«Исконно французский театр был театром слова, в котором авторский текст занимал главенствующее положение. Бережное отношение к тексту, верность авторской стилистике и неукоснительное следование эпохе, изображенной в пьесе, являлись необходимыми элементами сценического воплощения французской драматургии в Михайловском театре. Эта традиция сохранялась французскими актерами даже на рубеже XIX-XX вв. - в тот период, когда в русском сценическом искусстве уже появились зачатки будущего режиссерского театра, где, как известно, драматург лишен первенства. Как же соотносились спектакли французской труппы с запросами современной ей публики?

Васильев увлекал зрителей вдохновенными эмоциональными порывами, страстностью, силой трагизма и ярким юмором. Вместе с тем игра Васильева была тщательно продумана, он передавал тончайшие оттенки мыслей и чувств. В. с равным успехом играл как в драме, так и в комедии. Для его творчества характерны скупость сценических приёмов, отказ от внешних эффектов, предельная простота. Художник-реалист, В. был мастером в изображении рус. жизни и рус. характеров. Наивысшие творческого достижения В. связаны с исполнением ролей в пьесах Островского. В 20 пьесах Островского В. сыграл 24 роли, способствуя утверждению драматургии Островского па не герб. и провинциальной сцене. Среди этих ролей: Любим Торцов ("Бедность не порок", 1857), Тихон ("Гроза", 1860), Подхалюзин ("Свои люди — сочтёмся", 1861), Бальзаминов ("Праздничный сон до обеда", 1862, "За чем пойдёшь, то и найдёшь", 1863), Краснов ("Грех да беда на кого не живёт", 1863), Милашин ("Бедная невеста", 1864). Любим Торцов в исполнении В. был человеком, сохранившим честь, благородство, страстность натуры, способным на страстные порывы чувств. Драм. дарование В. с полной силой проявилось в образе Краснова, в кром он раскрывал большую человеческую трагедию. Играя Подхалюзина, В. создал тип до страстности алчного и наглого хищника, сохранив в то же время комедийную направленность роли. Дерзко и смело, с большим юмором играл Васильев Бальзаминова, подчёркивая младенческую непосредственность, порывы необузданной фантазии своего героя. Глубоким драматизмом отличалось исполнение В. роли Тихона.

Среди лучших ролей Васильева — также Осип ("Ревизор", 1857), Кочкарёв ("Женитьба", 1857), Расплюев ("Свадьба Кречинского", 1856). Голодный, грубый и неопрятный Осип В. был хитёр и проницателен. Кочкарёва Васильев играл как человека кипучей натуры, обуреваемого жаждой деятельности. Образ Расплюева сатирически обличал деградирующее рус. дворянство. В игре В. комедийность сочеталась с большим драматизмом (Кузовкин — "Нахлебник" Тургенева, 1862). Демократизм, гуманизм, народность искусства В. с особой силой проявлялись в образах русских крестьян — Анания ("Горькая судьбина" Писемского, 1863) и Михаилы ("Чужое добро в прок не идёт" Потехина, 1857).

Васильев был мастером эпизодических ролей; блестяще играл, напр., почти бессловесную роль князя Тугоуховского ("Горе от ума", 1862). В. много приходилось играть в бессодержательных водевилях и комедиях, но и в этом репертуаре Васильев создавал живые, реалистические характеры: Ладыжкин, Боярышников, Делакторский ("Жених из долгового отделения", 1858, "Не в деньгах счастье", 1859, и "Испорченная жизнь", 1861, Чернышева), Арханов ("Петербургские коршуны" Дьяченко, 1868} и др. В. выступал также в концертах с чтением произведений Достоевского, Тургенева, Некрасова, Салтыкова-Щедрина.

