версия для печати
7
Село Смыково 1823 года июня 12.
Любезный Киреевский! После четырехдневного странствия мы приехали в Смыково. Пу(те)шествие это меня крайне позабавило. Очень интересно было для меня видеть по мере, как я удалялся от Москвы: невежество и унижение более и более увеличивается. Не доезжая до Смыкова верст за 20, в деревне Пустотине гр. Чернышева1 я был поражен удивлением скотским состоянием мужиков. Спрашиваю у них, они ничего не отвечают и бегут от нас далее. Я думал, что я приехал в страну диких. Так нечистоплотны, что рубашки и лица их имели один цвет с землею. Я не мог вообразить себе, чтоб в России были бы такие твари, не могу сказать люди, ибо они не достойны сего имени. Еду далее и вижу опять мужиков как мужиков, спрашиваю, они отвечают и доволь(но) умно. Тут я узнал, от чего в Пустотине крестьяне в таком abrutissement.2 Тут три завода, и гр. Чернышев так угнетает народ, что ежедневно гоняет на работу всех поголовно с 7-летнего возраста. Вообрази себе какое тиранство!!!
Сей раз пишу к тебе наскоро. С другой почтою получишь от меня предлинное письмо.
Прощай, не забывай того, который сердечно тебя любит.
Кошелев.
--------------------------------------------------------------------------------------
1 Согласно данным фонда Главного выкупного учреждения Министерства финансов, село Пустотино Ряжского уезда Рязанской губернии в середине XIX века принадлежало двум владельцам: Вере Григорьевне Пален (РГИА. Ф. 577. Оп. 32. Ед. хр. 2042) и Екатерине Никитичне Муравьевой, которой оно досталось от отца - Никиты Михайловича Муравьева (РГИА. Ф. 577. Оп. 32. Ед. хр. 1980). Н. М. Муравьев был женат на Александре Григорьевне Чернышевой - родной сестре Веры Григорьевны Пален, урожденной Чернышевой. Можно предположить, что владельцем с. Пустотина в начале 1820-х годов был их отец - обершенк Высочайшего двора Григорий Иванович Чернышев (1762 - 1831). 2 отупение, огрубление (фр.).
стр. 109
--------------------------------------------------------------------------------
8
Сего 29 июня 1826 года.
Чувствительно благодарю тебя, любезный Киреевский, за милое письмо твое и за намерение твое одолжить меня присылкою Донесения,1 но теперь оно мне уже не нужно: был Норов, мне уже оное доставил.2
Очень больно мне было видеть в списке подвергающихся Уголовному суду имена тех, которых я люблю и почитаю. Каково будет осуждение? Без сомнения, весьма строгое, ибо будут судить по русским законам, которые, как известно, не шутят. Касательно донесения, я его читал и перечитывал, и чтение оного было для меня не без пользы. При свидании переговорим и сообщим друг другу сделанные замечания.
Норов обрадовал меня присылкою Рассуждения Давыдова о возможности философии как науки.3 С большим удовольствием читал я оное: жар, с которым о(н) говорит о науке, глубокомыслие и полнота его мыслей обещают нам в нем самодумца и писателя, взирающего на любомудрие, как на творение свободы. Кой в чем я с ним не согласен. При свидании, а может быть, и в следующем письме, сообщу тебе мои замечания. Два места я не понял и очень бы желал, чтобы он мне их изъяснил, ибо не смысл темен для меня, но не понимаю, откуда он вывел эти понятия. Теперь не расположен расплождаться в сем письме, ибо после нескольких часов занятий хочется погулять, а через час едут в Москву.
С нетерпением желаю прочесть твое сочинение о добродетели. Предмет, еще мало обработанный с той точки, на которую поставил ее Трансцендентальный Идеализм, единственное любомудрие, могущее развернуть нам мысль добра.
Чувствительно ты бы одолжил меня, ссудив на три или четыре дни: Schilling's Uber der Form der Philosophie iiberhaupt.4 По теперешним моим занятиям она мне очень нужна. Мне кажется, что у тебя ее нет, то нельзя ли взять у кого. Через четыре, много пять, дней будет тебе в верности возвращена.
Скажи, отдал ли Титову Лаокоона?5 Ты, чудак, пожалуй позабудешь.
Не знаю, когда буду в Москве: по службе не требуют, а по доброй воле, ты знаешь, что я не люблю оставлять своего уединенного угла. Пожалуй, пиши ко мне: сообщай свои замечания, открытия, слышанные новости (т. е. интересные и верные, ибо иначе Москва болтушка, и если б взял на себя труд писать все говоренное ею, то бы я тем лишился удовольствия иметь известия о твоем индивидуе, которому свидетельствуя мое почтение желаю здравие и многолетие).
Кошелев.
Если захочешь прислать мне книгу, о котор(ой) я тебя прошу, то с сею оказиею, ибо она верная.
