К 100-летию со дня рождения Татьяны Павловны Радимовой

16 декабря 1916 – 24 мая 2000

16 декабря 2016 года – сотый день рождения Татьяны Павловны Радимовой. «У меня каждый день – день рождения», - сказала она мне, когда я с цветами и с поздравлением с её 80-летием приехала к ней в Абрамцево 8 марта 1996 года. Принимая цветы, эти слова она сказала радостно, и так как наши встречи всегда проходили в разговорах о каких-нибудь интересных и важных фактах её жизни, людей её эпохи, жизни музея Есенина в Константинове, на этот раз с её слов-воспоминаний я начала записывать её биографию.[1] После её слов «Родилась 16 декабря 1916 года в Казани» я спросила: «Почему же 8 марта в один из моих приездов к Вам в Вашу мастерскую в Москве на Верхней Масловке Вы мне сказали «У меня сегодня день рождения»? Она ответила: «После убийства Кирова в декабре отмечать праздники было опасно, я перенесла свой день рождения на 8 марта».

Сейчас в Москве в Российском государственном архиве литературы и искусства в фонде Союза советских художников хранится Личное дело Т.П.Радимовой с подробными фактами её биографии:

«Татьяна Павловна Радимова родилась 16 декабря 1916 г. в Казани, в семье художника-поэта П.А. Радимова. Получила общее 10-летнее образование. Прошла музейно-подготовительные курсы при ГМИИ.

Высшее образование получала в Московском государственном художественном институте, на отделении живописи. В 1942 г. в Самарканде получила диплом художника-живописца.

В 1935-1937 гг. работала по договору с Волхонкой. В 1942-1945 гг. была сотрудником Московского областного Дома народного творчества. С 1945 г. - художник-консультант Отдела изобразительного искусства Московского областного научно-методического Центра народного творчества (оказывала методическую помощь коллективам изостудий, вела творческий семинар-практикум самодеятельных художников Подмосковья в поселке Ново-Абрамцево). Одно из мест работы - Измайловский парк им. Сталина. В 1942-1951 гг. работала на росписи пластмассы. В 1948 г. работала по договору с МТХ. Также занималась продажей картин в художественном салоне художественного фонда СССР, работала в «Салоне по экспорту», преподавала в Заочном университете искусств.

Была в командировках в Саратове, Горьком, Казани, Тбилиси, Ленинграде и др., в селе Михайловское.

Являлась членом различных художественных организаций: Художественного фонда, с 1943 г. – МОССХа, с 1945 г. - Союза художников СССР. В 1948 г. стала членом МТХ (Московского Товарищества художников).

В партии не состояла, была членом ВЛКСМ, членом профсоюза работников искусства.
Занималась общественной работой в годы Великой Отечественной войны и в мирное время. В Московском государственном художественном институте была старостой группы. Работала на трудовом фронте под Смоленском. Занималась организацией художественных выставок и обмена опытом с художниками в г.Тбилиси и г. Горьком; выступала инициатором создания картинной галереи Льялово; преподавала в изостудии колхоза села Павшино. Была участницей строительства изостудии в селе Малые Вязёмы.

Наиболее значительные художественные произведения Т.П. Радимовой: «Пейзаж Воря» (1934 г.), «Под зонтом» (1939 г.), «Городской музей г. Чебоксары», «Усадьба дом-музей им. Орджоникидзе в селе Гореша», «Школа, в которой учился Орджоникидзе», «Музей Орджоникидзе в селе Гореша в Грузии», «Здание духовной семинарии в Тбилиси», «Совхоз Джапаридзе», «Здание райкомов села Лагодехи», «Площадь в Красных Колодцах», «Музей Сигнахи в Кахетии», «У Куйбышевской ГЭС» (1959 г.).

К известным работам Т.П. Радимовой относятся пейзажи Подмосковья; серии работ по Горьковским местам, Толстовским местам, Ленинским местам, Тургеневским местам.

Работы Т.П. Радимовой хранятся в музеях Москвы, Тбилиси, Казани, городов Чебоксары, Орел, Иваново.

В массовых тиражах издавался пейзаж «Дубки» (Издательство «Советский художник», 1949 и 1950 гг.).

Работы Т.П. Радимовой экспонировались на следующих выставках: «Выставка молодых художников в историческом музее» («Пейзаж Воря»), «Выставка молодых художников, посвященная 20-летию ВЛКСМ» («Под зонтом»), «Всесоюзная выставка молодых художников к 30-летию ВЛКСМ» («Дубки», «Ахтырим»), «15 лет комсомола» («Пейзаж Воря»), «20 лет комсомола» («В Крыму»), «30 лет комсомола» («Дубки», «Ахтырим»). Некоторые работы были представлены на «Всесоюзной выставке 1950 г.» («Авлабар», «Мухет», «На Петхаимском подъеме», «Дом в Пассанаурском пер., в котором скрывался т. И.В. Сталин в 1903 г.»). В 1940 г. в г. Чебоксары проходила персональная выставка этюдов художницы. В г.Тбилиси в Союзе художников Грузии проходила выставка «Пейзажи Грузии и Подмосковья», где экспонировались работы Т.П. Радимовой, в 1950 г. там же проходила выставка-отчет.

Работы Т.П. Радимовой были представлены на большей части Московских и Всесоюзных выставок; выставлялись в Малом зале ЦДРИ, экспонировались на «Выставке Московских художников в Манеже» («У Куйбышевской ГЭС»).

Радимова была представлена к правительственным наградам. В 1978 г. она получила медаль «Ветеран труда», в 1984 г. - звание «Заслуженный работник культуры РСФСР»[2] .

