Часть II.

На сексе со смертными, помимо русалок, специализировались инкубы и суккубы. Собственно говоря, это была одна и та же сущность-метаморф, которая в женском обличии (суккуб) по ночам похищала семя у спящих мужчин, а потом уже в мужском облике (инкуб) насиловала и оплодотворяла этим семенем спящих женщин.

Демонические любовники-инкубы не были ни прекрасны, ни безобидны – свою жертву после использования они могли и удушить.

Самым сильным средством против этих насильников с того света были букеты пионов, собранные ночью с соблюдением определённых ритуалов. Как врач могу предложить рационалистическое объяснение. Инкубы и суккубы, по одной из версий, были не более, чем плодами эротических фантазий сексуально-неудовлетворённых людей (поэтому в Средние века основную массу их жертв составляли подростки обоих полов, находящиеся в стадии юношеской гиперсексуальности, одинокие вдовушки и… монахи). А пион успокаивающе действует на нервную систему, снижает давление, устраняет спазмы гладкой мускулатуры и показан при неврозах и бессонницах. Успокой настойкой пиона нервишки и никакой инкуб к тебе не явится!

Наиболее популярной на Руси разновидностью инкуба был Огненный змей – тоже демон-метаморф, который передвигался между населёнными пунктами по небу в виде летающего искрящегося змея, а к жертве своей спускался уже в облике человека. Причём, чтобы легче было её совратить, оборотень принимал вид умершего или отсутствующего мужа.

Типичный представитель данного вида описан в «Повести о Петре и Февронии Муромских»: «Есть в Русской земле город, называемый Муромом. Правил в нём когда-то благоверный князь по имени Павел. Дьявол же, искони ненавидящий род человеческий, сделал так, что крылатый змей стал летать к жене того князя на блуд. И волшебством своим перед ней он являлся в образе самого князя. Долго продолжалось такое наваждение. Жена же этого не скрывала и рассказала обо всём, что с ней произошло, князю, мужу своему. Злой змей же силой овладел ею…».

Волхвы рекомендовали против змея-оборотня внутрь настой валерианы (механизм действия тот же, что и у пиона), а наружно – на стену над кроватью – пучок стеблей репейника в качестве оберега (нечисть вообще колючие растения не любит). Но муромский князь недуг своей жены вылечил более радикальным способом:

