Согласно первому «Списку старшинства» 1711 года Рязанский пехотный полк сформирован в 1703г. и занимал, исходя из даты формирования, 24 место в общем списке полков.

В «Росписании полкам Е.И.В. (Его Императорского Величества – прим. А.И.Г.) по старшинству сформирования их...» за подписью генерал-адъютанта Закревского (СПб, 1816г.) и в «Хрониках русской армии» Долгорукова, написанных в конце XVIII века (СПб, 1799г.), утверждается, что полк формировался в Москве в 1703 году, состоял из 10 рот и первыми его командирами были Ланг, затем – Равенштейн.

Относительно способа формирования полка мнения корифеев русской военной истории расходятся. Долгоруков указывает, что полк был сформирован боярином Стрешневым из рекрутов в Москве. А в «Росписании полкам Е.И.В. по старшинству сформирования их…» Закревский утверждает, что полк формировался как «выборный» из трех полков, что с 1708 года полк называется Рязанским пехотным и в 1711 году он «обретается в Ингрии (примерно совпадает с частью современной Ленинградской обл. – прим. А.И.Г.) в полевой армии».

Обратимся к другим источникам. Мне удалось найти несколько документов, опровергающих утверждение Долкорукова и уточняющих данные Закревского.

В РГВИА хранится список чинов полка Бильса, переведенных в т.н. Лангов полк. Итак, «выбор» шел из трех полков: Бильса (будущий 25 пехотный Смоленский), Ивана Трейдена (36 пехотный Орловский) и Матвея Трейдена (15 пехотный Шлюссельбуржский). Этот список имеет подпись «А. Меншиков» и дату «703г.»

Формировался будущий Рязанский полк по приказу и под руководством А.Д. Меншикова в 1703 году в Шлюссельбуржской крепости. Осенью 1703 года вновь сформированный полк участвовал в походе против шведской крепости Канец. Итак, полк формировался не из рекрутов (как указывает в своей книге без ссылки на какой-либо документ начала XVIII века Долгоруков в 1799 году), а путем выделения части состава из других полков (как пишет Закревский).

Старшинство полка, сформированного путем выделения цельных подразделений (эскадрон в кавалерии или рота в пехоте) из других полков, с любыми к ним последующими прибавками, - по законам Российской Империи считалось с года формирования старейшего из полков-«доноров». Из списка «Старшинства полков» 1711 года известен год рождения полка Бильса – 1700 год. Значит, рождение Рязанского пехотного полка можно датировать 1700 годом.

Нижеследующие документы подтверждают этот вывод.

«Полковая книга. Списки и сказки Рязанского полка...» от 29 марта 1720 года за подписью командира полка полковника Юнгера (Московское отделение общего Архива Главного Штаба, опись 47, связка 263) имеет запись: «...Рязанского полку коликое число состояло с прошлого 700 штаб и обер офицеров урядников и солдат /.../ по 711 год, о том справиться не с чем, понеже, полковые книги, ведомости и записки в прошлом 705 под Мур-мызою на баталии пропали, а в 711 году на Турецкой акции от тягости сожжены...».

Таким образом, в 1720 году с Рязанским пехотным того времени отождествляли какой-то полк, существовавший уже в 1700 году. И именно полк под командованием Бильса имелся в виду в документе, подписанном Юнгером.

В «Сказках о службах…» одного из первых офицеров полка, Ивана Кишкарина, сказано, что он служил в полку Бильса, а в 1703 году «...по велению Светлейшего Князя Александра Даниловича Меншикова /.../ в бытность при полку в Шлюссельбурхе переведен в новый Купоров полк /.../ следущим чином». В другой его «Сказке...» Иван Кишкарин даже называет полное имя полковника: Данила Иванович Купор.

Вероятно, правильнее Данила Иоганнович Купор, ибо еще при царе Алексее Михайловиче был иноземный полковник Иоганн Купор, с 1701г. по 1702г. командовавший полком, который ранее был под командованием Фливерка, а затем Иова Абрама. Предположительно, первый командир Рязанского полка Данила Иванович Купор– сын Иоганна Купора.

Иван Кишкарин служил офицером в полку Бильса, затем – в полку Данилы Купора. Иван Кишкарин был грамотный, и именно им записаны «скаски» офицерского состава, вошедшего во вновь сформированный полк из полка Бильса.

Иван Вылузгин, служивший до 1703 года в полку Ивана Трейдена, а затем во вновь сформированном полку, в своей «сказке», которую с его слов записал его племянник, также называет вновь сформированный полк Купоровым.

Выше было указано, что списки командиров полков начали вести в 1711 году, т.е. Ланга и Равенштейна вписали «задним числом», уже по памяти. В дальнейшем Купор как командир Рязанского полка не значится, значит, он был его командиром с момента образования формирования в 1703 году и до 1705 года, когда Ланг принял командование.