В РГАЛИ в фонде Союза советских художников хранятся:

- Протокол заседания творческой группы 27 окт. 1953 г., в котором указано:
«Актив: Радимова Т.П., Радимов П.А., Ромадин Н.М., Герасимов С.В.»;
- Отчёты о творческих командировках Т.П.Радимовой. 27.Х.53 г. с.8. Работала в Грузии,
главным образом в Тбилиси. Тема – места революционных событий и архитектурные памятники. В результате 26 работ были приобретены Тбилисским и Горийским музеями;
- Творческая командировка 1955 г. Батуми;
- Отчёт о творческих командировках по пейзажной группе 27 дек.1956 г., с.21;
- Командировки на 57 год. Горьковские места;
- Работала над темой «Пейзажи г. Казани». Показала 25 этюдов. На выставку рекомендовано 6 этюдов. Протокол заседания 30 января 57 г. с. 57;

- Протокол собрания художников-пейзажистов от 7 апреля 1958 г. с выступлением Радимовой Т.П.: «…Именно пейзажисты могут лучше всех представить красоту нашей Родины. Пять номеров журнала «Крестьянка» вышло с моими работами…»[3] .

Татьяна Павловна Радимова в 1960 году была и в Елабуге и жила в одной гостинице с Анастасией Цветаевой, Анастасия Ивановна писала и об одной из работ Татьяны Радимовой, посвящённой Марине Цветаевой[4] . Читала я в РГАЛИ (фонд 1190 М.И. Цветаева) и рукописи воспоминаний Анастасии Цветаевой, надеясь найти более полный текст. Хотела я найти заявление и отчёт Татьяны Павловны Радимовой о творческой командировке в Елабугу. И если в 1959-60 годах художники писали заявления о направлении в творческие командировки в Дом творчества «Таруса» для сбора материала на военную выставку в Москве, на тему «Новые люди колхоза», для продолжения работы «Горький – Буревестник», для работы над портретами Хрущёва и Маяковского, - то, конечно, никаких заявлений о поездке в Елабугу быть не могло.

Есть, правда, заявление, такое не похожее на другие просьбы Т.П.Радимовой о предоставлении ей творческих командировок (она всегда знала, с какой просьбой обращаться, её просьбы были чёткие, без вариантов, она прекрасно ориентировалась и в обстановке в стране), где она просит «творческую командировку для продолжения» её «работы по теме «Подмосковный лагерь Зои» или пейзаж «Порт Москва реки». 22 авг.1960. Зачёркнуто «Горьковские места в городе Горький – Казани – Куйбышев». Ещё есть слова стенограммы «печальное впечатление» о представленных ею работах. Если вместо заявленных командировок она была в Елабуге, то, возможно, представила картины, над которыми она в это время не продолжала работать.

В РГАЛИ хранятся ответы Радимовой Т.П. на вопросы Анкеты живописцев, графиков:
«Радимова Татьяна Павловна, 1916, Казань, неполное высшее, в наст. вр. - Московский институт ИЗО Ш курс, гр. проф. Григория Михайловича Шегаля, специальность «живопись»; выставка «Молодых начинающих художников в Москве, пейзаж «Воря»;
в художественном салоне «Туркменские этюды»; произведения на настоящую выставку представлены: «Под зонтиком», «Натюрморт», 1938 год написания; дом. адрес: Верхняя Масловка, д. 15, кв. 102»[5] , -
а также её Заявление о приёме в МОССХ с рекомендацией художника А.С.Бубнова:
«В Московский Союз советских художников

От Радимовой Татьяны Павловны, Адрес:Верхняя Масловка, д.15, кв. 102.

Заявление.
Прошу принять меня в члены Московского Союза советских художников.
Я окончила в 1942 году (декабрь) Московский художественный институт в гор. Самарканде по мастерской Г.М.Шегаля.
Тема диплома «Сдают хлопок» (масло).
В Москве была участницей выставок «15 лет советского искусства», «20 лет ВЛКСМ», с отцом - выставка по Средней Азии в Художественном салоне. Имела персональную выставку в гор. Чебоксарах. Пейзажи, этюды - 8.
Работала по контрактации в ЦБ МОССХа.
в 1936-ом – 37 м г.г. (Волхонка).
Радимова Т. 19 10/Ш 43.
В правление МОССХ
Зная работы худ. Радимовой Т.П.,

рекомендую её в члены МОССХ. А.Бубнов. 10/Ш 43 г.»[6] .

Это документы, которые позволяют увидеть и почерк Т.П.Радимовой.

Сведения биографии Татьяны Павловны Радимовой, которые мне удалось записать, дополняют архивные подробные факты её жизни, позволяют услышать голос и стиль её воспоминаний:

«Штрихи биографии Т.П.Радимовой

Татьяна Павловна Радимова родилась 16 декабря 1916 года в г.Казани. Окончила Показательную школу Самойловой. «В школе одно время преподавала математику неграмотная молодая рабфаковка», и Татьяне запомнилась написанная на доске фраза: «цилиндр – тело врасщения».

Вскоре семья Радимовых переехала в Москву. Татьяна очень любила книги. Тяжело было расставаться со своей библиотекой при переезде, и в последний раз проходя мимо своих книг, она «украла» одну. Это оказалась книга «Десять дней, которые потрясли мир». Хотела «украсть» свой любимый «Потонувший колокол» Гауптмана, но мама, узнавшая об этом, не позволила. Очень любила Ибсена, Меттерлинка. «Много читала. Писала логично и без ошибок. Наверное, учил папа», Павел Александрович Радимов.

С детства отец брал Таню и её сестру Машу на этюды. «Живописной была деревня в Казани, принадлежавшая помещику Щербакову. Здесь протекал ручей, впадавший в речку Казанку. Сюда на водопой приходило стадо. Один бык в этом стаде ненавидел Павла Радимова. Завидев художника, бык мчался к его работе, пронзал холст и несся версты две в гору, подбегал к забору и стряхивал пейзаж». Татьяна Павловна помнит, что на одном из холстов были изображены голубые озера цвета медного купороса, красные деревья, ива, вокруг которой можно было устроить хоровод в 20 человек, стояло стадо.

В Москве Татьяна поступила в Опытно-показательную школу Наркомпроса (Ватковский пер.), организованную Андреем Сергеевичем Бубновым. Любила математику, физику, химию. В школе были хорошие педагоги по физике, математике. Наверху в куполе здания школы была обсерватория. До открытия планетария в школе на Садовом кольце девочкам не разрешалось посещать обсерваторию. Был такой случай. Все пошли смотреть летящую комету. Таня сказала учительнице, что тоже хочет пойти в обсерваторию, на что Клавдия Васильевна Полтавская сказала: «Ты не пойдешь, ведь ты же меня уважаешь», - и Таня не смогла переступить запрет после такого ответа. В этой школе она училась вместе со своими младшими братьями Сашей и Алешей.