--------------------------------------------------------------------------------------
1 Имеется в виду "Донесение Следственной комиссии для изыскания о злоумышленных обществах его императорскому величеству" (СПб., 1826), прибавление к которому содержало "Список лиц, кои по делу о тайных злоумышленных обществах предаются по высочайшему повелению Верховному уголовному суду, в силу Манифеста от 1-го числа июня сего 1826 года".
2 Брат А. С. Норова В. С. Норов был арестован. Основываясь на материалах архива Кошелева, Колюпанов пишет: "Когда в Москву присланы были 300 экземпляров донесения следственной комиссии, они были расхвачены в один день и Норовы слезно умоляли Александра Ивановича достать один экземпляр, чтобы прочесть все, касающееся арестованного В. С. Норова" (Колюпанов Н. П. Указ. соч. Т. 1. Кн. 2. С. 174). Очевидно, Норовым удалось найти экземпляр "Донесения" прежде Кошелева.
стр. 110
3 Кошелев имеет в виду лекцию "О возможности философии как науки", прочитанную И. И. Давыдовым 12 мая 1826 года. Считая, что "философия, в смысле науки принимаемая, есть психология, ведущая к открытию единства в знании и бытии", Давыдов подчеркивает самостоятельность своего определения (см.: Давыдов И. И. Вступительная лекция о возможности философии как науки, при открытии философских чтений в Московском университете... М., 1826. С. 42).
4 Стремление обратиться к книге Шеллинга "О возможности формы философии вообще" (Uber die Moglichkeit einer Form der Philosophie iiberhaupt. Tubingen, 1795), по-видимому, подсказано Кошелеву чтением лекции Давыдова. Размышляя о постановке проблемы, Давыдов ссылается на это сочинение Шеллинга (Давыдов И. И. Указ. соч. С. 11).
5 Речь идет о трактате Г. Э. Лессинга "Laokoon, oder uber die Grenzen der Mahlerey und Poesie" (Berlin, 1766), переиздавался в 1788 и 1805 годах.
--------------------------------------------------------------------------------------
9
Петербург, 29 октября.
Здравствуй, любезный Киреевский. Как давно мы с тобою не беседовали. Дороги, дела по службе и по хозяйству похищают все мое время.
Ты желал, чтобы мои письма сообщали бы тебе известия об моей особе, о том, как провожу время, что делаю, что думаю и пр. Я провожу время ни весело, ни скучно: много езжу, занимаюсь службою, делаю новые знакомства, одним словом, очень шумно и деятельно. Служу я у графа Лаваля.1 Занятие - редакция газеты для государя. Я думал, что это занятие очень скучно: напротив, я с удовольствием посвящаю ему свое время. Чтение двадцати или тридцати журналов, в различном духе написанных, доставляет полные и верные сведения о Европе и Америке. Первые дни я читал их медленно, но теперь уже читаю их довольно быстро.
Кроме службы читаю Recueil de traites et actes publiees.2 Следовательно, я весь (нрзб.) ты видишь в политике.
Что ты делаешь? Какие твои планы? Не будешь ли сюда? Как в своем здоровье Авдотья Петровна и Алексей Андреевич?
Сделай одолжение чувствительно поблагодарить почтеннейшую матушку свою за участие, которое она принимала в горести моей. Истинно родственное ее расположение ко мне есть о(д)но из приятнейших воспоминаний и одна из сильнейших уз, привязывающих меня к Москве.
Скажу тебе несколько слов об Одоевском: мы друг другу очень обрадовались и обнялись, как сердечные друзья. Он со мной теперь совсем не так, как был в Москве: меж тем как он ненатурален и корчит философа с другими, он откровенен и мил со мною. Жена его очень мила. Ей лет 8 более его, но имеет лицо приятное и необыкновенно живые глаза.3
Сделай милость, милый друг, пиши ко мне! Окруженный людьми холодными, я с восторгом принимаю всякий звук, исшедший из души любящей. Не лишай меня удовольствия беседовать с тобою.
Мое почтение нижайшее матушке и батюшке твоему и усердный поклон прочему семейству.
Прощай
Весь твой Кошелев.
Вот мой адрес - в Галерной улице, в доме барона Раля, под N 214.
--------------------------------------------------------------------------------------
Письмо относится ко времени начала службы Кошелева в Петербурге, что позволяет датировать его 1826 годом.
1 И. С. Лаваль (1761 - 1846) управлял 3-й экспедицией особой канцелярии Министерства иностранных дел, в обязанности которой входило делать выписки из иностранных газет для императора. В первое время Кошелев занимался немецкими газетами, но с января 1826 года перешел на английские (см. об этом: Колюпанов Н. П. Указ. соч. Т. 1. Кн. 2. С. 175 - 176).
