света, и растеклась по нашему Миру. Некоторая же часть воды небесной Ганги задержалась у южного склона Мировой горы – так и образовалось озеро Манаса. Однако, термин «водоём» применительно к Манасе более уместен, поскольку если оно соединяется с Молочным морем, то это уже не озеро.

В принципе, цитат сюда можно натаскать столько, что ими укомплектуется до конца вся глава, но, думаю, стоит остановиться и разобраться хотя бы с тем, что имеем. Разбираться будем, сравнивая с данными «Авесты», которые мы уже проанализировали выше.

В авестийской литературе Мировая гора фигурирует под именем Хара Березайти; в ведической – Меру. И там, и там Мировая гора представляется горным хребтом, имеющим доминирующую вершину: в «Авесте» это Хукарья, в «Ведах» – Мандара. На этой доминирующей вершине берёт начало мощная водная артерия, названная в «Авесте» Ардви-Сурой, а в «Ведах» – Гангой. Ардви-Сура всей своей «тысячью протоков» впадает в море-озеро Ворукаша, а воды Небесной Ганги стекают по кроне дерева Джамбу, смешиваясь с млечным соком его листьев и плодов, обретают целебные свойства и собираются у его корней в озеро. Называется это озеро Анаватапта, что значит Ненагреваемое или Несогревающееся (показательное название, особенно в рамках нашей темы).

Пока всё совпало, а дальше начинается первая нестыковка… Ардви-сура просто впадает в море Ворукаша, а Ганга далее разделяется на четыре рукава, растекающихся в разные стороны. Версия, что Мировая гора – это ледник это мнимое противоречие может объяснить!

Если Ардви-Сура/Ганга – это талые воды, стекающие по внутренним поверхностям ледника, то море Ворукаша/озеро Анаватапта – это внутреннее озеро, накапливающееся в чаше ледника. Но ледник, как я неоднократно подчёркивал, был живой, динамичной системой. Соответственно, и плескавшееся в его чаше озеро не было чем-то незыблемым.

«Авеста» свидетельствует, что море Ворукаша часто и основательно меняло свою конфигурацию. Уже само название его переводится, как Широко изрезанное или Имеющее широкие вырезы (заливы). Причём, образование этих заливов происходило стремительно, буквально на глазах изумлённой публики!

В «Гимне Хварно» рассказывается, что когда Хварно (божья благодать) упало в море Ворукаша, его попытался извлечь оттуда злодей-туранец Франхрасьян. Но море отступило, образовав залив Хаосрава:

Франхрасьян предпринял ещё две попытки достать Хварно и оба раза море отступало, образовав ещё два залива – Ванхазда и Авжданва. Мне кажется, что под этим стремительным образованием перечисленных заливов, воспринимавшихся плейстоценовыми наблюдателями, как игра сверхъестественных сил, понимался масштабный, но вполне объяснимый процесс.

В оттепели внутренние склоны ледниковой чаши начинали активно подтаивать. Этому способствовала солнечная и безоблачная погода, которую обеспечивал стоящий над ледовым щитом антициклон (здесь учтём ещё и то, что речь идёт о Заполярье, где летом Солнце светит круглосуточно). Талая вода со склонов – в «Авесте» её назовут тысячью протоков Ардви-Суры – устремлялась внутрь чаши, в низшую её точку.

Не за год и не за два, может, и не за одно столетие эта низина переполнялась и вода начинала искать себе новые пути. Она могла уйти во внутриледниковые каверны. Могла промыть себе тоннель для слива наружу. А могла просто перехлестнуть через край, низринувшись водопадом с двухкилометровой высоты. То есть, Ардви-Сура, наполняющая своими целебными водами море-озеро Ворукаша, и Ганга с её четырьмя рукавами – это не разные вещи, а две стадии одного и того же процесса, отражающие уровень накопления талых вод в ледниковой чаше: фаза накопления воды и фаза её сброса (трагический момент перехода фазы накопления в фазу сброса и показан в упоминавшемся выше мультфильме «Ледниковый период-2» ). Цикл этот мог повториться сколь угодно много раз, но итог его был один – вода протачивала себе в ледниковой стене дорогу и сбрасывалась в приподошвенные водоёмы.

Ледниковые водопады Свальбарда.

«Веды» свидетельствуют, что Молочный (Северный) океан омывает Мировую гору с севера, а поток Манаса – с юга. В «Авесте» картина описана диаметрально противоположная: с севера Мировая гора омывается реками Арак и Вехруд, а на юге – морем Фрахвкард (хотя, что такое север и юг для объекта, находящегося на Северном полюсе?! ). Здесь, исходя из доказываемой нами концепции о тождественности Мировой горы и Валдайского ледника, могу лишь предположить, что южный край ледникового щита покоился на твёрдой суше, а северный – вдавался глубоко в море.