Однажды в Музее изобразительных искусств Татьяна увидела объявление о приёме желающих быть экскурсоводами. Училась год на искусствоведческих курсах. Хорошо преподавал Лазарев. Во время экскурсии для рабфаковцев под натиском «любознательной» публики упала и раскололась мраморная колонна с Озирисом, стоимость которой было предложено возместить экскурсоводу. Наплевательское отношение к искусству было потрясением, не поддающимся осознанию. Это была её единственная экскурсия в музее. К тому же, она понимала, что это не её дорога: у неё был «маленький голос», а на экскурсиях «много хамского народа – перебей их своим голосом».

Учась на искусствоведа, продолжала охотно ходить на этюды с отцом. Вскоре её приняли в МОССХ: представила работу «Дубки» (на холсте была нарисована дубовая поляна за Музеем изобразительных искусств). Ездила в командировки, получая заказы в газетах, журналах. Рисовала пушкинские места, лермонтовские, толстовские. А однажды приснился Тарас Шевченко: «Что же обо мне не написала ничего?». Так в газете появились работы Татьяны Радимовой, посвященные шевченковским местам[7] . Была в Казани, рисовала тюрьмы, где сидел В.И.Ленин. В поездках интересовало всё: и передовые колхозы, и старые места, - и находило отображение в её работах.

Проводила консультации по искусству в Народном университете им. Н.К.Крупской.
В войну была на окопном фронте под Можайском: рыли дзоты, делали укрепления.

После войны вместе с другими художниками обходила дома в Москве, составляла списки жильцов: «каждого надо было одеть-обуть».

Т.П.Радимова известна как талантливый художник-живописец в стране и за рубежом. Её работы хранятся и выставляются в Японии (в мастерской Радимовой около 30 каталогов выставок), в Чехословакии, в Казани – художественная галерея, в музее М.Горького, в Государственном музее-заповеднике С.А.Есенина в Константинове, в частных коллекциях Льва Озерова, наследников Павла Железнова, Андрея Громыко (очень любила её картины жена Андрея Андреевича Лидия Дмитриевна), профессора Рыжкова…».

За всё время моего общения с Татьяной Павловной в Москве, в Абрамцеве, в Константинове не было ни одного случая, чтобы она говорила о себе. И во время записи этих сведений её биографии я спрашивала её о ней самой, а она старалась перевести на разговор о «папе» и время от времени останавливалась в своих воспоминаниях и говорила: «Мы напишем о папе книгу»; «Приезжай, и мы напишем книгу о папе».

Павел Александрович Радимов подарил своей дочери жизнь, передал генно свой талант и научил следованию высокого понимания его заветов художника и человека.

Павел Радимов родился 28 августа (ст.ст.) 1887 года в деревне Ходяиново Зарайского уезда Рязанской губернии. (Умер 12 февраля 1967 года. Был похоронен на Хотьковском кладбище Сергиево-Посадского р-на. Перезахоронен на Введенском кладбище).

Всеми силами Татьяна Павловна Радимова способствовала увековечению памяти своего отца: организовывала выставки его работ, издавала сборники его стихов, в юбилейные дни приезжала сама и привозила родственников, друзей в деревню Ходяиново, где родился Павел Радимов, и в село Константиново, на родину его друга Сергея Есенина.

На юбилеи отца Татьяна Павловна организовывала выставки в Москве и в Константинове, издала книгу избранных стихов и репродукций картин Радимова и дарила щедро всем в эти дни и мне - с надписью «Галине Петровне Ивановой книга стихов и картин моего отца с сердечностью и дружбой навсегда». После одной из выставок подарила музею Сергея Есенина в Константинове две работы П.А.Радимова – «Пашня» и «Дворик». Она никогда не говорила об отце в стихах, она не придавала значения этому своему дару, но всегда в своих коротких выступлениях о творчестве своего отца – художника и поэта – читала его стихотворение «Анис». (Мне удалось в Отделе рукописей ИМЛИ в альбоме Александра Ширяевца найти автограф этого стихотворения Павла Радимова, и на выставке к его 100-летию в числе других материалов показать копию этого автографа, книгу Павла Радимова с автографом музею, публикацию стихотворения «Телега» на одной странице со стихами Сергея Есенина «Никогда я не был на Босфоре» и «Свет шафранный вечернего края»…). А стихи всегда звучали в ней, и обо всём, что она знала, и только однажды, когда мы поздно вечером шли из её мастерской на Верхней Масловке на её квартиру, она всю дорогу говорила в стихах о том, что происходило в стране и её волновало.

Выставки Павла Радимова проходили в Константинове не только потому, что на родине художника и поэта их негде делать и что музей Есенина ближайший к деревне Ходяиново. Павел Радимов и как художник, и как поэт был Сергею Есенину очень близким. О встрече в Доме Печати, перешедшей в дружбу, писал Радимов в своих воспоминаниях: «Моя первая литературная встреча с Есениным произошла в 1921 году на одном литературном вечере. Председателем вечера был Валерий Брюсов. Брюсова я знал ещё с 1913 года, состоял с ним в переписке и несколько раз бывал у него в гостях. Он и пригласил меня на этот вечер. Прочитанные мною стихи о русском пейзаже «Журавли» были тепло встречены аудиторией. Когда я уходил с эстрады за кулисы, ко мне, протягивая руки, поздравляя с успехом, подошёл веселый, улыбающийся Есенин. В то время ему было 26 лет. Серые глаза Есенина светились задорным блеском, волосы цвета льна прядью спустились на лоб. Весь в движении, стройная фигура, мягкая поступь – милый, молодой, ладно скроенный парень с открытым русским лицом».

Вспоминает Радимов и о чтении Есениным новых стихов в «Стойле Пегаса» и о том, как он слушал чтение поэмы «Анна Снегина» на квартире Есенина.