Занимавшийся историей Рязанского пехотного полка капитан И.И. Шеленговский установил имена первых людей, служивших в полку. В скобках указано, из какого полка введены люди в состав нового Купорова:

- прапорщик Иван Кишкарин (из полка Бильса);

- сержант Павел Горбунов (из полка Бильса);

- сержант Давид Баклашев (из полка Бильса);

- сержант Семен Щербаков (из полка Бильса);

- сержант Никита Быстряев (из полка Бильса);

- сержант Иван Чаплыгин (из полка Бильса);

- писарь Иван Мусатов (из полка Бильса);

- рядовой Иван Володимирцев (из полка Бильса);

- сержант Иов Дорохов (из полка Ивана Трейдена);

- сержант Григорий Лизинский (из полка Матвея Трейдена);

- сержант Петр Постников (из полка Матвея Трейдена);

- полковой профос Афонасий Горский (из полка Матвея Трейдена);

- барабанщик Иван Вылузгин (из полка Ивана Трейдена).

По штатному расписанию полку Данилы Купора полагались 1 полковник, 3 подполковника, 2 майора, 4 капитана, каптенармус, писарь, профос. Полк планировался в количестве 10 рот по 4 плутонга (взвода) в каждой. Взвод должен был иметь 2 капральства. Всего в полку планировалось около 1200 человек, но реально при первом походе было лишь 710.

Несколько слов о полках, из которых был сформирован Рязанский пехотный.

22 августа 1700 году вышедший из Москвы отряд Головина, в составе которого были и полки Бильса и Трейдена, присоединился к армии, осаждающей Нарву. После безрезультатной осады последовало несколько стычек, а сразу после подхода к крепости армии Карла XII – разгром от шведов 12 ноября. С оружием в руках, в порядке отступали только гвардия и полки отряда Головина.

Удовлетворенный полным разгромом русской армии, Карл в течение 3 лет громил в Польше союзника Петра I – курфюрста Августа. За эти три года Петру и его сподвижникам удалось армию возродить. 1702 год русские встретили первыми победами над шведскими войсками в Прибалтике. Меншиков в Лифляндии разбил шведов «в поле» при Эрестофере; взяты крепости Мариенбург и Вольмар. Апраксин успешно воевал в Ингрии. 11 октября 1702 года взята крепость Нотебург (переименована в Шлюссельбурх); комендантом ее назначен Меншиков. В составе гарнизона крепости были полки Бильса и Трейдена, из которых и набирались офицеры и сержанты, а также часть рядового состава для вновь формируемого полка.

Первый смотр будущего Рязанского полка был проведен Петром I 19 марта 1703 года в Шлюссельбуржской крепости, и тогда же по велению Петра I полк принял своей заступницей и покровительницей икону Грузинской Божьей Матери.

25 апреля 1703 года полк в составе соединения под командованием Брюса выступил на Ниеншанц (часть совр. СПб), участвовал в штурме, и после взятия этой крепости 16 мая был заложен на острове Янни-Саари первый камень Петропавловской крепости, что и считается основанием Петербурга.

В 1704 году полк в составе отряда фон Шанобека выступил к Кексгольму, но после получения «данных разведки» вынужден был повернуть к Нарве. Полк Купора «с геройством» штурмовал Нарву, а после взятия крепости 9 августа солдаты предались разбоям и грабежам. С трудом удалось остановить грабежи; Петр I лично убил двух солдат-мародеров.

Во время празднования победы по случаю взятия Нарвы солдаты полка вместе с Петром I пили вино из мортиры, поставленной рядом с домом Меншикова в Нарве. Традиция «питья из мортиры» продолжалась в полку до начала 20 века.

В 1705 году сменился командир полка. Им стал Николай Увидкисавич фон Ланг. В этом году под руководством Огилви было начата реорганизация армии. В полку стало 2 фузелерных батальона по 4 роты каждый и 1 гренадерская рота, а всего 9 рот.

В 1705 году пришлось перейти к пополнению полка из незнакомых с военным делом «даточных и охочих людей» (рекруты и добровольцы – прим. А.И.Г.), поскольку прежнего контингента профессиональных военных, служивших ранее в поместном войске или иноземных полках, уже не осталось.

Кроме того, в 1705 году полк испытывал большие материальные трудности. Генерал Яков Брюс, командовавший воинским соединением, в которое входил полк Ланга, писал Петру I, что из-за недостатка денег в полку Ланга вместо 300 патронов на человека купили только 100; ружья заграничные слишком дороги, а заказанные русским мастерам оказались никуда не годными. Пришлось покупать за границей металлические части и прилаживать их к самодельным ложам уже на месте. Зеленое сукно для солдатских кафтанов у нас не делалось, заграничное было дорого, поэтому солдаты красили наше серое сукно в зеленый цвет сами отваром березовых листьев.

12 июня Петр I в Полоцке провел смотр полкам, и Лангов полк был признан «пристойным».

В конце лета 1705 года русские войска потерпели поражение в сражении с армией Левенгопта под Мур-мызой. В полку погибло 11 офицеров и 532 солдата, потеряно 13 пушек. Отступая и не имея возможности отвести обоз, перебили всех бывших в обозе шведских пленных, захваченных ранее под Митавой.