стр. 111
2 Речь идет об издании: Martens G. F. Recuei des principax traites d'alliance, de paix, de treve, de neutralise... et plusieurs autres actes... depuis 1761 jusqu'a present. Tire des copies publiees par autorite, des meilleures coll. particulieres de traites... (Gottingue, 1791 - 1801) и его многочисленных продолжениях и дополнениях, выходивших в первой половине XIX века.
3 Одоевский Владимир Федорович (1804 - 1869) - писатель, участник кружка Раича и председатель "Общества любомудрия", издатель альманаха "Мнемозина", сотрудник "Московского вестника". В июле 1826 года переехал в Петербург, где 17 сентября женился на Ольге Степановне Ланской (1797 - 1872). См.: Турьян М. А. Странная моя судьба. М., 1991. С. 106 - 112.
--------------------------------------------------------------------------------------
10
Петербург. 12 генваря.
Неужели раз в три месяца мы будем писать друг к другу, любезный Киреевский! Это досадно. Я писал к тебе тому назад месяц в ответ на письмо, где ты мне говорил о болезни Алексея Андреевича, но от тебя с тех пор не получил ни слова.
Я время свое провожу очень однообразно. Работаю, езжу изредка по скучным вечерам и гуляю по Английской набережной. Что-то ты делаешь?
Когда думаешь приехать к нам? Или не имеешь сего благого намерения? Скажи?
Мальцева1 я еще не видел. С Веневитиновым2 видимся в месяц раз, и то когда встретимся в обществах. Во время его болезни я был у него,3 но он с тех пор как выздоровел лишь раз зашел ко мне и то не застал дома. Я очень занят и притом держусь правила, что дружественные сношения должны быть основаны на взаимности, и когда лишь одна сторона оного желает, то прочными они никогда быть не могут.
С некоторого времени я все пишу по-французски, и потому теперь как-то фразы русские не льются. Стыдно, но что делать: avec les loups il faut hurler.4
Скажи, любезный Киреев(ский), что Авдотья Петровна прикажет мне касательно 500 рублей, врученных мне господином Гонихманом.5 Пересылать ли их к ней или отдать их здесь кому? Ожидаю ее приказаний.
Прошу засвидетельствовать мое нижайшее почтение твоей матушке и твоему батюшке. Тебя же прошу писать ко мне чаще и любить и жаловать истинно тебя любящего Кошелева.
Рожалину, Титову, Шевыреву, Алексею Веневитинову, Мельгунову,6 и пр., и пр., и пр. усердный поклон.
--------------------------------------------------------------------------------------
Год определяется на основании содержания: упоминание о встречах с Дм. Веневитиновым, умершим 15 (27) марта 1827 года.
1 Мальцов Иван Сергеевич (1807 - 1880) - дипломат, сослуживец Киреевского и Кошелева по Московскому архиву Коллегии иностранных дел. В марте 1827 года был переведен по службе в Петербург. Участвовал в издании "Московского вестника". О пребывании Мальцева в Петербурге в январе 1827 года см. письмо Д. В. Веневитинова к матери А. Н. Веневитиновой от 14 января 1827 года и его же письмо к М. П. Погодину от 18 - 22 января 1827 года (Веневитинов Д. В. Стихотворения. Проза. М., 1980. С. 388 - 390).
2 Веневитинов Дмитрий Владимирович (1805 - 1827) - поэт, литературный критик, сослуживец Киреевского и Кошелева по Московскому архиву Коллегии иностранных дел, секретарь "Общества любомудрия", идеолог "Московского вестника". Как и Кошелев, осенью 1826 года (в ноябре) переехал в Петербург. О глубине общения Кошелева и Веневитинова в период их службы в Московском архиве свидетельствуют письма Веневитинова Кошелеву 1825 года (см.: Веневитинов Д. В. Стихотворения. Проза. С. 346 - 358).
3 О кратковременной болезни Веневитинова после приезда сообщает Ф. Хомяков в письме к брату, А. С. Хомякову, от 3 декабря 1826 года (Русский архив. 1884. N 5. С. 224).
4 с волками нужно выть (фр.).
5 Вероятно, Кошелев имеет в виду ветеринарного врача, титулярного советника Федора Ивановича Гонигмана, данные о котором приведены в книге С. Аллера "Руководство к отыскиванию жилищ по Санкт-петербургу..." (СПб., 1824). О знакомстве с А. П. Елагиной свидетельствуют письма Федора Ивановича Гонигмана 1857 - 1858 годов (к этому времени, как ясно из писем, ветеринарным врачом становится его сын), адресованные близкому другу А. П. Елаги-ной Г. С. Батенкову и содержащие упоминание о самой Авдотье Петровне и ее дочери Марии Васильевне (РГБ. Ф. 20. К. 11. Ед. хр. 5).