…Князь стал думать, как поступить со змеем, но был в недоумении. И вот говорит жене: «Раздумываю, жена, но не могу придумать, чем одолеть этого злодея? Не знаю, как убить его? Когда станет он говорить с тобой, спроси, обольщая его, вот о чём: ведает ли этот злодей сам, от чего ему смерть должна приключиться? Если узнаешь об этом и нам поведаешь, то освободишься не только в этой жизни от смрадного дыхания и шипения его и всего этого бесстыдства, о чём даже говорить срамно, но и в будущей жизни нелицемерного судью, Христа, тем умилостивишь». Слова мужа своего жена накрепко запечатлела в сердце своём и решила она: «Обязательно сделаю так».
И вот однажды, когда пришел к ней этот злой змей, она, крепко храня в сердце слова мужа, обращается к этому злодею с льстивыми речами, говоря о том и о другом, а под конец с почтением, восхваляя его, спрашивает: «Много всего ты знаешь, а знаешь ли про смерть свою – какой она будет и от чего?». Он же, злой обманщик, обманут был простительным обманом верной жены, ибо, пренебрегши тем, что тайну ей открывает, сказал: «Смерть мне суждена от Петрова плеча и от Агрикова меча». Жена же, услыхав эти слова, накрепко запомнила их в сердце своем и, когда этот злодей ушёл, поведала князю, мужу своему, о том, что сказал ей змей. Князь же, услыхав это, недоумевал – что значит: смерть от Петрова плеча и от Агрикова меча?
А у князя был родной брат по имени Пётр. Как-то Павел позвал его к себе и стал говорить ему о словах змея, которые тот сказал жене его. Князь же Пётр, услыхав от брата своего, что змей назвал того, от чьей руки ему надлежит умереть, его именем, стал думать без колебаний и сомнений, как убить змея. Только одно смущало его – не ведал он ничего об Агриковом мече.
Было у Петра в обычае ходить в одиночестве по церквам. А за городом стояла в женском монастыре церковь Воздвижения честного и животворящего креста. Пришел он в неё один помолиться. И вот явился ему отрок, говоря: «Княже! Хочешь, я покажу тебе Агриков меч?» Он же, стремясь исполнить задуманное, ответил: «Да увижу, где он!». Отрок же сказал: «Иди вслед за мной». И показал князю в алтарной стене меж плитами щель, а в ней лежит меч. Тогда благоверный князь Петр взял тот меч, пошел к брату и поведал ему обо всем. И с того дня стал искать подходящего случая, чтобы убить змея.
Каждый день Пётр ходил к брату своему и к снохе своей, чтобы отдать поклон им. Раз случилось ему прийти в покои к брату своему, и сразу же от него пошел он к снохе своей в другие покои и увидел, что брат его у неё сидит. И, пойдя от неё назад, встретил он одного из слуг брата своего и сказал ему: «Вышел я от брата моего к снохе моей, а брат мой остался в своих покоях, и я, нигде не задерживаясь, быстро пришел в покои к снохе моей и не понимаю, каким образом брат мой очутился раньше меня в покоях снохи моей?». Тот же человек сказал ему: «Господин, никуда после твоего ухода не выходил твой брат из покоев своих!». Тогда Пётр уразумел, что это козни лукавого змея. И пришел он к брату и сказал ему: «Когда это ты сюда пришел? Ведь я, когда от тебя из этих покоев ушёл и, нигде не задерживаясь, пришёл в покои к жене твоей, то увидел тебя сидящим с нею и сильно удивился, как ты пришёл раньше меня. И вот снова сюда пришёл, нигде не задерживаясь, ты же, не понимаю, как меня опередил и раньше меня здесь оказался?». Павел же ответил: «Никуда я, брат, из покоев этих, после того как ты ушёл, не выходил и у жены своей не был». Тогда князь Петр сказал: «Это, брат, козни лукавого змея – тобою мне является, чтобы я не решился убить его, думая, что это ты – мой брат. Сейчас, брат, отсюда никуда не выходи, я же пойду туда биться со змеем, надеюсь, что с божьей помощью будет убит лукавый этот змей».
И, взяв меч, называемый Агриковым, пришёл он в покои к снохе своей и увидел змея в образе брата своего, но, твердо уверившись в том, что не брат это его, а коварный змей, ударил его мечом. Змей же, обратившись в свое естественное обличье, затрепетал и умер, обрызгав блаженного князя Петра своей кровью. Пётр же от зловредной той крови покрылся струпьями, и появились на теле его язвы, и охватила его тяжкая болезнь. И пытался он у многих врачей во владениях своих найти исцеление, но ни один не вылечил его…

Князь Пётр убивает змея Агриковым мечом (фрагмент иконы).

Итак, демона-метаморфа, оказывается, можно банально зарубить мечом. Правда, для этого меч должен быть непростым и принадлежать в анамнезе некоему Агрику… или Свентовиту, например… Давайте вернёмся к волшебным кладенцам чуть позже, а пока продолжим выискивать слабые места у тёмных сил.

По вышеперечисленным примерам не стоит думать, что вся нечисть похотлива и сексуально не обуздана. Даже наоборот – летающие змеи, русалки и инкубы с суккубами представляются, скорее, в этом плане исключениями. А остальное навьё смутить было легче, чем выпускницу курсов благородных девиц.

Одного лишь вида половых органов – не важно мужских или женских – было достаточно, чтобы спутать обитателям Нави все их планы! Поэтому, ритуальная нагота была обязательна при проведении ритуалов защитной магии.

Например, при падеже скота исполнялся обряд «опахивания». Для этого женская половина деревни в полном составе выходила ночью за околицу, раздевалась догола, впрягалась в плуг и пропахивала вокруг своего населённого пункта борозду. Причём, если на пути процессии попадалось какое-нибудь живое существо, его немедленно убивали, не взирая ни на пол, ни на возраст, ни на видовую принадлежность.

Лайт-версия этого обряда выполнялась для защиты садово-огородных культур от вредителей: девчонок-подростков по ночам выгоняли бегать вокруг огородов в чём мать родила.