После этого полк воевал в Курляндии под крепостями Митавой и Боуской, и когда армия уходила в Гродно на помощь Августу, часть полка Ланга оставлена для защиты крепостей Митавы и Боуски. Петр I считал, что оставить воинское соединение в крепости - наказать его, что он и сделал, считая полк виновным в поражение под Мур-мызой. Но оказалось, что это «наказание» – скорее благодеяние. Та часть полка, которая направлялась в Гродно, в пути бедствовала и голодала; от голода и болезней в пути умерло 82 человека, обморозилось 29.

В марте 1706г. русская армия благополучно отступила за Буг и Неман, а ледоход уничтожил за ней мосты.

В конце 1707 года в Калишском бою Лангов полк состоял в отряде Меншикова и удостоился его благодарности.

10 марта 1708г. полк впервые в «Росписании полков русской армии…» 1708 года называется Рязанским пехотным полком.

Это не значило, что он комплектовался из жителей Рязани или имел там свои квартиры. В 1708г. часть расходов по содержанию армии была переложена на местные власти. Все полки были приписаны к губерниям и распределены между уездами и уездными городами. Лангов полк приписали к Московской губернии, и частично его содержать было положено Рязани (кстати, подобным же образом – «кумпанствами», вначале строился и содержался по приказу Петра I и русский флот).

В 1708 году при реорганизации гренадерских рот в полки гренадерская рота Рязанского пехотного и гренадерские роты еще трех других пехотных полков дали начало гренадерскому полку генерала Николая Энзберта. После смены двух командиров и еще двух реорганизаций этот полк с 1726 года стал называться Муромским пехотным и просуществовал под таким названием до 1917 года.

В 1709 году Рязанский полк под Головчином потерял все орудия. Возместить потерю за свой счет Петр I обязал Репнина и Чамберса, признанных виновниками поражения.

Зимой 1709г. боевой путь полка выглядел следующим образом: Гадяч, Лебедин, зимовка в Киеве. Весной 1710 года под Кляштором Белым разбили гетмана Сапегу, под Львовом разбили польское ополчение старосты Бобровского и конец года встретили под Краковом.

В последние месяцы 1710 года в Ингрии рязанцы пострадали от эпидемии чумы, которая уже шла на спад: в 1710г. умерло 130 человека, в 1711г. – 65.

В 1711 году полк был включен в состав армии, направлявшейся против Турции. Этот единственный бесславный Прутский поход Петра I сравнительно недорого обошелся рязанцам. Из состава полка погибло 113 человек и столько же сбежало. При отступлении в Россию часто вместе с полком шел сам Петр I, вместе с солдатами строил переправы через реки, подбадривал офицеров и солдат. Конец 1711 года полк встретил у Рижской крепости.

В книге капитана И.И. Шеленговского «История 69 пехотного Рязанского полка» (Люблин, 1910г.) есть выдержки из воинского устава Петра I, в соответствие с которым строилась служба в армейских полках в те годы: «...Капитан есть у роты глава, он же имеет в роте большое повеление. В строю-ж и в учении прилежно смотрит и поучает. В походе он едет на коне, а в бою и в ином строю перед своею ротою пеш; оружье его есть пика, а коли на походе, то взяв ее о середине правою рукою, и несет возле праваго бока, а коли с поля, в то время пику несет на правой руке вверх копьем. Ему ж подобает быть смелаго сердца, и разсудок меж солдат иметь добрый и правдивый, а с ними братства не иметь, и от пьянства, и от зерни себя хранить и над солдаты того-ж смотреть. На караул ходить с ротою, а меньше роты, со штидесят человек, а меньше не ходить...».

Ротный командир имел ближайшего помощника в лице капитан-поручика. «...Его чин у роты второй и споможник капитану. Ему-ж подобает больше знать, как роту учить и больше трудов к ней полагать нежели капитану...». Офицеры роты были в его ведении. В походе он мог сесть на лошадь. Оружьем его был партазан (протазан). В караул меньше как с 40 человеками не ходил. Остальные офицеры роты (подпоручик, прапорщик) «...знатнаго при роте без ведома капитан-поручика, ни что чинятъ...». Но прапорщик имел обязанность «...по вся дни немощных солдат посещать и того смотрети нет ли им в презирении и в споможении болезни какого недостатку». Прапорщик был ближайший ходатай за нижних чинов, «...и когда они въ наказание впадают, тогда за них бить челом». Самая серьезная обязанность прапорщика была - носить знамя: «...в бою знамя не оставляти, а если оставит, то без всякаго разсуждения смертную казнь воспримет; егдаж опасное отхождение, и ему в то время знамя свое от древка сорвати и его сохранить...». Оружием прапорщика была «пол-пика».

Начальники из нижних чинов были: сержант, каптенармус, подпрапорщик и капрал. Сержант исполнял должность, сходную во всем с должностью современного старшины. «...Сколь велики и малы роты живут только больше и меньше трех человекъ у роты не подобает быть...». Ротный командир через сержантов передавал приказания, они же от высшего начальства «...воспринимати слово и приняв то слово, приносити в роту начальным людям, в начале капитану и так дале. Оружье его есть алебарда и несет ее в походе, купно с железом, на правом плече...».