стр. 112
6 Рожалин Николай Матвеевич (1805 - 1834) - переводчик, входил в кружок Раича и в "Общество любомудрия", близкий друг Д. Веневитинова, помощник редактора "Московского вестника" в 1826 - 1827 годах. Титов Владимир Павлович (1807 - 1891) - сослуживец Киреевского и Кошелева по Московскому архиву Коллегии иностранных дел и близкий друг обоих; член кружка Раича и "Общества любомудрия"; участвовал в альманахе "Мнемозина", входил в редакцию "Московского вестника"; впоследствии - дипломат, русский посланник в Константинополе. Шевырев Степан Петрович (1806 - 1864) - поэт, литературный критик, историк литературы; служил в Московском архиве Коллегии иностранных дел, член редакции, а с осени 1827 года соредактор "Московского вестника". Веневитинов Алексей Владимировича (1806 - 1872) - брат Д. В. Веневитинова, переводчик, служил в Московском архиве Коллегии иностранных дел, дружил со многими участниками "Московского вестника". Мельгунов Николай Александрович (1804 - 1867) - писатель, переводчик, литературный и музыкальный критик, композитор; служил в Московском архиве Коллегии иностранных дел.
--------------------------------------------------------------------------------------
11
Петербург. 22 марта.
Благодарю тебя, любезный Киреевский, за твое письмо. Наконец-то ты отвечаешь мне на три письма и ни слова не говоришь, получил ли ты их, равно как и книгу, которую я к тебе послал. Сделай милость, хотя несколько минут похить у сна и дари меня, хоть изредка, письмами, которые бы сообщали мне известия о состоянии твоем, как нравственном, так и телесном. Если же мы будем так мало друг с другом сообщаться, то, ей-ей, раззнакомимся.
Печальное известие о смерти доброго Веневитинова живо поразило тебя. Смерть всякого человека трогает, но погибель таких талантов сокрушает всякого. Больно видеть уничтожение человека, столь много обещавшего. Не могу выразить тебе чувств моих при виде тела и во все время обедни отпевальной. Весь день я был как в землю зарытый. Ничем не мог заниматься, ни об чем не мог думать и принужден был рапортоваться по службе больным.
Теперь я начинаю приходить в себя и, чтоб отвлечься от этих печальных, мертвительных мыслей, расскажу тебе, какой переворот совершился во мне на этих днях.
Известно тебе, что с тех пор, как я в Петербурге, я ничем не занимался, кроме службы. Печаль о потере Веневитинова отторгнула меня от внешности и погрузила меня в самого себя. Я так почувствовал необходимость возвратиться в самого себя, что три дня не выходил из комнаты. Шеллинг, Окен, Вагнер1 возвратились на мой стол, и я положил себе2 жертвовать службе несколькими часами, но не покидать старых друзей, необходимых руководителей всей жизни. - Завтра сяду писать нечто, и если оное удастся, то будет доставлено в Москву для твоего рассмотрения.
На первый об этом довольно. Такие разные чувства волнуют меня, что едва могу писать.
Прощай.
Твой вечно. Кошелев.
Мое почтение твоей матушке и твоему батюшке, усердный поклон брату. - Титову - Рожалину - и пр.пр.пр.пр.
--------------------------------------------------------------------------------------
На основании содержания письма (переживание смерти Веневитинова) датируется 1827 годом. В дни предсмертной болезни Веневитинова Кошелев вместе с А. Хомяковым провел "несколько суток в третьей комнате от больного, среди тревог и страхов..." (см. об этом: Кошелев А. И. Воспоминания о А. С. Хомякове//Кошелев А. И. Записки. С. 345).
1 Окен Лоренц (Oken L.; наст, имя Ockenfuss было изменено самим философом; 1779- 1851) - немецкий натурфилософ, последователь Шеллинга. Вагнер Иоганн-Яков (Wag-
стр. 113
ner I. -J.; 1775 - 1834) - немецкий философ, последователь Шеллинга, утверждал преимущество математики перед другими науками. Из писем Веневитинова Кошелеву можно предположить, что Кошелев читал и Окена и Вагнера еще в 1825 году (см.: Веневитинов Д. В. Стихотворения. Проза. С. 348, 352).
2 В рукописи описка: "тебе".
12
С. Петербург. 27 апреля 1827.
Неужели, любезный Киреевский, положено между нами писать друг к другу раз в три месяца. С месяц я написал к тебе письмо, в котором говорил я тебе о потере Веневитинова и о своем образе жизни, но ни слова от тебя в ответ. Меня начинает беспокоить: не случилось ли что с тобою? Не возобновилась ли болезнь батюшки твоего или не занемогла ли матушка твоя? Здоров ли ты сам? Или лень мешает писать тебе, в этом случае, признаюсь, крепко на тебя рассержусь, ибо жестоко так друзей своих позабывать.