Васильев потрясал зрителя пламенным темпераментом. Ф. М. Достоевский писал: "...Игра его действительно оказалась чем-то невиданным и неслыханным. Да, я не видал до сих пор в трагедии актера подобного Васильеву". Близость актёра-демократа к передовым обществ. кругам, его резко отрицательное отношение к безыдейным пьесам и к сценической фальши вызвали вражду к нему со стороны театр, начальства и актёров, следовавших устаревшим канонам. В. не давали играть роли, даже назначенные ему самим Островским, систематически вводили на его роли в классическом репертуаре дублёров. Осенью 1864 В. вынужден был уйти из театра (с 1 января 1865 работал в Вилыю артистом и режиссёром). Передовая критика, защищавшая Васильева от нападок реакционной прессы, настойчиво требовала его возвращения в театр, и в сентябре 1865 Васильев вернулся в труппу Александрийского театра.

Но после возвращения Васильева в театре положение его ухудшилось, роль Грозного ("Смерть Иоанна Грозного" А. К.Толстого, 1867)он готовил в атмосфере острого недоброжелательства. В. играл редко и чаще всего в ничтожных пьесах. Его прошение в 1872 о переводе в Москву дирекция оставила без внимания. В 1874 он вынужден был уйти из театра и одновременно из театрального училища, где с 1868 вёл драматический класс (среди учеников В.— А. М. Дюжикова, Е. И. Левкеева, А. А. Мартынов, П. М. Свободин). В 1874—75 Васильев выступал в Московском общедоступном частном театре, исполняя здесь свои лучшие старые роли, в т. ч. любимую роль Вырина ("Станционный смотритель" по Пушкину) и новую — Городничего (впервые сыграна в 1874 в Киеве).

Многочисленные исторические романы Гейнце первоначально появлялись в газетных «фельетонах», затем, как правило, в короткое время выдерживали несколько изданий: «Аракчеев» (СПб., 1893), «Князь Тавриды» (СПб., 1895), «Коронованный рыцарь (Тайны Таврического сада)» (СПб., 1895), «Генералиссимус Суворов» (СПб., 1896), «Первый русский самодержец» (СПб., 1897), «Ермак Тимофеевич» (СПб., 1900), «Дочь Великого Петра» (СПб., 1913) и др.

Лишин, Григорий Андреевич - композитор и писатель (1854 - 1888). Окончил курс в училище правоведения. Первые его романсы - ""Какие-то носились звуки"" (Фет ) и ""Весна"" (А. Майков ). Теоретические познания он приобрел под руководством Галера и профессора Н. Соловьева . В 1875 - 1876 годах Лишин был вторым дирижером оперы в Харькове и затем дирижировал организованной им оперной труппой в разных городах России. В 1876 г. в Москве дирижировал сюитой из своей оперы ""Граф Нулин"" и аранжировал оперу Обера: ""La part du diable"" для московского Малого театра.

Комедии Минаева - ""Либерал"" (""Отечественные Записки"", 1870, № 12, и в сборнике ""На перепутье"", Санкт-Петербург, 1871), ""Кассир"" (написал вместе с С.Н. Худековым, Санкт-Петербург, 1881) и ""Спетая песня"" (""Вестник Европы"", 1874, № 5) или ""Разоренное гнездо"" (Санкт-Петербург, 1875), - пользовались успехом на сцене, за последнюю Минаев получил от Академии Наук Уваровскую премию. Он выступал также в качестве полемиста в ""Русском Слове"", ""Деле"", обнаруживая и здесь присущую ему бойкость пера. Писал сказки в стихах для детей, как, например, ""Дедушкины вечера"" (Санкт-Петербург, 1880), ""Новые новинки, песни да картинки"" (Санкт-Петербург, 1882), ""Теплое гнездышко"" (Санкт-Петербург, 1882). Хорошо зная только по-французски, немного по-немецки и пользуясь подстрочными переводами других лиц с английского и итальянского, Минаев переделывал такие переводы (из Байрона, Шелли, Мольера, Гюго, Гейне, Данте) в гладкую стихотворную форму, часто далекую от подлинника.