Сажать оные культуры (по крайней мере, первую грядку) тоже рекомендовалось в обнажённом виде. Особенно это касалось лука – считалось, что при посадке таким способом он становится «злее».

Голышом исполнялись и все обряды в купальскую ночь, когда русалочий беспредел достигает своего годового пика, единственный раз в году расцветает папоротник и даже деревья обретают способность переходить с места на место. Незамужние девки, скача голыми через костёр, гадали – чем больше волос на лобке опалит пламя, тем богаче будет жених.

От сглаза лучшим средством считалось поймать первую попавшуюся бабёнку, завалить её, раздвинуть ноги и внимательно посмотреть в половую щель – ни один нечистый дух не способен был выдержать этого зрелища и сглаз «сходил». Именно это действо и называлось «показать кузькину мать». Кузька – было одним из множества иносказательных обозначений полового члена. А «кузькиной матерью» называли то место, из которого он «рождался» после каждого полового акта – то есть женский половой орган. И показывали кузькину мать не Америке, как недопонимал Хрущёв, а нечисти – это оружие тоже использовали не в быту, а в сакральной сфере.

Традиционное блюдо русской кухни расстегаи продолжают выпекаться в форме вульвы даже много веков спустя после того, как они утратили ритуальную нагрузку (кстати, в классическом варианте начинкой у расстегая может быть только творог).

А на тот случай, если вдруг подходящей женщины для оправления защитно-магических обрядов под рукой не оказывалось, женскую половую тематику обильно вплетали в узорочье. В разных абсолютно видах – от абстрактно-условных треугольников вершиной вниз (обозначающих лобковое оволосение по женскому типу) и ромбиков (символизирующих вход во влагалище) до схематичных, но узнаваемых женских фигур в недвусмысленных позах.

А мужики-то и не знают!

Позу эту этнографы-первопроходцы, работавшие в пуританско-ханжескую викторианскую эпоху, назвали «позой лягушки». Причём здесь лягушка я не знаю – описываемые женские фигуры конкретно изображены в позиции, максимально демонстрирующей промежность, и равно пригодной как для соития, так и для родов. Скорее – второе, так как в обиходе эти орнаменты назывались «рожаницами».

Варианты «рожаниц».

Мощнее изображения вульвы по чертопугательным функциям было только… ну, я думаю вы сами уже догадались что! Оно у нас и по сей день либо нарисовано, либо написано почти на каждом заборе – может, потому ещё и стоит земля Русская…

Фигура, ныне ошибочно называемая «звездой Давида» и ошибочно же приписываемая иудаизму, на самом деле является языческим оберегом с сексуальной подоплёкой, символизирующим соитие мужского (треугольник вершиной вверх) и женского (треугольник вершиной вниз) начал.

Если с действием воды, огня, солнечного света и даже вида половых органов на нечисть всё понятно, то на звуки она реагирует по-разному.

Охотнее всего нечистая сила идёт на свист. Свистеть в лесу было глубоко табуированным занятием – чтобы лешегоне вызвать. В городских условиях на свист собиралась разномастная нечисть, которую условно уже в христианские времена стали собирательно именовать чертями. Явившие на свист сущности крайне прилипчивы и не оставят свистуна до тех пор, пока не получат отступных. От этого сохранилось суеверие, что если свистеть, то можно «просвистеть деньги». Формула эта верна лишь от части – созванная свистом нечисть нашими финансовыми авуарами интересуется мало, но какой-то существенной потери после встречи с нею не избежать.

Слетается она и на детский плач. Мелким домашним пакостницам кикиморам или злым домовым он звучит как музыка. Они вообще любят пошуметь и скрип среди ночи половиц или дверных петель, завывания в печной трубе, шуршание или внезапный грохот упавшей посуды – это всё их конечностей дело.

Глубокое эстетическое удовольствие испытывают потусторонние силы от уханья филина или совы. А, вот, крик петуха, напротив, заставляет их прятаться по норам: «…гроб вдруг сорвался с своего места и со свистом начал летать по всей церкви, крестя во всех направлениях воздух. Философ видел его почти над головою, но вместе с тем видел, что он не мог зацепить круга, им очерченного, и усилил свои заклинания. Гроб грянулся на средине церкви и остался неподвижным. Труп опять поднялся из него, синий, позеленевший. Но в то время послышался отдаленный крик петуха. Труп опустился в гроб и захлопнулся гробовою крышкою» (Н.В. Гоголь «Вий»).