Радимов подарил Есенину книгу стихов «Деревня». Есенин знал этот сборник и, принимая подарок, сказал: «Мне эти стихи понравились, под ними и я бы подписался». Сергею Есенину особенно нравилось стихотворение «Спожинки».

А в марте 1925 года, намечая издание альманаха «Поляне», среди его сотрудников одной из первых Есенин записывает фамилию Радимова.

Еще учась в Казанском университете и увлекаясь творчеством поэтов древности Овидия, Горация, Гомера, Павел Радимов сам стал писать стихи гекзаметром. Известна эпиграмма Владимира Маяковского как впечатление в свойственной ему ироничной манере от стихов Радимова, написанных этим древним летописным размером:

«От радимовского гекзаметра
Мухи падают замертво».

Павел Радимов познакомился с Владимиром Маяковским в 1912 году в Казани в зале Дворянского собрания «на лекции футуристов, где новые поэты – Маяковский, Бурлюк и Каменский – давали «пощечину общественному вкусу». Бурлюк доказывал, что автомобиль красивее, чем тело Венеры Милосской, показывал снимки автомобиля и фотографию статуи Венеры Милосской и старался увлечь слушателей своими стихами: «Небо – труп, звезды – труп, земля – труп…». Через много лет, встретившись с Маяковским в Москве на лестнице газеты «Известия», Павел Радимов услышал: «Радимов, делайтесь футуристом!».

Тепло отзывались о творчестве Павла Александровича Радимова, художника и поэта, Валерий Брюсов и Максим Горький. «Ваша картина мне очень нравится (особенно по своим тонам) и давно висит в моей гостиной, так что я каждый день вновь вижу её. По-прежнему верю, что Ваше истинное призвание – живопись, хотя и в Ваших стихах, как Вы знаете, мне многое нравится», - писал Брюсов. В письме из Италии к Леониду Андрееву Горький спрашивал: «…судя по некоторым догадкам моим, Вы должны бы знать казанского поэта Радимова, автора «Попиады» и книги «Земная риза». Слышал, что Радимов выпустил новую книгу, а где? Не знаю и потому выписать не могу. Не скажете ли автору, встретясь с ним, чтобы он послал мне книгу?». Во время приезда в Россию, на совещании у Луначарского, получив от Радимова записку: «Дорогой Алексей Максимович, с Вами рядом сидит Павел Радимов», - Горький был обрадован встречей: «Какой Вы ещё молодой! Знаете, где мы читали Вашу «Попиаду»? В Сорренто. Знаете, кто читал? Шаляпин».

Во время посещения И.Е.Репина в Пенатах вместе с И.И.Бродским, А.В.Григорьевым, Е.А.Кацманом, Радимов написал портрет Репина и стихотворение «Море», посвященное великому художнику. Как дорогую реликвию, хранил Павел Радимов книгу «Воспоминания, статьи и письма И.Е.Репина» с дарственной надписью: «Павлу Александровичу Радимову. Счастливый его стихами /Море/. 19/УП- 26. И.Репин».

Такая радость – его стихи и его картины, а жизнь Радимова в его воспоминаниях невозможно не читать снова и снова: «Деды мои, отец и дядя пахали землю, косили и молотили, в юности любили борьбу и бились на кулачках. Деды мои пили вино, пели песни и по необходимости смутно верили в Бога. …Самым вольнодумным был мой дед Никанор: «Я сам дурак, а дураков не люблю». К иконам относился своеобычно, понимал, что они – дело рук человеческих, мастеров-живописцев… Я решил написать Николая Угодника с деда Никанора. Дед вышел очень похож. Когда я закончил икону, дед перекрестил её и поставил на место. Сельские бабы, приходя в избу и чинно крестясь перед божницей, долго вглядывались в изображение Николая Угодника и удивлялись, как похож он на деда Никанора. Дед же и виду не подавал, сидя в переднем углу, и не останавливал приходящих в их простодушной потребности в обрядовой вере». Вспоминал Павел Радимов и как житейские поучения деда Никанора помогали ему в жизни, поддерживая его стремление к искусству.

Четыре года учебы в Зарайском духовном училище, затем Рязанская семинария не перечеркнули самого заветного. «В высоких валенках, по пояс в снегу, на весеннем морозе» неделями пропадал он с уроков на этюдах в Рюминой роще: «Если со мной не оказывалось красок, я был несчастнейшим человеком в мире… В миру я был как скряга, которого пустили в золотые россыпи и бриллиантовые копи».

В 1905 году Павел Радимов отправляется в Москву, чтобы поступить в Училище живописи, ваяния и зодчества, и некоторое время берёт уроки живописи в частной студии Большакова. К этому же времени относятся и его первые стихотворные опыты. «На ученье в университете отец давал деньги, а на живопись бесповоротно отказал. В столичные университеты семинаристов не допускали, я ткнул пальцем в ближайшее место на карте России и сменил ровно на двадцать пять лет жизнь в рязанской деревне на жизнь в городе Казани и приволжских селах». Осенью 1906 года Радимов – студент историко-филологического факультета Казанского университета. После окончания университета в 1911 году он становится преподавателем истории искусства и литературы в Казанской художественной школе, где знакомство с руководителем натурного класса, известным художником Николаем Фешиным переходит в тесную дружбу. Вскоре Радимов был замечен как художник на выставке художников в художественной школе, приглашён Туржанским дебютировать на выставке Товарищества передвижников и по рекомендации В.Д.Поленова и И.Е.Репина был принят в Товарищество. С этим же временем связано и первое признание Радимова-поэта. До переезда в Москву Радимов возглавляет отдел искусств Наркомпроса Татарской республики, в 1918 году организовывает первую бесплатную выставку картин в Казани, устраивает выставки картин на сельских улицах, читает стихи. Его картины приобретают музеи Казанского университета и Академии художеств.