Примерный контур Валдайского ледникового щита на максимуме оледенения – могу привести ещё полсотни аналогичных реконструкций, но схема у всех у них одна: южная граница ледника базируется на суше, северная – далеко вдаётся в море.

Соответственно, воды, омывающие ледник, можно было разграничить не только географически, но и по составу! Обратим внимание, книга «Бундахишн» подчёркивает, что море Фрахвкард было пресным. Реки Арак и Вехруд тоже у своего истока были пресными (потому, что талые воды иными быть не могут), а потом они впадали в сеть солёных морей и уже в море Фрахвкард попадали опосредованно через них: «Из соленых морей три – главные, а двадцать три – малые. Из трех главных одно – Путик, одно – Камруд, одно – Сияхбун. Из всех трех Путик – наибольшее, в котором есть прилив и отлив, и оно находится в той же области, что и море Фрахвкард, и соединяется с [этим] морем» («Бундахишн», глава XIII).

Солёное море Путик, судя по этому описанию, огромно и во много раз превосходит пресноводный Фрахвкард – на нём даже наблюдаются приливы и отливы! А вкупе с остальными двадцатью пятью, перечисленными в книге «Бундахишн», солёными морями, почему бы не попробоваться ему на роль ведического Великого Северного моря? По крайней мере, общая закономерность выдержана и в авестийских источниках, и в ведических – Мировую гору с севера омывают солёные водоёмы, с юга – пресные. И это полностью вписывается во все современные официально-научные модели ледника, ограниченного с юга пресным приледниковым гидрологическим комплексом, а с севера – Северным Ледовитым океаном.

Моя модель может дать толкование ещё одному моменту, объяснения которому я не встретил ни в богословских трактатах индуистов-брахманов, ни в работах европейских исследователей. Вот смотрите – и Меру, и Хара в первоисточниках упорно называются горой – то есть, чем-то единым и неделимым. «Веды» и «Авеста» настойчиво называют Мировую гору в единственном числе, не смотря на то, что описывается она, как горный массив или группа возвышенностей. Однако, те же источники с тем же упорством вычленяют в Меру и в Хара Березайти главную вершину – в первом случае Мандару, во втором Хукарью. То есть, авторы видели какую-то принципиальную разницу, которая потом, как и многое другое, последующим интерпретаторам стала непонятна.

Берусь предположить, что Меру и Хара Березайти – это наружные склоны ледника (так ледник видели люди, приближающиеся к нему извне), а Мандара и Хукарья – внутренние склоны ледниковой чаши (а так ледник видели те, кто смотрел на его стенку изнутри). Другими словами, это, опять же, не разные вещи, а одно и то же явление в разных ракурсах.

Надеюсь, вам понятно как я пришёл к такому выводу? Его мне подсказало направление рек (вернее, талых потоков, если называть вещи своими именами): Ардви-Сура течёт с Хукарьи (с внутренних склонов ледника) в море Ворукаша (озеро в центре ледниковой чаши), а с самой Хара Березайти (внешние склоны) талые потоки стекают наружу, сливаются у подошвы ледникового щита и делают его островом. Вот, видите, даже не потребовалось ворошить ведические тексты и наводнять наше повествование цитатами! Священной мудрости, спрессованной в три абзаца, хватило на то, чтобы полностью обосновать нашу модель. По-моему, добавлять сюда что-то ещё смысла не имеет – это будет лишь нагромождение повторяющихся иллюстраций к уже доказанному нами факту.

На закуску, лишь приведу фрагмент, описывающий некоторые природные особенности, имеющие место быть в районе гор Меру:

«За горами Меру полгода длится день и полгода – ночь» - исчерпывающее описание полярного дня и полярной ночи.

«Там воды застывают, приобретая причудливые очертания» - обитателей солнечного Индостана это может шокировать, а нам застывшая вода прекрасно знакома, как лёд.

«Там, в небе над океаном, сверкают радужные водяницы» - если кто-то считает, что это не описание северного сияния, то жду версий!

«Только птицы и великие мудрецы-риши знают дорогу в этот край» - про птиц я уже писал: «…орнитологи ломают головы – и чего это они каждый год по прилёту кружат с печальными криками над определёнными участками океана? Да, просто птицы помнят об Арктиде – а мы нет!»; а великий мудрец-риши про себя исчерпывающе написал сам: «И я там был, мёд-пиво пил; у моря видел дуб зелёный…».