Хотя, думаю, дело тут не конкретно в этих птицах, а в их образе жизни. Совы активны по ночам, тогда же, когда наиболее деятельна и нечисть. А крик петуха означает скорое наступление рассвета и появление Солнца, от которого тёмным силам становится не по себе.

Вы обратили внимание на то, какие животные попались нам по ходу повествования? Если нет, то давайте освежим в памяти список. Итак, петухов нечисть ненавидит из-за того, что они предвозвещают восход Солнца; кошек и собак не любит за то, что те могут обнаруживать их присутствие…

Уже узнали перечень персонажей? Кого не хватает?

Правильно – это же герои сказки «Бременские музыканты». Не хватает лишь осла. В наших краях эти тягловые животные встречаются редко, поэтому у восточных славян какого-то особого отношения к ним не выработалось. А вот обитатели мест, где ослы распространены уверяют, что тёмные духи с ослами тоже не дружат.

Героиня сказки «Ослиная шкура» знала, что её экзотическое одеяние будет служить самым надёжным оберегом, поэтому и носила шкуру осла, как верхнюю одежду.

Во-первых, эти животные отличаются выносливостью, терпением и идиоматическим упрямством и у южных славян бытуют сказочные сюжеты про то, как чёрт, связавшись с ослом, проиграл ему по всем этим показателям. Во-вторых, ослы – единственные представители животного мира, способные поедать чертополох. Нечисть априори не любит любые колючие растения, а чертополох особенно. Это сильнейший оберег и само его название состоит из слов «чёрт» и «полохать», то есть пугать (близкородственное слово «переполох» ). Ну, а, в-третьих, ослы ревут самым неблагозвучным образом, а нечисти не по нраву резкие, пронзительные звуки.

Самый резкий и громкий звук, который можно встретить в природе даже имеет имя собственное – гром. Из всех акустических колебаний его, пожалуй, нечисть боится больше всего. Гром является непременным атрибутом грозы (или снисхождения небесного огня, чьи очистительные свойства мы упомянули выше, на грешную землю). А гроза, как общеизвестно, возникает не из-за какого-то там статического электричества, скопившегося в облаках (что за чушь, ей богу! ), а из-за того, что громовержец Перун начинает метать на землю огненные стрелы-молнии.

Перун.

Мечет он их не просто так и не от нечего делать – он разит ими, как раз, распоясавшихся нечистых духов. Поэтому при первых раскатах грозы они прячутся в подземные норы или в дупла деревьев (прятаться они, вообще, горазды; из-за этого нельзя пользоваться надколотой посудой - не от того, что можно язык порезать, а от того, что как бы ни мала была трещина, найдётся мелкий бес, который совьёт в ней гнездо). Хотя, даже там шансов спастись от гнева громовника у тёмных сил нет (поэтому молнии так часто ударяют в землю и в деревья).

Антропогенным подобием грома является выстрел. На свадьбах, когда невеста совершает ритуальное путешествие в Нижний мир, чтобы умереть для своего рода и возродиться уже в семье мужа, и, соответственно, максимально уязвима для происков нечисти, принято было стрелять в воздух, чтобы разогнать навьё. Сейчас этот обычай практикуется в основном у кавказцев и является причиной многих неприятностей как для самих «стреляющих свадеб», так и для посторонних людей, оказавшихся с ними в непосредственной близости.

Но если на свадьбе можно ограничиться штатным оружием, то для того, чтобы защитить от нечисти целую страну, нужно нечто большее. Это, мало того, что должна быть самая мощная из имеющихся на этот момент систем вооружения, так она ещё должна быть и колоссальных размеров (как меч Свентовита! ). В XVI веке самой убойной такой системой были пушки, поэтому в отношении типа сакрального вооружения выбора не стояло. Оставалось лишь отлить пушку таких размеров, чтобы и пятьсот лет спустя она оставалась рекордсменом Книги рекордов Гиннеса…

Орлов Владимир.