Жить в Москве первое время было негде, и Радимов жил на квартире у Сандро Кусикова, а потом «занял комнату, похожую на склеп, в трапезной церкви Богоявленского монастыря на Никольской улице, куда по нечаянности иногда забегали богомольные старушки и даже не охали, а молча пятились в дверь, увидя на картинах не крылатых ангелов, а суконные шлемы красногвардейцев». Утверждая в своем творчестве реалистическую школу живописи, Радимов был близко знаком с Михаилом Фрунзе, Климентом Ворошиловым, Валерианом Куйбышевым, часто беседовал и встречался с ними на выставках Ассоциации художников революционной России. Лирик в поэзии и живописи, Павел Радимов был свидетелем и участником эпизода, описанного в его воспоминаниях: «В споре о пейзаже мы, старые АХРРовцы и молодые РАППовцы, которых было очень трудно убедить, дошли до здания Реввоенсовета, зашли в кабинет Климента Ефремовича Ворошилова с вопросом, можно ли в нашу пролетарскую эпоху писать пейзажи».

В 1924 году Радимов организовывает выставку АХРР в пользу беспризорных детей, в годы Великой Отечественной войны устраивает выставки в госпиталях, в 1944 году – в Рязани, а в 1957 году была открыта в Абрамцеве народная выставка «для свободного и бесплатного посещения всех, кто любит искусство».

Общеизвестны вехи биографии Павла Радимова – последний председатель Товарищества передвижных выставок, организатор и первый председатель Ассоциации художников революционной России, первый председатель Московской областной организации Союза художников, прозванный московскими художниками своим заботником. Общеизвестна радимовская доброта. Каждый, кто с ним знаком или дружен, был щедро одарён не только теплом и заботой, но и только что написанными картинами. Это его стараниями было начато строительство дачного городка художников в Абрамцеве, ему принадлежала и идея строительства дома для художников на Верхней Масловке в Москве.

Итог его творчества – около 75 персональных выставок, более 10 сборников стихов. Его картины экспонировались в стране, а также за рубежом – в Венеции, Берлине, Мюнхене, Кёльне, Лондоне, Нью-Йорке, Токио. Его работы хранят Государственная Третьяковская галерея, Центральный музей В.И.Ленина, Государственный музей Революции, Государственный Русский музей, Академия художеств, музеи Казани, Горького, Свердловска, Рязани, Днепропетровска, Космодемьянска, Йошкар-Олы, Уфы, Ашхабада.
Дочь знаменитого художника и поэта, друга Сергея Есенина, сама талантливый художник, Татьяна Радимова не афишировала свою известность, а привлекала внимание своим творчеством и невероятным трудолюбием. Каждое лето, весну или осень, и даже зимой в Константинове можно было увидеть Татьяну Павловну Радимову. Целыми днями в солнце, в снег, в мороз и в дождь она рисовала. Сотрудники музея рады были предложить ей кров и стол, и, когда замерзали сами при виде её на морозе, зазывали на чай в дом родителей Сергея Есенина (мемориальный музей) и приносили тёплые вещи.

Она могла рисовать только с натуры. Мне посчастливилось наблюдать, как при изменении картины неба (набежала тучка, расплылись облака) она переписывала всё изображение. И люди с неостывшей душой чувствовали это живое тепло. На выставке «Есенин в изобразительном искусстве», где экспонировались и работы Татьяны Радимовой, неизменно собирались экскурсанты у её картин, где были изображены те же места, по которым они только что прошли с экскурсией. А в Чехословакии, где она во время своих приездов рисовала ратушу, парк, дворик, здание, где жил сын Наполеона Валевский, дворец, роскошные замки, к ней однажды подошла экскурсионная группа из Германии посмотреть её работу и, спросив позволения спеть в её честь, пропела немецкую песню.

Однажды в Константинове Татьяна Павловна попросила разрешения расположиться на балконе дома с мезонином (в котором размещалась литературная экспозиция и фонды музея), откуда открывался необычный вид. Я в этот день дежурила по музею и должна была закрывать музей. Увидев, что в конце дня уходят, прощаясь, сотрудники музея, Татьяна Павловна тоже стала собираться, сожалея, что не успела дописать пейзаж.

- Так пишите, зачем Вы собираетесь уходить?
- Но Вы же должны закрыть музей.
- Я подожду, сколько надо.
- Но Вам же надо идти домой.

- Я здесь отдохну, мне здесь интересней.

Сколько благодарности в ответ, и даже: «Я подарю Вам картину», - что я приняла просто как слова, но, узнав Татьяну Павловну в общении с другими людьми, я поняла, что это её стиль жизни: одарить тех, кого она в себя принимает. Татьяна Павловна, время от времени как бы забывая моё имя, как мне сначала казалось, иногда звала меня Ирой, Ириной, Ирочкой. Позднее в разговоре с её дочерью Аней я узнала, что так звали погибшую любимую подругу Татьяны Павловны, - вот такая ассоциация, такая отдача в ответ на обычную даже не услугу – просто вежливость. Потом эту неожиданную фразу «Я подарю тебе картину» я слышала не однажды. У меня такое впечатление, что она обещала и дарила свои картины всем своим знакомым. А знакомых у неё было множество, и всем она была рада, все они для неё были родные. После публикации моих воспоминаний о Т.П. Радимовой я получила письма по электронной почте с репродукциями двух картин Татьяны Павловны от Владимира Павловича Культина. Вот одно из этих писем:

«Уважаемая Галина Петровна!

…Отец познакомился с Татьяной Павловной в Абрамцеве, когда ездил туда по своим делам. Насколько я знаю, хорошо они знакомы не были, но он всегда говорил о ней, как об очень добром, отзывчивом человеке. Картины, которые находятся у меня, Татьяна Павловна подарила, или продала ему за чисто символическую цену. Я удивлялся, как можно дарить такие дорогие подарки. После прочтения Ваших воспоминаний мне стало понятно: просто она была открытым, чистым душой человеком, которому хочется нести добро людям.

Отец занимался созданием космической техники, начиная с Германии, где в составе группы С.П. Королева собирал технику и документацию по немецкой ракетной тематике.

Сам я являюсь офицером в отставке. Принимал участие в приёмке космических аппаратов, созданием которых занимаются в нашем городе Королеве. В своё время увлекался коллекционированием открыток - западноевропейская и русская живопись. О творчестве отца Татьны Павловны, как поэта и художника, я имею некоторое представление…».