Мне очень хочется знать твои занятия, твои проекты: неужели все остаешься в Москве, неужели безумствуешь по-прежнему и едешь в Одессу.1 Приезжай сюда, любезный друг. Здесь ты достигнешь цель свою одесскую столь же хорошо, как если б ты был в пустыне африканской, или даже лучше, ибо если развлечение вредно для занятий, то совершенное уединение нимало ему не полезно. Человек рожден, чтоб сообщаться, ему это столь же необходимо, как пить и есть. Я очень доволен своим пребыванием в Петербурге; я соединил уединение со светскостью. Много сижу дома; имею довольно свободного времени от службы; занимаюсь пристально; езжу сколь возможно реже на шумные сборы, но посещаю с удовольствием добрых приятелей. Мы часто собираемся у Одоевского. Хомяков (поэт),2 Мальцов и я съезжаемся к нему и проводим в(м)есте приятные вечера. Я познакомился с Веланским;3 но как я его еще мало знаю, то позволь удержаться от обсуждения его. С Одоевским я более сблизился и нашел в нем много хорошего. Его надобно узнать, надобно проникнуть сквозь несколько (нрзб.) внешностей, и в нем увидишь иного человека, нежели сперва полагал. Впрочем, здесь он совершенно переменился. Он никого не корючит и вообще очень мил. Я его очень полюбил.4
Не буду говорить тебе о своих занятиях, ибо хочу сперва знать, жив ли ты. Я приобрел кой-какие книги, которых я давно тщетно искал. Но об них в другой раз. Скажу тебе лишь одно. Я читаю теперь бесценную книгу - Schelling's Religion und Philosophie.5 Я достал ее случайно. Мне обещали другой экземпляр. В этом случае доставлю тебе его.
Прошу тебя засвидетельствовать мое нижайшее почтение твоей матушке и батюшке и уверить их, что я всегда с особенным удовольствием вспоминаю о милостивом, истинно родственном их расположении ко мне.
Прощай, любезный друг! Дай весточку о себе: ей-ей несносно быть столь долго без вестей.
Прощай еще раз.
Весь твой Кошелев.
Скажи мне, когда будет сюда Титов?6 Очень желал бы его видеть. Усердно поклонись ему от меня и попроси его, чтоб не забыл меня, когда сюда приедет. Поклонись Алексею Веневитинову и Рожалину и крепко обойми их за меня. Поклонись тоже Шевыреву, Мельгунову и всем, кто обо мне помнит.
--------------------------------------------------------------------------------------
1 О намерении Киреевского ехать в Одессу найти сведений не удалось.
2 Речь идет об Алексее Степановиче Хомякове (1804 - 1860) - поэте, впоследствии богослове и философе. В 1827 году Хомяков был уже автором трагедии "Ермак" (1825).
стр. 114
3 Велланский Даниил Михайлович (1774 - 1847) - профессор физиологии Медико-хирургической академии, один из первых в России распространитель натурфилософии Шеллинга; лекции, которые он читал начиная с 1805 года, пользовались огромным успехом. Среди слушателей его публичных лекций, прочитанных в 1830 году, был Кошелев. Первое впечатление о встрече с Велланским он описал в письме к матери от 15 марта 1827 года: "Велланский очень прост в обращении и очень любит, когда к нему обращаются молодые люди. Он очень сочувствует молодости и предсказывает ей очень лестное будущее" (Колюпанов Н. П. Указ. соч. Т. 1. Кн. 2. С. 201).
4 Об изменении отношения Кошелева к Одоевскому после переезда их обоих в Петербург свидетельствует также письмо Кошелева к матери от 28 мая 1827 года: "Назад тому несколько времени я признался Одоевскому, что не любил его и он был даже мне противен, - я принимал его за человека гордого, пустого; теперь вижу, что это совсем другой - прекрасный человек" (Там же. С. 99).
5 Кошелев имеет в виду книгу Шеллинга "Philosophie und Religion" (Tubingen; Gotta, 1804).
6 В. П. Титов приехал в Петербург, вероятно, в самом конце апреля 1827 года. В альбоме, который Киреевский подарил Титову 28 февраля 1827 года, за посвящением Киреевского следует позднейшая запись самого Титова: "Написано в Москве Иваном Васильевичем Киреевским на 20-й день моего рождения... меньше двух месяцев до переезда моего оттуда в Петербург, куда меня отправили к Дм. Вас. Дашкову (дядя Титова - с 1826 года товарищ министра внутренних дел. - Е. Л.) для определения на службу в Азиятский департамент" (см.: Русский архив. 1895. Т. I. С. 105 - 106). Между тем, как свидетельствует публикуемое письмо Кошелева, 27 апреля Титова еще не было в Петербурге.
--------------------------------------------------------------------------------------
13
1 июля СПб.
Письмо твое, милый Киреевский, очень меня обрадовало. Я начинал думать: неужели шестимесячное отсутствие уже изгладило меня из памяти твоей. Сколь ни грустна была сия мысль, едва, едва мог ее отдалить от ума моего. Очень бы желал, чтобы возобновились между нами теперь сношения письменные, которые мы взаимно вели во время летних моих поездок в деревню.