Каптенармус исключительно заведовал оружием, кремнями и патронами. В бою всегда находился при «ротном ящике». «...Ему подобает быть добру, и добраго житья, и знать выкладку, что в фунте, в полу фунте и в четверти фунте зарядов пороху...».

Подпрапорщик вне боя и парада носил знамя и имел прямую обязанность «...призирать прилежно немощных, и в том он помощник прапорщику». В бою, на учениях или в походе, он шел за прапорщиком. Ему же надлежало знать «мушкетное обхождение».

Из остальных чинов роты следует отметить лейбшица и ротнаго писаря. Лейбшиц был «сберегательный» стрелок офицера во время боя и вместе с тем вестовой, предназначенный для передачи приказаний въ бою – когда офицер «похощет послать, то употреблять онаго, а не солдат», кроме того «егда офицера ранят, то долженствует беречь его и отводить, а не солдатам». Так берег Петр I целость рядов строя.

Не менее важное значение имел и писарь в роте. «Ему подобает обретаться часто у капитана своего. И буде капитан похочет роту смотрети, тогда подобает ему с бумагою и с чернилы готову быть и своей роты роспись справедливо держать». Ему же надлежало ведать по капитанскому приказу «солдатам деньги роздать, и в том отчет справедливый дать». Звание полкового командира и его обязанности в строевом отношении в основаниях мало отличаются от настоящих. Полковник был лицом ответственным за полк во всех отношениях. Нельзя не заметить однако, что в строю сам командир подавал команды лишь в особо важных случаях, обы­кновенно это исполнялось первым майором.

Штаб офицеров было в полку три: подполковник, первый майор, секунд майор. Штаб офицеры обязаны были законом ведать все дела полковыя. Служба их, кроме обязанностей в строю, заключалась в следующем: подполковник, – ближайший помощник командира полка по строевой части; отъ него «по все вечеры», майор и адъютант повеления ожидали. «Первый майор имеет в полку наибольшую работу», говорит устав. Все строевое управление полком лежало на нем; он должен был «все воинския дела благоразумети, тако же здрав и не стар быть»; секунд майор был его помощником...».

Следующий год для Рязанского полка был годом «передышки»; тогда в структуре армейских полков, учитывая опыт предыдущей кампании, были произведены некоторые изменения.

А следующие, 1713-й и 1714-й годы – это годы славы полка, когда он заслужил свои первые награды и регалии.

До 1713г. полк участвовал в осаде Риги, а после – присоединен к Ингермоландскому корпусу. Участвовал в войне в Финляндии. В этом году полковник Ланг перестает командовать рязанцами, и несколько месяцев «временно исправляет должность» лейб-гвардии Семеновского полка майор Дмитрий Тимонов.

20 апреля 1713 года полком были приняты суда: 4 скампавеи под №№ 57-60 (все суда эскадры, не имевшие собственных имен, по приказу Петра I были пронумерованы), 1 бригантина (№70) и 4 карабуса (№№57-60). Если рассчитывать по вместимости судов (скампавея вмещала 150 чел., бригантина – 70 и карабус – а 60), в полку тогда было на лицо около 950 человек. После майора Тимонова полк принял под начало полковник, тоже «выезжий иноземец» Иван Иванович фон Равенштейн (правильно – Ян Богуст Равор-Штейн, но практически во всех полковых документах – имя уже русифицировано). Из других офицеров состава 1713г. известны имена подполковника Ивана Петровича Зумора, премьер-майора Михаила Ивановича Грибоедова, секунд-майора князя Мышецкого, капитанов Ивана Кишкарина, Григория Лизинского, Алексея Вилмасова и Павла Роберта, поручика Ивана Ленерта.

В походе 1713г. Рязанский пехотный полк вместе с Псковским, Петербургским, Азовским и Казанским полками, будучи посажены на гребные суда, составили передовой отряд, т.н. «Авангардию». «Авангардия» находилась под общим началом Михаила Михайловича Голицына. 26 апреля галерный флот отбыл из Санкт-Петербурга и у Кронштадта соединился с корабельным флотом вице-адмирала Крюйса.

8 июля последовало сражение при Борго, после которого флот отдыхал в СПб.

Кампания 1714г. была еще успешнее. 10 июля полк на тех же судах, в составе главных сил, т.н. «Кор-де баталии», под командованием Апраксина и Бутурлина вышел в море, а 27 июля последовало сражение при Гангуте. Во время атаки шведского флота скампавеи, на которых находились солдаты Рязанского пехотного полка, находились в центре нашего авангарда, в отряде под командованием генерал-лейтенанта Вейде. В этом бою участвовало около 350 человек из состава Рязанского полка; из них погиб 21 человек, ранено столько же. При абордаже шведского фрегата погиб командир Рязанского полка полковник Равенштейн. Из офицеров также был убит поручик Ленерт.