Она не понимала, как можно приехать в Москву и не приехать в её дом, как в свой собственный: «Спать будешь здесь. Почему не останешься? Тебе не нравится? (Переходит в другую комнату). Спи здесь. Бельё чистое, только постелила. Нет? (Распахивает бельевой шкаф). Если хочешь, стели сама. Поедешь? Сейчас? Ну, как хочешь. Когда теперь приедешь? Я тебе ключ оставлю». У нее за столом всегда гость или несколько: «Проходи, садись. Я знаю, ты не пьёшь, посиди с нами». Потом вполголоса: «Пусть пьют, ничего, они хорошие. А мы с тобой продегустируем». И один на один: «Водка от Громыки». Или: «Вот тут у нас наливочка есть. Ничего. Вкусно». Или: «Пей, Галечка, пей, это ничего, полезно, травка» («травка» - «Старый замок» из Чехословакии, 45 %).

В один из своих приездов в Константиново Татьяна Павловна позвала меня в гостиницу показать этюды и работы, которые она завершила. Увидев на холсте незаконченную Казанскую церковь и зная, что Татьяна Павловна может писать только с натуры, я сказала:

- Татьяна Павловна, поспешите с церковью, а то её собираются красить суриком.

Она вскинулась:

- Как - суриком? Как же я буду её писать? Почему суриком?

- Да вот, никакие доводы не действуют, даже воспоминания Александры Александровны Есениной. Суриком – и всё. Может, у них другой краски нет. Ведь красили же её розовым, как универмаг.

Татьяна Павловна достает какую-то красивую бутылку:
- Пойдём, пойдём, Галя, к Александре Александровне.
Младшая сестра Сергея Есенина выходит на крыльцо, с изумлением говорит:
- Церковь всегда стояла белая, как невеста. Я скажу Владимиру Исаевичу.

Не знаю, с кем говорила Александра Александровна, но церковь с этого времени «стояла белая, как невеста».

А подарить обещанную картину всё не получалось. Она так щедро раздаривала написанные, что не успевала писать новые. При встречах она напоминала мне своё обещание, хотя я и не ждала подарка и говорила ей об этом. И вот в один из моих приездов в Москву в её мастерскую она берет одну из своих только что написанных работ, подправляет на ней багет, делает надпись: «Константиновской Галинке, что краше ягодки-малинки. На память от друга. Татьяна Радимова», - и с извинениями, что у неё нет другой, лучшей работы, и с обещанием подарить большую картину упаковывает её в дорожную сумку.

Ничто, как воспоминания, как живой голос, так полно не передаёт суть человека.

Преподаватель Заочного Народного университета искусств (ЗНУИ) Инна Николаевна Шмелёва очень искренне, с большим участием и радостью вспомнить о Татьяне Павловне Радимовой рассказывала: «Когда Таня пришла работать в институт – это было единственное такое учреждение во всём мире. Мы не дружили, но я видела её нагруженную подрамниками, работами учеников. Она несла и еду, и подрамники, и работы, которые присылали ученики. Два эшелона составляли поезда этих работ. Она была тружеником, она всё успевала. Мы писали письма, не перестраивали своих учеников. Были интересные учащиеся в своих углах по всей России. Она всегда была вся в тяжестях, преподавала всё по совести, качественности. Мы ходили писать маленькие пейзажи в Абрамцево, я сама писала Радонеж до 2010 года».

В ходе разговора, когда мы говорили о Марине Цветаевой, о Борисе Пастернаке, Инна Николаевна вспомнила, как школьницей была в Чистополе, ей было 12 лет, когда она наблюдала, как Борис Пастернак пилил мороженые дрова. В Чистополе доставали брёвна из воды и пилили двуручной пилой.

Когда я стала говорить, как приходила к Татьяне Павловне в её мастерскую на Масловку и как она улетала на самолёте в Москву из Чехословакии, Инна Николаевна поделилась воспоминанием и на эту тему: «Кого хочешь перепьёт, не дай Бог». Она действительно могла кого хочешь перепить, не теряя себя.

Это было не пьянство и не алкоголизм, это была культура пития, так редко кому свойственная и понятная, - потому мне хочется и об этом сказать. Конечно, не от Татьяны Павловны я об этом услышала. Это её дочка Аня, далеко за-полночь, как она приезжала в Абрамцево, на своей машине отработав весь день в Москве, с теплом и любовью делилась воспоминаниями. (Татьяна Павловна, дождавшись Анечку и посидев с нами, ушла спать). В Чехословакии Татьяна Радимова, как всегда, много работала, щедро дарила свои труды и так же радостно и красиво собирала обычные застолья со своими друзьями. А когда надо было возвращаться в Москву, денег на самолёт у неё и её друзей-художников не оказалось, и Татьяна Павловна шокирующее и неожиданно для них сказала: «А бутылки сдать?». В самолёте, как обычно, стюардесса предлагала пассажирам угощение. Татьяна Павловна взяла рюмочку, поблагодарила, а когда снова перед ней с угощением остановилась хозяйка салона, спросила: «А можно ещё?». Угощалась она одна, и на вопрос: «Почему другие отказываются?», - ответила: «Они боятся, кто-нибудь из них «настучит», и их больше не выпустят за границу». Татьяна Павловна попросила бумагу и ручку и написала стихи, а когда самолёт приземлился в Москве, с нею тепло и с сожалением расставания прощался весь экипаж.

Совершенно необыкновенные выступления Татьяны Павловны Радимовой на обсуждении выставок художников-живописцев передают с её слов её характер, её талант художника и человека.

В РГАЛИ хранятся стенограммы собраний секции живописи.

Выступление Татьяны Радимовой о произведениях Д.И.Рубинштейна на обсуждении его выставки 4 января 1955 года:

«Это почти шутка. Хочу добавить такую яркую фразу: «Есть стихи (пропуск). В стихотворении «Рембрант» он говорит: «Он на плечах могучих как Атлант намного выше поднял нашу землю». Эти слова я очень люблю. Наши художники на какую высоту поднимают нашу землю, и мне приятно это сказать здесь.