Чувствительно одолжишь, подробно описав свои занятия. Кой-что я уже знаю о твоих подвигах. По милости Титова я ведаю: ты рыцарствуешь верхом. Воображая тебя на коне, не могу воздержаться от смеха. Помню, как ты мужествовал на корде в манеже. Ты говоришь, что читаешь мало, да что же ты делаешь? Неужели все только куришь, пьешь кофе или какао и всходишь и нисходишь по своей лестнице. Это очень не идеально. Извини, я позабыл: ты пиитствуешь. Честь имею тебя поздравить с новою страстью. Желаю, чтобы сия мания столь же скоро миновала, как и прочие безрассудные твои1 предприятия.
На сих днях мы с Титовым много говорили о тебе. Пора бы тебе, любезный друг, перестать ребячиться, выбрать поприще и постепенно подвизаться на нем, не развлекаясь беспрестанно то в ту, то в другую сторону. Если б я не знал тебя, если б я не был уверен в благородности и возвышенности чувств твоих, то не дерзнул говорить тебе языком правды. Ты вообразил себе, что есть нечто пиитическое в пренебрежении судьбы своей и в предоставлении обстоя(тель)ства(м) направлять поступки твои.2 Лень украшает мечты сии и соделывает их идолами твоими. Но будь уверен, что ты не нерешителен и не ленив. Ты сие лишь вообразил себе, и жизнь, которую ты доселе вел, не дав (ала) тебе случая испытать своего характера, ты думаешь, что бездейственность твоя стихия. Необходимо тебе выйти из того состояния ничтожества, в котором ты теперь губишь свои способности. Кабинет никогда тебя не образует. Человеку необходимо сообщение с людьми. Шеллинг действует на собратий своих литературою; Гете - искусством; Каннинг3 - государство управлением; различны средства, цель едина. Я испытал на опыте, что долгое удаление от людей притупляет способности, угасает рвение и предает лени. Итак, Киреевский, если ты хранишь ко мне дружбу, которую ты начал ко мне во время нашего сообще-
стр. 115
ния в Москве, скажи: решился ли на что-нибудь относительно будущего поприща. Или еще все в неизвестности. Я бы очень желал, чтобы приехал сюда и избрал род службы, который будет по тебе. Я уверен, что не только твоя матушка не против этого, но сильно поддержит меня. Я знаю ее любовь к тебе и уверен в ее самоотвержении.
Мы довольно часто видимся с Титовым. Он очень занят службою, и я радуюсь за него. Он сделан столоначальником и будет иметь тысячи полторы жалования. Истинно славный надежный малый.
Мальцова мы совсем не видим. Он занимается лишь одеянием, сделался франтом беспощадным. Бывает лишь на гуляниях и в театре и видится лишь с портными, сапожника(ми), парикмахерами, и пр. пр.
Одоевский живет в деревне. Мы к нему ездим часто. Славный он малый. Я его очень полюбил.
Вот тебе отчет о наших знакомых. О себе в следующем письме.
Весь твой, Кошелев.
Нижайшее почтение матушке и батюшке твое(му) и усердные поклоны брату и сестрице4 тво(ей).
Мой адрес: В Галерной улице, в доме Барона Шабо, прежде бывшем г-жи Алексеевой, вход с Крюкова канала.
--------------------------------------------------------------------------------------
В конце л. 110 об.: "Я бы очень желал, чтобы приехал сюда и избрал род службы, который будет по тебе". В начале л. 134: "Я уверен, что не только твоя матушка не против этого, но сильно поддержит меня". Датируется 1827 годом на основании ответного письма Киреевского от 18 июля 1827 года (РГБ. Ф. 99. К. 7. Ед. хр. 49. Л. 3 - 7 об.). Опубликовано без указания даты: Русский архив. 1909. N 5. С. 572 - 575; Киреевский И. В. Полн. собр. соч. / Под ред. А. И. Кошелева. М., 1861. Т. 1. С. 10 - 14; Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 1. С. 8 - 11. Листы письма разъединены: л. 110 оказался между листами письма от 8 июня 1828 года. Но совпадение чернил и почерка (почерк Кошелева варьируется в письмах одного периода) заставляет рассматривать л. 110 и л. 134 как фрагменты одного текста. Это подтверждает смысловое единство восстановленного письма. Мысль о самоотвержении Авдотьи Петровны в начале л. 134 естественно воспринимается как аргумент в пользу переезда Киреевского в Петербург, о необходимости которого Кошелев рассуждает в конце л. 110 об.
1 В рукописи: "...твои безрассудные твои предприятия".