Сохранилось дело, разбиравшееся по «ябеде» одного поручика Рязанского полка (вскоре после Гангутской битвы). Поручик этот пишет: «...полковник наш Равенштейн на баталии, на море, убит в прошлом 1714 году, и после его осталось пожитку на Котлине острову, у девки Катерины, и все пожитки запечатаны и ныне у Генеральнаго Комисарства. Да еще сверх тех пожитков оная девка Катерина задержала у себя перстень с алмазом, три запонки алмазныя, двести червонцев, восемьдесят талеров, сто рублев серебрянных, шпагу, ефес серебрянный, кубок серебрянный, три чарки серебрянных, пузументу с кафтана серебряннаго, 12 рубашек швабскаго полотна, 6 галстуков кисейных, 12 пар манжетов, в том числе две пары съ кружевом, штука кружева, а в той штуке 12 аршин, кисейнаго полотна 6 аршин, медный котел ведра в три, другой котел, медный же, ведра в два, горшок медный в кружку, два блюда большия, пять талежей оловяных. А она девка Катерина живет на дворе морского флоту, у поручика Ивана Хартмана, и шпагу с серебрянным ефесом отдала ему, поручику Хартману...». По такому доносу Комисарство потребовало «...оную девку Катерину выписати и пожитки возвратить». Допрашивались, конечно, и офицеры полка, но дело неожиданно было прекращено вследствие представления Катериною подлиннаго письма покойнаго командира. Письмо помечено 20-м июля 1714 года, в Гельсингфорсе. «Девица Катерина! Когда сие письмо Вам в добром здоровии вручится, об этом мне радост будет. И ради того, что я совсем на Вас надеюсь и мои животы Вам покидаю и приказываю. Да послал я с господином полковником. Толбогоном сто рублев денег, а которые деньги в запечатанном мешке, да изволь отъ него принять на содержание, корм лошадям и деньщикам. Да прошу изволь мне писать, какъ Вас у поручика Хартмана держат, и когда Вам противности от него будутъ об этом мне ответствовать без опасения. Прошу, изволь над моим, как надлежит, смотреть. А которое в запрошлом годе Вам сулил, того нынче буду держаться, а когда вести обо мне будут, что я мертвый буду, тогда изволь мои животы себе взять и поезжай куда тебе Бог прикажет. Пребываю слугой Вашей – фон Равенштейн».

Итак, Равенштейн погиб, Катерина осталась из-за его геройства одна, но с «пожитками» (благодаря его же предусмотрительности).

Командование полком временно принял подполковник Кашпер Кашперович фон Фос. 5 октября полк высадился на шведский берег к Умо. Военные действия на территории противника продолжались до ноября, после чего полк зимовал в крепости Ништадт. В 1715 году командование полком принял полковник Андрей Томасович Юнгер.

До самого конца Северной войны полк находился на театре военных действий. В 1721 году окончилась война, в результате которой Россия приобрела провинции Лифляндию, Эстляндию, Ингермоландию, часть Финляндии с Выборгом и часть Карелии с Кексгольмом.

В конце 20-х годов 18в. впервые была установлена форма мундира Рязанского полка. Цвет формы – красный – был дан «в награждение за пролитую кровь при Гангуде». Сохранилось описание формы: «Кафтан с воротником, оторочкой петель и подбоем красным, камзол и штаны красные, галстух и чулки белыя...».

Зимовал в 1721-22гг. полк в Новгороде, войдя по расписанию в состав 4 дивизии генерала князя Головина. Пехотой в дивизии командовал тогда молодой еще Миних.

После 1722 года 1-й батальон Рязанского полка во главе с командиром полка Юнгером отправился в Ярославль. 2-й батальон под командой фон Фоса остался в Новгороде.

1 батальон под командой Юнгера из Ярославля практически сразу был в составе большого отряда выдвинут в Астрахань и далее на Каспий, где немедленно вступил в столкновение с войском шамхала Тарковского, а затем и султана Отемышского Махмуда. Рязанцы построили укрепленный лагерь – «Аграханский ретреншамент», после чего часть батальона продолжила движение на Дербент, а часть осталась оборонять лагерь. 25 августа рязанцы вступили в Дербент, где подвергались нападениям Дауд-бека. Тем временем часть батальона, защищавшая «ретреншамент» от дагестанцев, во много раз превосходивших их по численности, погибла вся, но не отступила.

В 1723 году окончился этот поход, в результате которого были приведены в покорность России многие прикаспийские ханства и княжества. Для рязанцев этот год знаменателен тем, что первый батальон, ходивший с Петром I на Дербент, за геройство получил название «Дербентский», и после доукомплектования 2 июля 1724 года был развернут в пехотный полк с таким же названием. Первым командиром Дербентского пехотного полка стал все тот же Андрей Томасович Юнгер. Спустя 21 год Дербентский полк перестал существовать, так как поступил «на укомплектование флота». Известный же в войнах 1877-78г.г. и 1914-18гг. Дербентский пехотный полк не является наследником этого Дербентского полка. Он был заново сформирован в 1863 году.