В 1866г.. появилась его брошюра "Стоит ли поощрять нашу промышленность", явившаяся резким протестом против господствовавших тогда фритредерских идей.В 1867 г. он был избран секретарем вновь учрежденного "Общества для содействия русской промышленности и торговли" и должность эту занимал около 10 лет; позднее был членом комиссии, выработавшей таможенный тариф 1891 г. Читал в Горном институте курс горнозаводской статистики вместе с политической экономией. Состоял секретарем Горного ученого комитета; составлял и редактировал с 1870 по 1881 г. издававшиеся комитетом "Сборники статистических сведений по горной и соляной части". Совершил по поручению министерства финансов ряд поездок по России и за границу с целью изучения различных торгово-промышленных вопросов; результатом их явились исследования: "Суэзский канал и его значение для русской торговли", " Срочное почтовое пароходство в России и за границей", "Горное законодательство в Соединенных Штатах", "Русская торговля в Тихом океане", "Русский торговый флот и срочное пароходство на Черном и Азовском морях".

Издал с дополнениями сочинение Хмырова о металлах в Древней России. Состоял делопроизводителем железнодорожной комиссии гр. Баранова. Занимал должности вице-директора горного департамента, члена Горного ученого комитета и Горного совета, а с 1891 г. по 1896 г. состоял директором горного департамента. За время управления Скальковским горным ведомством состоялся целый ряд важных законодательных по горной части мероприятий. Начало горной свободы, поборником которой он выступил еще в 1860-х годах ("Кому должно принадлежать право собственности на недра земли?" в "Горном журнале" 1868 г., № 10), получило в применении к казенным землям дальнейшее развитие. Закон 2 мая 1895 г. положил начало надзору государства за правильностью ведения горных разработок на частных землях; тем же законом регламентирован порядок отдачи в аренду недр крестьянских земель, состоящих в общинном владении. Высочайше утвержденное 21 декабря 1892 г. положение о круге ведомства, правах и обязанностях должностных лиц и установлений местного горного управления объединило и привело в систему законодательство по этому предмету.

В течение этого времени он с неизменным успехом выступал в нескольких громких процессах, в том числе в известном Нечаевском деле (в 1871 г., в Санкт-Петербурге), в котором он защищал Успенского, Волховского и некоторых других. Впечатление, произведенное речью Урусова в названном процессе, было очень сильное: ""полный юношеского пыла и вместе с тем опытный уже мастер формы, он увлекал и убеждал..., являясь то политическим оратором..., то тонким диалектиком... Демаркационная черта, проведенная им между заговором и тайным обществом, предопределила исход процесса"" (""Вестник Европы"", 1900, № 9). В следующем году адвокатская деятельность Урусова, по не зависевшим от него обстоятельствам, была прервана надолго. Он должен был поселиться в Вендене (Лифляндской губернии) и только через три года мог поступить на службу в канцелярию генерал-губернатора, затем в судебное ведомство в качестве товарища прокурора, сначала в Варшаве, потом в Петербурге, с большим успехом выступая обвинителем (дела Гирштовта, Гулак-Артемовской, Юханцева и др.). В 1881 г.

Урусов снова вернулся в адвокатуру и был присяжным поверенным в Санкт-Петербурге, а с 1889 г. в Москве. Он горячо интересовался литературой, особенно некоторыми французскими писателями (Флобером, Бодлером), которых изучал с большой тщательностью; участвовал в нескольких повременных изданиях (под псевдонимом Александр Иванов), являясь в своих статьях горячим сторонником свободы художественного творчества. Урусов принадлежит к числу самых выдающихся из тех русских судебных ораторов, на долю которых выпало пережить лучшие годы судебного преобразования. Он до конца оставался верен традициям этого времени, понимая обязанности адвоката как защиту личности, как право-защиту в лучшем смысле слова, являясь на помощь везде, где, по его мнению, грозила опасность справедливости.