Кстати, про дуб-то зелёный мы в этой главе и не поговорили! – Ну-ка, берись, автор, за обещанные аналогии…

Первое, что посчитал нужным сообщить нам великий риши Александр Сергеевич, это то, что произрастает искомый дуб у Лукоморья. Слово «лука» в узко-конкретном смысле означает изгиб реки, образующий полуостров той или иной степени выраженности (первое, что должно прийти в голову – Спасская Лука, известная благодаря «Рязанскому Стоунхенджу» ). В более раздвинутых смысловых рамках – это место встречи, соединения или сближения чего-то с чем-то (однокоренные слова: случка, разлука, излучина и т.п. ). То есть, Лукоморье – это то место, где море образует полуостров и встречается с кем-то или с чем-то. Вопрос с кем или с чем?

Ответ лежит на поверхности – с океаном… вернее, с Океаном и магическую формулу, которую мы привыкли сегодня писать через дефис: «на море-океане», на самом-то деле записывать надо вот так: «на море, Океане». Через запятую и «Океан» с большой буквы! И делать надо именно так, поскольку Океан в данном случае не уточняющее прилагательное к слову «море», а имя собственное.

Тут надо вспомнить, что наши предки под Океаном подразумевали совсем не то, что мы имеем в виду сейчас. У них Океан был не «самым крупным водным объектом, расположенным среди материков», а… рекой (или потоком). Вот как описывает Океанскую реку трактат XVI века «О земном устроении» (трактат якобы христианский, но взгляды в нём изложены, не скажу, что языческие, но от канонических библейских текстов весьма далёкие): «Вокруг всей земли есть река, называемая Океан. Источник та река имеет в восточной стороне. И половина источника отделяется и идёт к северной стороне, половина же к южной, и окружает одна половина одну сторону земли, другая – другую, а затем, окружив всю землю, они вновь соединяются на западе. Вся суша помещается посреди него, и помимо него, то есть по другую его сторону, другой земли нет».

В IX части предыдущей «Горной фантазии…» мы с вами уже обсудили как распространена в русском фольклоре морская тематика – это не смотря на то, что на достоверных этапах истории восточные славяне были сухопутным народом, тяготевшим к расселению вдоль по руслам рек. Так, вот, островная тематика в русском фольклоре распространена не меньше! Просто носит она более завуалированные формы.

Начнём с того, что все Миры, составляющие славяно-языческую Вселенную, наши предки представляли себе островами. Каждый из них ограничивала река: обитель небожителей Сваргу и райский сад Ирий обтекала Молочная река - кисельные берега; Царство мёртвых – река Смородина; а сакральной границей нашего Мира и была Океанская река.

А жили предки наши по принципу «что на Небе – то и на Земле» и вокруг себя они создавали уменьшенную копию своего представления о Вселенной. Есенин в «Ключах Марии» блестяще написал про это: «Изба простолюдина – это символ понятий и отношений к миру, выработанных ещё до него его отцами и предками, которые неосязаемый и далёкий мир подчинили себе уподоблениями вещам их кротких очагов… Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок – небесному своду, а матица – Млечному пути».

Следующая степень увеличения после избы – город. Он тоже – модель Вселенной, модель нашего Мира. Но раз наш Мир – остров, значит, и наш город должен быть островом. И поэтому наши предки с маниакальной настойчивостью превращали свои населённые пункты в острова! Для этого москвичи выкопали ров, соединивший реку Неглинную с Москвой-рекой (и трижды, по мере роста города, отодвигали его, заравнивая прежний). С этой же целью рязанцы, ценой неимоверных усилий, выбрав у подножия кремлёвского холма около 40 тысяч кубометров породы, соединили между собой Трубеж и Лыбедь… да, берите любой русский город, заложенный не позднее XIII века – Псков, Тверь, Коломна, Серпухов, Ярославль, Кострома – везде так. Просто потому, что город – это не только то, что «огорожено» физически, а ещё и отрезано от остального мира сакральной преградой (рекой естественной или искусственной), на другом, внешнем берегу которой уже лежит неупорядоченный враждебный хаос.

Официальные историки утверждают, что делалось это исключительно из соображений обороны – дескать, рвы эти являли собой непреодолимую преграду для неприятелей. And nothing else matters! Фортификация – это, конечно, хорошо, но… Во-первых, что это за такие фортификационные изыски, которые в нашем климате с октября по май стоят промёрзшие по самое дно и преодолеваются пешком? В роковую зиму 1237-38 годов много они помогли против татаро-монголов, которые как раз по замёрзшим рекам передвигались, как по автострадам? А, во-вторых, если, уж, каждая изба была не просто постройкой, а моделью Вселенной, то город в целом просто не мог быть хаотичным нагромождением домов! Любой славянский город возводился по неким каноническим принципам, которые не менялись много веков, если не тысячелетий. Другой вопрос, откуда эти принципы взялись? Их подобрали методом проб и ошибок, рассчитали теоретически или скопировали с какого-то реального объекта?