2 На эти упреки в письме от 18 июля Киреевский отвечал: "Вы (т. е. Кошелев и Титов. - Е. Л.) думаете.., что я произвольно предоставил обстоятельствам направлять свои поступки по воле случая и оправдываю это состояние (которое ты справедливо называешь состоянием ничтожества) тем, что в нем есть нечто поэтическое. Но в самом деле не знаю я: есть ли поэзия в произвольной утрате самобытности; знаю только, что я не искал такой поэзии" (Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 1. С. 9).
3 Каннинг Джордж (Canning J.; 1770 - 1827) - английский государственный деятель; с 1827 года - глава кабинета. Проводил политику невмешательства, в результате которой Англия вышла из Священного союза. Позднее, вспоминая о разговорах в салоне Е. А. Карамзиной в конце 1820-х годов, Кошелев писал: "...важные события у нас и в Европе, особенно действия тогдашних великих государственных людей Англии Каннинга и Гускиссона, составляли чаще всего содержание наших оживленных бесед" (см.: Кошелев А. И. Воспоминания о А. С. Хомякове // Кошелев А. И. Записки. С. 346).
4 Сестра И. В. и П. В. Киреевских - Мария Васильевна Киреевская (1811 - 1859).
--------------------------------------------------------------------------------------
14
С. Петербург 17 сентября. Здравствуй, милый Киреевский!
Если еще к тебе не писал, то это не от того, чтобы я о тебе не думал: напротив, часто ты занимал ум мой, и наши последние разговоры не преставали возрождаться в памяти моея. Не буду тебе говорить ни об обществе моем в дилижансе, ни о том, как я здесь провожу время: одно слишком уже старо, а другое может быть отложено для следующего раза. Побеседуем о деле более интересном.
стр. 116
Приехавши сюда, мы много говорили с Титовым о Вестнике. Я очень был рад, что он уже написал и послал в Москву меморию1 свою. Я думал, что много добра она сделает и что на будущий год соединенными силами дадим Вестнику и более живости и более самостоятельности. К крайнему моему сожалению, начинаю думать, что я обманулся: 1) Вестник теряет одного из ревностнейших своих сотрудников - Рожалина. В ответном письме его на меморию он говорит, что более не хочет быть сотрудником.2 Не знаю отчего? Он выставил множество причин. Они дельны, но только в том случае, когда Погодин издатель журнала. Как скоро Шевырев соиздатель, и соиздатель, на котором будет возлежать главная редакция, то его причины - пусты. Для журнала же потеря его очень будет чувствительна. Сколь славных статей он поместил в нынешнем году.3 Да и сверх того, больно видеть его оставляющим дело, которое должно быть бы для нас точкою соединения и узом, всех нас соединяющим в одно семейство.
2) Титов и Одоевский с Перцовым вздумали издавать газету. Титов пришел мне предлагать быть соиздателем оной! Я еще ему не отказал, но обещал на другой день дать решительный ответ. Вечером и ночью я много думал о его предложении. Поутру написал к нему письмо, в котором я сперва рассматривал, с какою целию политическая газета (ибо иной быть не может) обыкновенно издается. Этой цели мы иметь никак не можем. Остается нам писать статейки о театрах, о концертах, о кривляниях и ломаниях, о пожарах и наводнениях и пр. пр. пр. То есть вся наша цель - забавляя, выманивать деньги. После того я доказывал ему: гораздо полезнее, оставив газеты, теснее соединиться с Вестником и сообщением самых свежих разборов иностранных книг, передов(ых) статей из француз(ских), нем(ецких) и английск(их) журналов сделать наш журнал более европейским. Я говорил ему и то, что газета поглотит ужасно много времени и что ее издание соделает его совершенным рабом. И потому Вестник решитель(но) потеряет Одоевского и Титова, ибо снабжать статьями два журнала есть дело невозможное, особливо для людей, занятых службою. Оканчивая письмо, я говорил, что я решительно отказываюсь от издания газеты, потому что: 1. не вижу никакой цели в газете; 2. служу в министерстве Иностранных дел, где потребна величайшая скромность, а газетчик должен быть болтлив; 3. чувствую себя неспособным писать такие статьи, какие могут сделать газету забавною; 4. не могу пожертвовать часы, остающиеся мне от занятий службы, сочинению или переводу статей, которые мне, кроме скуки, ничего не могут доставить; и 5. наконец, что я, решившись предложить свои услуги Вестнику, не могу в одно время участвовать в двух журнал (ах).
Желание мое быть сотрудником "Московского вестника" основано на следующем. 1. Всякая статья, которую сочиню, если только она хороша, может быть напечатана в Вестнике, ибо ничего, кроме скучного, не должно быть исключено из состава оного.4 2. Новые книги, которые я здесь читаю и которые я имею случай получать прежде весьма многих, могут мне доставлять интересные статьи. Я могу сообщать Вестнику отчеты об оных. 3. Я получаю много журналов и, между прочим, получаю английские, которых ни один журналист не имеет, ибо они стоят по 700 и 800 рублей каждый. 4. Могу доставлять переводы из книг вновь вышедших. Для опыта пришлю на сих днях отрывок из Вальтер Скотта. Я должен на сих днях получить из Англии его Историю.5 Я думаю, что она уже здесь, но мне ее еще не выдали. Она запрещена, но все-таки мы будем ее тискать.