Я Рубинштейна часто встречаю, мы живём на одной улице. Я его знаю тихим, спокойным человеком.

Попав сюда, я написала стихотворение. Сейчас его зачитаю.
Твои портреты, верно, хороши!
Ты открываешь нам в них часть чужой души!
Мечты людей в труде, в процессе ли работы -
На эти вещи ты потратил усилий годы.
Сейчас художник каждый здесь тебя благодарит
За сдержанный и искренний колорит.
Пейзажи чувством тоже все богаты,
Поэтому тебе все удались закаты» .

Выступление Татьяны Павловны 16 мая 1956 года на выставке работ А.И.Писарева «Байкал и Прибалтика»:

. «Я только что вернулась с похорон Фадеева, и речи, сказанные там, на меня произвели глубокое впечатление, в особенности слова Федина о любви Фадеева к человеку, о дружбе. Я не хотела выступать, я не умею говорить, тем более сейчас, когда я так взволнована. Я хотела опустить в ящик небольшое стихотворение, но поскольку я всё же вышла сюда, я вам зачитаю:

Ты смог преодолеть пространства мили,
Чтоб мы тебя за творчество любили.
Ведь я тебя совсем не у Байкала,
А возле моря в Хосте повстречала.

Друг другу мы не нанесли обиды…. (зачитывает стихотворение).

Меньше всего я хочу сейчас говорить о том, что здесь выставлено, потому что я ещё это плохо видела. Но года три тому назад при этой нашей встрече и совместной работе была заложена дружба, я уверена, что на всю жизнь, потому что такой может быть дружба только с людьми, которые умеют любить человека. Это прекрасное качество. И Алексей Иванович именно один из таких людей. Это очень ценное качество, когда человек уважает другого человека, ценит его, старается ему помочь. За это мне хочется поблагодарить Алексея Ивановича. Мы были друзьями и будем ими всю жизнь. Это лучшее качество художника – его большая душа и любовь к человеку»[10] .

Выступление на обсуждении работ художника И.Ф.Титова «По морям нашей Родины» 11 апреля 1958 года:

«Так как, очевидно, я никогда не обладала особым даром слова, то, придя сегодня сюда, написала в книге отзывов маленькое приветствие в стихе; к нему могу прибавить, что благодаря Ивану Филипповичу я два раза была с группой маринистов в Гурзуфе, я думаю, что в своей жизни ещё буду писать моря. А затем хочу поблагодарить Ивана Филипповича за хорошую выставку своими стихами (зачитывает)»[11] .

Выступление на вечере памяти А.М.Орлова в МОССХе 8 декабря 1958 года:

«С А.М.Орловым меня связывает большая студенческая дружба. О нём я постоянно помню. Где бы мы ни встречались – везде были дружеские тёплые встречи.

Я написала стихи о его пейзажах, которые предоставляю вашему вниманию:

Он дорог нам и нашему народу
За то, что русскую всегда любил природу.
Вот здесь ещё не весь растаял снег,
Воды стремительной я чувствую разбег.
К другой картине взгляд переведу свой лишь я, -
Чарует тишина вечернего затишья…
Вниманья своего и он отвесть не мог
От вдаль ведущих нас просёлочных дорог.
Вот вечер утонул в осеннем ярком блеске,
Поля, просторы, избы, перелески…
Мы отмечаем всё оценкою хорошей

На выставке картин мы снова рядом с Лёшей!»[12] .

Выступление на заседании секции по обсуждению выставки работ Е.П.Васильева и Г.А.Сретенского 15 января 1962 года:

«Я хочу приветствовать этих хороших художников и у меня есть предложение им. Я работаю в группе по сельскому хозяйству и мне поручено предложить художникам принять участие в наших передвижных выставках, которые делаются по колхозам Подмосковья. Я сочинила два маленьких стихотворения, которые прошу разрешить прочитать.

Сретенскому:

Быков и лошадей рисуя очень живо,
Должны бы вы войти в бюро сельхозактива.
На нашей выставке, возможно, ваша роза
Запомнится навек доярке из колхоза.
Тогда вы сможете за нонешнее лето
Пополнить серию доярского портрета.
Рисуя быт села, владея кистью твердо,
Провейте жизнь полей сквозь сито натюрморта.
Васильеву:
В крутой подъём искусств взрулил,
Взлетел без крыльев,
Набравши скоростей неведомых, Васильев.
Путь творческий его совсем ещё не долог:
Большак и в сумерки «проселок»;
Окидывая всё порою глазом острым,
Писал он женщину в наряде пёстром;
И пробовал в другом свою он тут же удаль,
И вписывал в картину старый Суздаль.
Менялась много раз его работ манера
От женщин «ню» до склонов Селигера.
Я у работ твоих мечтаю вновь о лете,
То волжский ли пейзаж иль просто сети.
В одних местах мы оба побывали
И были влюблены в синеющие дали.
И серый день тобой и мной любим,

Хранит тепло Гурзуф и Старый Крым….»[13] .

Выступление на вечере, посвящённом творчеству художника Николая Михайловича Чернышева:

«За искренность свою,
за творческую честность
Любовь приобрели,
приобрели известность.
Обыденную жизнь
Вы видели как чудо,
Вас полюбили мы,
пожалуй, с института.
Когда пришла война,
не все тут было ладно,
Писали Вы тогда
пейзажи Самарканда.
Потом встречались с Вами мы
то чаще, а то реже…
Запомнился мне Ваш

пейзаж с луной в Сенеже.….»[14] .

В Личном деле Татьяны Павловны Радимовой нет сведений о датах смерти и захоронения, а найти её родственников по прежним телефонам было невозможно, поэтому я позвонила её самому любимому ученику, Сергею Разживину, которого Татьяна Павловна, как вспоминал художник, «приучала»: «Сергей, пиши всегда сказку. Именно так, чтобы твои картины можно было взять и в любой момент повесить в Третьяковку или Русский музей. Относись к этому с ответственностью и чувством, чтобы твоя картина притягивала и заставляла людей думать. Чтобы каждый раз она была нескучной и чтобы каждый человек в ней искал себя!».