Я предполагаю, что у сакральной реки по имени Океан реальный прототип был. Более того, этот прототип вписывается в нашу концепцию и имеет аналоги в ведических и в авестийских священных текстах. Река Океан – это пресноводный приледниковый поток; это то, что в «Ведах» было названо водоёмом Манаса, а в «Авесте» морем Фрахвкард (а античные греки называли его Эриданом). Океанская река протекала вдоль всего сухопутного участка ледникового фронта, на его флангах впадала в море – одно из этих мест и было названо Лукоморьем – и превращала ледник в остров. Ведические арии называли этот остров-гору (или гору-остров) Меру, авестийские арии – Хара Березайти, мы называем – островом Буяном (он же Березань).

У упомянутого моря, кстати, тоже есть имя! В заговорах оно нивелировалось (поскольку все и так понимали, о каком море идёт речь, точно так же, как понимали и о каком Океане), но осталось в других источниках. В былинах, например. Вот как в былине «Илья Муромец и Сокольник» Сокольник, незаконнорожденный сын Ильи, рассказывает о том, откуда он прибыл:

То есть редуцированная заговорная формула «на море-океане, на острове Буяне» в развёрнутом варианте должна звучать как «в месте впадения Океанской реки в Студёное море». А то, ведь, действительно, несправедливо как-то получается – во всех заговорах по имени назван только Буян…

Буян уже само по себе означает «возвышенное место», но, на всякий случай, в былинах дополнительно сообщается, что на нём расположены Светлые/Святые/Стеклянные и так далее горы. Березань же, вообще, является горой и островом одновременно – на острове Березань расположена гора Березань. Идентичность всех перечисленных гор доказывает весьма существенный ориентир – Мировое древо, на них произрастающее: на Буяне – это дуб зелёный/мокрецкий; на Березани – Солнечная берёза.

Главной вершиной этого метафизического хребта является камень Алатырь. Под «камнем» здесь, опять же, надо понимать первородное, старо-славянское значение этого слова – гора, а не отдельное минеральное образование. «Голубиная книга» сообщает, что камень Алатырь – «всем камням мати». В правильном переводе это будет звучать, как «гора Алатырь – всем горам мать». «Сперва гора восстала,/ Спитама-Заратуштра,/ Высокая Харати /Поднялась на земле» – созвучно, не находите?

Над Алатырской горой, как мы помним, рождаются все ветра… Позвольте! Уж, не намёк ли это на много раз нами упомянутый блокирующий антициклон, своим запредельным давлением выдавливавший воздушные массы от ледника (судя по отложениям лёсса, аж, до Балкан! )?

А ещё под камнем Алатырём расположен источник всех рек – из-под Алатыря растекаются на четыре стороны четыре реки… А это уже прямой пересказ ведического сказания о Небесной Ганге и четырёх её рукавах!

Но проблема в том, что далеко утечь из-под Алатыря эти четыре реки не могут, поскольку, Алатырь расположен на острове и окружён с севера солёным Студёным морем, а с юга – пресноводной Океанской рекой. Соответственно, путь у них один – вглубь острова. Но для этого необходимо, чтобы центр этого острова был ниже, чем его периферия. А значит, наш Буян не просто возвышенное место, а возвышенное место чашеобразной формы!

Мы построили модель: чашеобразная возвышенность с водоёмом в центре чаши и со всех сторон окружённая водой (при этом стенки чаши активно питают влагой как внутренний водоём, так и внешние). Модель мы построили только основываясь на сведениях ведических и авестийских источников, а так же на информации, почерпнутой из русского фольклора. И, тем не менее, построенную модель мы сумели интерполировать на ныне не существующую, но некогда имеющую место быть систему. Система эта – ледник.

Ледник (Меру; Хара Березайти; Светлые горы; Березань) формально мог считаться островом (Джамбудвипа; Буян). С севера он омывался солёными водами Северного Ледовитого океана (Молочное море; море Путик и ещё 25 авестийских солёных морей; Студёное море); с юга – пресным приледниковым потоком (водоём Манаса; море Фрахвкард; Океанская река). С внутренних склонов ледника (Мандара; Хукарья; Алатырь) стремились внутрь его чаши мощные талые потоки (Ганга; Ардви-Сура; алатырский источник всех рек). В низинах они образовывали значительные скопления воды (море Ворукаша; озеро Анаватапта), которые по мере переполнения низменностей начинали распространяться далее (три залива моря Ворукаша; четыре рукава Ганги; четыре алатырских реки).

Схема нашей гипотетической модели оказалась выдержана на трёх фольклорных свидетельствах и одном реальном объекте. Более того, её независимо от нас реконструировали и визуализировали создатели мультипликационного фильма «Ледниковый период». Один раз – это случайность; два раза – совпадение; три раза – закономерность… Наша закономерность подтвердилась уже больше трёх раз!

И тут я вспомнил, где я это уже видел…

Орлов Владимир.