После формирования на основе 1 батальона рязанцев Дербентского полка под командой Юнгера, командиром Рязанского полка стал командир 2 его батальона подполковник Кашпер Кашперович фон Фос.

С фон Фосом, кстати, связана некая тайна. Его с Петром I связывало нечто большее, чем подчинение по службе. После смерти Петра I фон Фос по его предсмертному распоряжению был вызван на церемонию погребения. Известно, что он прибыл в СПб 6 марта 1725г. и оставил памятную надпись в книге. Через день после окончания церемонии погребения Императора фон Фос подал прошение об отставке. После чего он имел беседу с Александром Даниловичем Меншиковым, и прошение свое забрал.

Фон Фос командовал полком еще 5 лет. В 1722-24гг. Рязанский полк работал «на прорытии Ладожского канала». Зимние квартиры полка находились тогда в Кашире.

В структуре полка в 1727г. произошли некоторые изменения: была добавлена гренадерская рота из состава Гренадерского Кампенгаузена полка при переформировании его в пехотный. В этом же году произошло бессмысленное уничтожение колонии полка в Кашире и перевод полка в Епифань Тульской губернии. В этом же году полк на несколько месяцев теряет свое наименование и переименовывается в «6-й Московский пехотный». Надо сказать, что после смерти Петра I его последователи, несмотря на активную деятельность по переименованию и переформированию частей, уделяли армии и флоту все меньше реального внимания.

В 1730г. (уже полковник) фон Фос наконец уходит в отставку, пояснив свое решение: «...ибо служить так мне более не мочно».

В чем же дело? Понять, почему «не мочно», мы можем, ознакомившись с данными ревизии полка, произведенной в 1728 году полковником Кампенгаузеном. В той же книге И.И. Шеленговского находим: «…Люди по спискам явились все на лицо, токмо не малое число обер-офицеров и прочих чинов несколько летъ в дальних отлучках числятся. Ружья со штыками имеются тульских и олонецких калиберов, причем несколько фузей негодных. Офицеры, большое число, не в указанном строевом мундире, а в оправдание сего предъявляют, что жалование и фуражных денег им заблаговременно не дается и, занимая деньги, фураж на лошадей своих покупают дорогой ценою, отчего из долгов выдтить не могут. А в солдатском мундире великая пестрота, а именно: в епанчах, в кафтанах, в камзолах, в штанах и шляпах. Во всех оных вещах имеется по 5, по 14, по 16 сроков разных приемов. И ежели повелено будет всякому полку один срок назначит, то никогда полки в хорошем виде не будут; и в сочинении аммуничных табелей великий труд имеется, а особливо великую нужду от того претерпеваютъ, что ундер-мундир заблаговременно не дается. И все в великое оскудение от того пришли, что принуждены из жалования своего, которое дается им на пропитание, дорогою ценою одежду себе покупать; а как ундер-мундир разом за несколько лет дается, а случится марш, то принужден малою ценою продать, ибо в походе толикаго числа нести не могут. Такоже в полку имеется от того великая не красота, что хороших шляп и портупей не дается, ибо шляпу, когда обмочить раз другой дождем, то выступит из нея клей и становится сера, и крылья все обвиснут; а портупей многое число имеется таких, который, когда раз другой моют, то лопасти становятся узкими, и шпаг держать не могут, и бьются по земли, отчего и шпаги пропадают. /…/ Полковая артиллерия отдана по указу в цейгхаузы, також и артиллерийские снаряды, и некоторый нет. А который вещи при полку имеются, исправны. Патронные и гранатные ящики годны, токмо в них не малаго числа патроновъ, пуль и картечь нет, о чем неоднократно требовано: а фурманы и прочее, что надлежит, имеется в бережении, токмо Рязанскаго полка, который стоить въ Епифани, в степном месте, полковых палуб и фурманов которыя надлежит починить, и вместо ветхих построить новый, управиться за неимением теса невозможно, и за непокрытием тех фурманы могутъ и достоль пропасть. И ежели оному полку будетъ сказан поход, тогда ему подняться будетъ не на чем; а полковыя подъемныя и артиллерийския лошади все не сыты а к маршу годны. А экзерциции, сперва по ротно, а потом полковым учением и пальбою, свидетельствовал, н в марше с полком выступлением и вступлением в лагери и в прочем по артикулы явились исправны...».

В заключение инспектор жалуется, что в осмотренных им полках, большая разность имеется в показывании темпов при приемах и в размере шага при вздваивании рядов и шеренг, что зависело от тех требований, которые предъявлялись полкам, состоящим, в различных дивизиях: «...А в сочинении баталион де-каре всяк свои маневры имеет, /.../ что чинится от гренадерских рот, которыя ныне имеются. /.../ Такожде гренадерския роты в пальбе, в метании гранат разность имеют, то та шеренга, которая выпалила, мечет гранаты, то зараз одна шеренга палит, а другая мечет гранаты. И в гренадерских ротах в барабаны бьют разные марши в поль и вечерния зори. Такожде офицеры неравно своими протазанами действуют. А рекруты приему 1726 года спрашиваны порознь и персонально и явились все годны, токмо много малолетних, и подлогом никаким они в рекруты не отданы, и на дороге никаким образом не переменены, и увечных в тех рекрутах нет...».