Татьяна Павловна называла Сергея продолжателем лучшей традиции русского реалистического искусства, находила в нём сходство духовное и портретное со своим любимым и великим отцом Павлом Александровичем Радимовым, писала: «Сергея Разживина я встретила, когда он поступил в Художественный институт. Встречи со мной, совместные походы на этюды в Абрамцеве, знакомство с творчеством моего отца – художника-передвижника, помогли Сергею развить в себе напряженность плотности цветовой гаммы... Главная тема работ – непревзойдённая красота русской земли. Великая и прекрасная наша страна, и ему выпало счастье говорить о сегодняшнем дне – это главное счастье мастера, художника».

Искусствовед Елена Олсуфьева писала о Радимовой: «Она была не просто художником, педагогом, но и добрейшей женщиной, которую её ученики и сейчас называют «художественной мамой».

Сам Сергей Владимирович Разживин писал: «Моё современное восприятие природы продолжает питаться наследием старых мастеров-романтиков. Наследие А.Венецианова, В.Васнецова, А.Саврасова, И.Айвазовского, И.Шишкина, Ф.Васильева, К.Коровина, П.Радимова не затерялось, не исчезло, оно является продолжением в моём творчестве. Дочь русского поэта и художника-передвижника Павла Радимова Татьяна Павловна Радимова – мой учитель и наставник. Она смогла передать мне эту связующую нить наследия прошлого. Продолжать традиции реалистического искусства и отстоять его перед всякими духовными извращениями является моим долгом перед Россией и её народом».

Сергей Владимирович сказал, что похороны Татьяны Павловны были весной, в Абрамцеве, но сам он в это время не был в Москве, поэтому он пообещал уточнить дату смерти у художника Валентина Григорьевича Пашкова, который учился у Радимовой на факультете живописи в Заочном народном университете искусств. «24 мая» - передал мне Сергей Владимирович его ответ. И тут мы обратили внимание, что на этот раз я звоню именно 24 мая, и что именно в этот день Сергей Владимирович только что выяснил эту дату. И мы говорим о том, что эту дату мы узнали 24 мая 2015 года - в день 15-летия памяти Татьяны Павловны и что это к тому же день Кирилла и Мефодия, и Сергей Разживин добавляет: «А ведь Татьяна Павловна получила звание Заслуженного работника именно культуры». Она несла свет не только своего профессионализма – об этом говорят её картины, но и свет просветительства, подлинной, высокой культуры, который ей был свойственен и который она щедро дарила.

И не только день её успения говорит нам о её сути, но и название железнодорожной станции «Радонеж», до которой надо ехать в Абрамцево, где Татьяна Павловна последнее время жила и была похоронена. Станция получила название 17 апреля 1993 года в честь села Радонеж, где находится Преображенская церковь и памятник Сергию Радонежскому – величайшему подвижнику древней Руси, благодатному воспитателю народного духа, воспитателю и устроителю России, всю жизнь следовавшему своим великим словам «Любовью и единением спасёмся».

В Абрамцеве последние годы жизни земной Татьяны Павловны жила вместе с нею и её дочка Аня, и ушла в жизнь вечную вскоре за ней.

А сейчас в Абрамцеве живут - её продолжают, помнят и любят, вспоминают - её внучка Таня и правнучка Анечка, которая ещё малюткой, только научившейся ходить, приезжала в Константиново с мамой - Таней, папой – Колей и прабабушкой своей родимой – радимой – Татьяной Павловной Радимовой.

Внуком Т.П.Радимовой мог оказаться и Б.И.Иогансон. Когда я ему, директору Государственного музея-заповедника С.А.Есенина, рассказала, как заходила в мастерскую его знаменитого деда, чтобы узнать, где Татьяна Павловна, Борис Игоревич, улыбнувшись, сказал: «Татьяна Павловна… Татьяна Павловна… Дедушка на ней чуть не женился».

Примечания

1 ГМЗЕ. Штрихи к биографии Т.П.Радимовой. Машинопись. 8 марта и 11декабря 1996 г.
2 РГАЛИ, Личное дело Т.П.Радимовой (архивная справка), фонд 2943 ССХ, опись 12, ед.хр. 818, лл. 2-7, 9; ед.хр. 819, лл. 1, 9-14, 16, 23.
3 РГАЛИ, ф.2943 МССХ, оп.1, ед. хр. 148.
4 А.Цветаева. Воспоминания. Изд.Изографус, М.: 2003.
5 РГАЛИ, ф.1938 Собрание анкет, оп.1, ед.хр.50. Автограф. 1л. 1939г.
6 РГАЛИ, ф.2943 МССХ, оп.1, ед. хр. 1317, с.29.
7 Возможно, это было накануне 100-летия со дня смерти Т.Шевченко. В РГАЛИ в связи с Постановлением Совета министров СССР о проведении в СССР 100-летия со дня смерти Тараса Григорьевича Шевченко, «классика украинской литературы, художника, великого революционера-демократа» сохранилась переписка с Союзом художников СССР и РСФСР об организации выставки, присвоении почетных званий, монографий…. В фонде 2943, опись 2, ед. хр. 44, д.22, с.19 - Письмо Председателю Правления Московского Союза художников РСФСР тов Шмаринову Д.А. 20 января 1961 года, с рекомендацией «в день юбилея (20 марта с.г.), если это возможно, открыть выставку произведений или репродукций с работ художника, посвящённую жизни Т.Г.Шевченко».
8 Татьяна Павловна знала силу слова и умела им пользоваться. Дмитрий Кедрин, талантливейший поэт, мастер слова, наверное, согласился бы в своей драме в стихах «Рембрант» с такой заменой его слова «широких».
9 РГАЛИ, фонд 2943, опись 1, ед. хр. 1319, с. 26.
10 Там же, ед. хр. 1357, с. 31.
11 Там же, ед. хр. 1410, с.26.
12 Там же, ед. хр. 1420, с.32.
13 РГАЛИ, фонд 2943, опись 2, ед. хр. 691, с. 14.

14 Там же, ед. хр. 1191, с. 46.

Прикрепленный файл	Размер
Родимая	143 кб