Сборник был встречен критикой очень сочувственно, чего нельзя сказать о дальнейших сборниках (Санкт-Петербург, 1887 и 1898; том I и II выдержали 3-е издание), которые были приняты холодно. В 1902 г. (Санкт-Петербург) вышел сборник ""Сиониды и другие стихотворения"". В 1890-х годах Фруг вел фельетон бытового характера в ""Восходе"". Он пишет также стихотворения на еврейско-немецком жаргоне в жаргонных органах Европы и Америки. Последние 10 - 12 лет Фруг, редко появляясь на столбцах журналах со стихотворениями серьезного содержания, посвятил себя легкому жанру куплетов и стихотворений на злобу дня, которые под псевдонимом Иероним Добрый и др. помещает в "Петербургской Газете" и "Петербургском Листке". Некоторые из них вызывали в печати со стороны весьма почтенных писателей чрезвычайно резкие упреки в отступлении от требований литературной этики. Выступал также подчас Фруг со славословиями известного типа в таких органах, как ""Свет"" В.В. Комарова.

В наиболее удавшихся его стихотворениях, Ф. певец еврейства по преимуществу и только в этой сфере представляет литературный интерес. Стихотворения его вне круга интересов еврейства, малосодержательны и явно надуманы. Зато в лучших стихотворениях своих на еврейские темы Фруг чужд узкого национализма и является поэтом, скорбящим вообще о горестях и несчастьях народа. Мечтая о том, что когда-нибудь ""придет пора - исчезнет злоба; одной ликующей семьей под знамя света и свободы стекутся мирные народы"", поэт, правда, исходит из тех преследований, которым подвергается его родной народ, но его мечты заключают в себе идеалы общечеловеческие. В еврейском патриотизме Фруга нет хвастливости; основной мотив его любви к еврейскому народу только скорбь о выпавших на долю еврейства невзгодах. Являясь Иеремией страданий своего народа, Фруг лирик по преимуществу. Эпос ему совершенно не удается. Его баллады из еврейской истории - большей частью весьма слабые подражания балладам Шиллера (в передаче Жуковского ) и ""Романцеро"" Гейне - крайне растянуты и скучны. Лиризм Фруга Воспитался, с одной стороны, на Библии, с другой - на Лермонтове и Некрасове . Звуки нежные и интимные совершенно чужды его поэтическому темпераменту и всегда переходят у него в слащавость и сентиментальность. Сплошь да рядом он впадает, вследствие приподнятости, в риторизм и ходульность.

Увлекшись одно время педагогикой, он основал школу для бедных, в которой дети получали первоначальное образование за плату в 30 - 60 копеек в месяц, а для взрослых читались по субботам лекции по географии, истории и т. п. Школа имела успех, но в 1863 г. пришлось, по независящим обстоятельствам, закрыть ее. После этого Шеллер поехал за границу с целью собирания материалов для своих работ о пролетариате во Франции и об ассоциациях. К тому времени относится начало его сотрудничества в ""Современнике"", хотя вообще его литературная деятельность началась в 1859 г., когда он стал помещать, с подписью А. Релеш, фельетоны в журнале Плюшара ""Весельчак"", под заглавием ""Мои беседы"". Дебютировал Шеллер в ""Современнике"" стихотворением, помещенным в № 10 за 1863 г., а в следующем году в том же журнале был напечатан (в № 2 и 3) роман ""Гнилые болота"", встреченный критикой весьма сочувственно.