Выводы из осмотра полка утешительными названы быть не могут. Но, к чести полковой администрации будь сказано, Рязанцы найдены в более лучшем виде, нежели многие другие полки Московской провинции, которые «…явились на смотр без башмаков в одних портках и старых мужичьих кафтанах...».

Из этого отрывка можно понять несколько вещей.

1) Полку катастрофически не хватает денег на все.

2) В деятельности вышестоящей интендантской службы или только беспорядок, или беспорядок и воровство.

3) Полк был расположен на квартиры в крайне неудачном месте.

4) Рекруты последнего призыва были «малолетние»

Тот факт, что призывать в 30-х годах было уже некого – проблема не только Рязанского полка, но всей России после Петра I. При всем величии Императора, в демографическом отношении его правление – катастрофа для страны. Было выключено из хозяйственной жизни, убито в войнах, разорено множество как служилых, так и мужиков. Перекос в сторону преобладания «женского пола» был огромный, незамужних – множество. Кстати, неспроста в царствование Петра I открылось множество женских монастырей и только 2 мужских.

Так что понятен уход фон Фоса, помнившего в армии лучшие времен.

Следующий командир полка попросился в отставку ровно через год после того, как принял полк. Этот дворянин, Лаврентий Борисов, не имея возможности ничего изменить в снабжении полка, но и не желая мириться с его нищим существованием, тратил на полковые нужды свои деньги. А в рапорте с просьбой об отставке он аргументирует это тем, что «поиздержался весь».

После Борисова временно его место занял подполковник Шарф.

В 1731-35гг. полк состоял под общей командой Миниха в Низовом корпусе и служил в Придонских степях, на «Украинской линии меж Усть-Хопер и Мелиховцом».

В 1732г. полк принял под команду рязанский дворянин Андрей Лихарев, под чьим началом полк состоял более 20 лет. И.И. Шеленговский отмечает, что об этом командире одинаково тепло вспоминали как офицеры, так и нижние чины.

В это время полк строил крепость Св. Анны (это было царствование Анны Иоанновны) и выполнял функции «пограничника».

В начале 30-х годов XVIII в. в полку, как и во всей Русской армии, изменяется форма: появляются косы, пудреные волосы, прусские манжеты и штиблеты. В 1732г. впервые появилась в форме рязанцев отличительная черта: желтая накладка на левом плече кафтана (прообраз погон). В этом же году полк получил, вместо хоругвя с изображением Св. Георгия, свой полковой герб.

В 1736г. полк брал Азов, в составе армии Миниха дошел до Бахчисарая, в 1737г. участвовал во взятии Очакова и обороне его до 1738г., но вынужден был уйти из крепости из-за усилившейся эпидемии чумы.

1740-43гг. – Финляндские походы, 1743-49гг. – бои на Рейне, «умиротворение Европы». В 1757-62гг. Полк участвовал в «Семилетней войне». После окончания войны был включен в состав 5 Финляндской дивизии и находился на отдыхе и переформировании во Фридриксгаме.

В 1769-77гг. Рязанский пехотный полк принимал участие в 1 Русско-турецкой войне. Назову имена штаб-офицеров полка в 1767 году, ибо имея во главе этих же офицеров, посаженный на корабли Рязанский полк участвовал в 1770 году в Чесменском бою: полковник Федор Шестаков (в службе с 1743г., в нынешнем чине с 1764г.), подполковник Михаил Шалыгин, премьер-майор Данила Бестужев, секунд-майор Яков Остман. (Кстати, в списках за 1767 год в «генералитетском штате» упомянут Саратовский комендант Томас Юнгер – бывший командир рязанцев).

В 1788-90гг. во время Русско-шведской войны полк сражался при Нейшлоте и Рандасальми.

Рязанский пехотный полк участвовал в Швейцарском походе А.В. Суворова. 18, 19, 20 сентября 1799 года, в бою в Муттенской долине рязанцы в составе арьергарда Розенберга три дня продолжали неравный бой против войск Массены. И выстояли, а потом разгромили вдвое превосходившего по численности противника, взяв 2200 пленных, 2 знамени и 12 орудий. В Гларусе главные силы Суворова, прошедшие по оледенелым кручам и сбившие дивизию Молитора, дождались присоединения арьергарда Розенберга, в составе которого сражался и 69 Рязанский пехотный полк. После этого последовал «переход через Альпы». Суворов в совершенно безнадежной ситуации вывел в Баварию 15000 из примерно 20000 бойцов. Это и про рязанцев он сказал: «Чудо-богатыри!».

Многие военачальники, рядовые и целые соединения за этот поход были удостоены наград и знаков отличия. Судьба обошлась с Рязанским полком несправедливо – ему награды не досталось.