В 1864 г. там же были помещены некоторые новые стихотворения Шеллера и большой роман ""Жизнь Шупова, его родных и знакомых"". И этот роман, и ""Гнилые болота"" представляют собой своего рода автобиографию Шеллера, но имеют и несомненные художественные достоинства. В 1865 г. Шеллер переходит в ""Русское Слово""; когда этот журнал был закрыт, он в течение 1866 - 1867 гг. помещал свои стихотворения и повести в ""Женском Вестнике"", а с конца 1867 г. становится постоянным сотрудником ""Дела"". Тут и в ""Неделе"" он печатает ряд стихотворений переводных (из Петефи, Шерра, Шамиссо, Фрейлиграта, Барри Корнуэля, Эдгара По, Коппе) и оригинальных, социологические и политические этюды и исследования (""Очерки из жизни рабочего сословия во Франции"", ""Неделя"", 1868; ""Жилища рабочих"", ""Дело"", 1870; ""Производительные ассоциации"", ib.; ""Первоначальное образование во Франции"", ib., 1871; ""Политические права и экономическая неурядица"", ib., 1872; ""Первоначальное образование в Пруссии, Швейцарии и Соединенных Штатах"", ib., 1873; ""Основы народного образования в России"", 1874 и др.) и большинство своих повестей и романов (""Господа Обносковы"", 1868; ""В разброд"", 1869; ""Лес рубят - щепки летят"", 1871; ""Старые гнезда"", 1875; ""Хлеба и зрелищ"", 1876; ""Беспечальное житье"", 1877 и др.). Участие Ш. в ""Русском Слове"", ""Деле"" и ""Неделе"" было не только простым сотрудничеством, но и редактированием, общим или по отделам. С 1877 г. Ш. принял на себя редактирование журнала ""Живописное Обозрение"", а с 1893 г. - и газеты ""Сын Отечества"", при издательстве Добродеева. В этих изданиях, а также в ""Русском Богатстве"", ""Северном Вестнике"", он печатал ряд своих новых беллетристических произведений (""Непрошеный гость"", 1883; ""Молотом и золотом"", 1884; ""Победители"", 1889; ""Ртищев"", 1890; ""Загубленная жизнь"", 1891; ""Конец Бирюковской дачи"", 1893 и др.), не оставляя также занятий и общественными вопросами (""Революционный анабаптизм"", ""Икария"", ""Смутное время анабаптизма"", ""Русская Мысль"", 1886).

В 1895 г. было издано полное собрание Шеллера в 15 томах (в это собрание не вошли статьи Ш. об ассоциациях и многие его стихотворения). Беспрерывная журнальная работа, тянувшаяся почти 35 лет, окончательно надорвала силы Шелера. С 1895 г. у него начинает развиваться склероз артерий, сведший Шеллера в могилу 21 ноября 1900 г. Обращаясь к оценке литературной деятельности Шеллера, приходится останавливаться главным образом на романах первых годов его сотрудничества в ""Современнике"" и ""Деле"". В этих романах выразился весь Шеллер, со своими крупными достоинствами и, пожалуй, столь же крупными недостатками: с одной стороны, писатель обнаруживает несомненный талант, далеко не заурядное образование, серьезное направление мысли, так что виден в нем был хороший представитель идеализма 60-х годов; с другой стороны, невольно бросалась в глаза какая-то надуманность, деланность его произведений, которые часто вызывали впечатление отрицательное, как писания по трафарету. Молодежь зачитывалась повестями и романами Шеллера и в то время, когда они печатались в журналах и когда они выходили отдельными изданиями; Шеллер популяризировал в беллетристической форме те идеи, которые проводились публицистикой и критикой 60-х годов, и трудно отрицать его благотворное влияние на читающую публику в десятилетия, следовавшие за эпохой реформ.

Тем не менее даже критика одного лагеря с Шеллером находила в его романах какую-то фальшь, происходившую оттого, что автор подгонял жизнь под известные идеи, и вместо реализма, который им проповедовался, являлось какое-то ""сентиментальное прекраснодушие, творившее по раз установленным шаблонам"". А.М. Скабичевский указал, что в романах Шеллера постоянно встречаются некоторые определенные типы: ""герой и героиня романа, представляющие лучезарное сияние прогресса и совершенств нравственных, умственных и физических; злодей романа - высокий смуглый мужчина с оловянными, леденящими глазами и насупленными бровями; помещик - практик с большими связями, консерватор и деспот, который разлучает влюбленных друг в друга дворовых, вгоняет в гроб жену и чуть не засекает розгами героя романа; злодейка романа - бабушка или тетушка, с княжеским гербом на карете, занятая вечно своей родословной, бредящая светскими приличиями и презирающая чернь; петербургская кумушка, светский шалопай и т. д."".