У А.А. Керсновского в 1 томе «Истории Русской Армии», в примечаниях к 5 главе: «...69 пехотный Рязанский полк, взявший знамя в Муттенской долине, почему-то надписи на свои знамена не получил. Полк этот вел блестящий 23-х летний командир генерал-майор граф Каменский 2-й, бывший в то же время шефом (инспектором) Архангелогородского мушкетерского полка. Поход этот явился великолепной боевой школой для молодого Каменского. Суворов писал его отцу-фельдмаршалу (своему соратнику по Козлудже): «Ваш юный сын – старый генерал…».

1812г. полк под командой Алексея Максимовича Ореуса встречает в составе 2 корпуса Баггевута на постое в Колтынянах. Боевой путь полка в войну 1812-1814гг.: Колтыняны – Дрисский лагерь – Витебск (часть ушла в Ригу, в гарнизон крепости) – Смоленск – Рудня – Тычинин – Гедеоново – Лубино – Царево Займище – Бородино.

Во время Бородинской битвы полк стоял на стыке левого фланга и центра в отряде Сиверса вместе с Брестским полком, справа от вершины Семеновского оврага, сбоку от батареи Раевского. Погибло 89 человек, ранено 245, убит командир полка А.М. Ореус. Команду принял майор Новиков. С позиции рязанцы не ушли. За подвиг на Бородинском поле полк получил свои первые знаки отличия – знаки на шапках.

Путь полка после Бородина: Москва – Красная Пахра – Тарутино – Малоярославец – Вязьма – Дорогобуж – Красное – Копыс-Ошмяны – Неман и т.д.

После гибели А.М. Ореуса с 1813г. в командование полком вступил Иван Никитич Скобелев.

И.Н. Скобелев – второй командир рязанцев «с тайной».

К Скобелеву благоволил М.И. Кутузов, и фактически по протекции Михаила Илларионовича он был вызван из отставки и вновь начал военную службу, на которой он так много достиг в середине 19 века. Когда Кутузов умер в 1813г., Скобелев отпросился из полка и, подобно фон Фосу, сто лет назад провожавшего своего умершего Императора, провожал тело Кутузова к месту последнего упокоения в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге.

Со Скобелевым вновь покрыл себя славой: сражался под Реймсом, Лейпцигом и Шампенуа, битв были десятки. И в финале – занятие Парижа. Командир полка Иван Никитич Скобелев, уже став генералом от инфантерии, оставался до самой своей смерти в 1849г. бессменным шефом полка.

За штурм Карса в 1855 году полк получил второй свой знак отличия – Георгиевское полковое знамя.

Полк под командованием полковника Александра Николаевича Шульчина принимал участие в Русско-турецкой войне 1877-78гг., и батальоны заслужили Георгиевские знамена и Георгиевские трубы за переправу через Дунай у Галаца 10 июня 1877 года.

Третье столетие своей истории 69 пехотный Рязанский полк встретил в Царстве Польском, в городе Люблине, где располагались его квартиры.

В Русско-японскую войну 1903-1905гг. из состава полка на театр военных действий был отправлен сводный отряд, который вернулся в Люблин, заслужив Высочайшую благодарность.

В 1914 году 69 пехотный полк, находясь в составе войск Варшавского военного округа, был развернут в 1 очередь, и одним из первых вступил в войну. В эту, последнюю в истории Российской Империи войну, полк понес тяжелейшие потери, но покрыл себя неувядаемой славой. За первые 1,5 года полностью сменился офицерский состав, потеря в нижних чинах составила 3,5 списочного состава (!). Во второй Галицийской битве от полка остался неполный батальон, который, однако, сохранил знамя.

Во время отступления из Польши в 1915 году полк прикрывал вместе с частями 12-й армии отход нашей 1-й армии из-под Варшавы.

В 1917г. после пресловутого «приказа №1» и выборов солдатами полкового командира (был такой маразм в погибающей Российской армии) полком стал командовать бывший поручик. Несмотря на то, что его выбрали, авторитетом он не пользовался, и приказы его не исполнялись. Большинство офицеров подали рапорты об отставке, нижние чины самовольно снялись с фронта (это называется «дезертировали») и с оружием в руках поехали по домам «делить землю».

В 1918 году история полка окончилась.

У Красной армии была своя слава и складывались свои традиции. В продолжении традиций полков «социально чуждой царской армии» она не нуждалась. И полка, объявившего бы себя приемником 69-го пехотного, не нашлось.

Мне не удалось проследить дальнейшую судьбу последних офицеров-рязанцев. Мне хотелось бы думать, что они эмигрировали, или погибли в рядах Белых армий, или уехали куда-нибудь в глушь... Остальные варианты, зная типичные продолжения судеб «золотопогонников» – не приведи Бог.

И, напоследок, не в качестве прославления, для чего в 1903г. он был написан, а в качестве реквиема – гимн.

Гимн (полковой марш 69 пехотного Рязанского полка) посвящен подполковником Дубравиным 69-му пехотному Рязанскому Генерал-Фельдмаршала Князя Александра Голицына полку в день первого его праздника в третьем столетии его жизни:

Рязанский пехотный полк