Титов, Одоевский и Перцов не оставляют своего намерения. Собираются и толкуют. Два раза был на их беседах, но вчера не поехал. Больно видеть, как они теряют время. Меня утешает то, что им не позволят издавать газеты. Я бы очень тому был бы рад, ибо иначе боюсь, чтоб Вестник не был совершенно ими покинут. 156 листов, напечатанных по большей части мелким шрифтом, ежедневные толки с цензурою, чтение всех газет, посещение всех спектаклей и фигляров, корректура - все это отнимет у них много времени.
стр. 117
--------------------------------------------------------------------------------
Сделай одолжение, мил(ый) Киреевский, скажи, что ты думаешь о Вестнике. Мне бы хотелось участвовать в издании оного, но я бы желал знать ваши расположения и ваши распоряжения.
Я могу участвовать или просто как посторонний - присылкою собственных статей, или как сотрудник - присылкою статей, отчетов о иностранных книгах, которые мне случится прочесть, или как сотрудник постоянный - присылкою отчетов: всех книг иностранных, могущими быть занимательными для русских. Разумеется, в случае множества книг, буду иные присылать к вам для вашего разбора. Так же не берусь за разбор книг, касающихся до натуральной истории, физ(ики), химии, медицины и пр.
Но в сем последнем случае редакция должна ассигновать для покупки книг сих некоторую сумму, ибо я не могу на свой счет покупать все книги.
Делай, как хочешь. Если редакция не найдет возможным начесть деньги для покупки книг, то я обещаюсь не смотря на то доставлять статьи из Quarterly Review, Edinburg6 Review и Sun.7
Сверх того отчеты о всех книгах, которые я для себя куплю.
С нетерпением буду ждать твоего ответа. Надеюсь получить его вскоре. Я надеюсь, как скоро получу Историю Наполеона, прочитав ее, написать Разбор оной.
Прощай! Мое усердное почтение твоей матушке и батюшке. Целую тебя
Кошелев.
--------------------------------------------------------------------------------------
Тематически связано с двумя последующими письмами - от 20 сентября и от 16 октября: идет речь о "Московском вестнике" и газете, задуманной Титовым и Одоевским (см. об этом во вступительной заметке к публикации). Год всех трех писем - 1827-й - может быть определен на основании обсуждаемого в письме от 17 сентября вопроса о назначении С. П. Шевырева соредактором "Московского вестника", поднятого осенью 1827 года петербургскими участниками журнала Титовым и Одоевским.
1 Кошелев имеет в виду письмо Титова, вероятно не дошедшее до нас, в котором, как ясно из контекста, идет речь о соредакторстве Шевырева. Наиболее полным изложением требований Титова и Одоевского, касающихся постановки Шевырева на должность соредактора журнала, принято считать их письмо от 13 октября 1827 года - "ультиматум". Но в "ультиматуме" упомянуто предшествующее послание на ту же тему: "Мы послали к вам, господа, письмо, где довольно ясно означены причины, почему хотели мы соредакторства Шевырева" (Барсуков Н. П. Указ. соч. Кн. 2. С. 132). "Ультиматум" предстает дополнением к предшествующему письму изложением доказательств, "кроме приведенных причин в нашей промемории". Можно предположить, что Кошелев и авторы "ультиматума" ссылаются на одну и ту же "меморию", которую, как очевидно из письма Кошелева, Титов "написал и послал в Москву" до 17 сентября 1827 года-
2 Ответное письмо Н. М. Рожалина на "меморию" Титова не сохранилось. Н. М. Рожалин, с момента основания "Московского вестника" занимавший должность соредактора журнала, находил ее обременительною и вообще тяготился журнальной работой (см.: Колюпанов Н. П. Указ. соч. Т. 1. Кн. 2. С. 120 - 121). Между тем письмо Рожалина С. А. Соболевскому от 13 сентября 1827 года свидетельствует о совершенно ином отношении к предложениям Одоевского и Титова, чем то, о котором пишет Кошелев: "Сообщили ли тебе свои планы Титов и Одоевский? Я их одобряю, и они непременно будут выполнены; тогда дела наши пойдут очень хорошо" (Майков Л. Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. СПб., 1899. С. 341).
3 Рожалин поместил в "Московском вестнике" за 1827 год три перевода из Геерена (N 4, 15 и 16), ""Вот где был предатель!" Эпизод из Гетева романа "Странствования Вильгельма Мейстера"" (N 5, 6) и "Сравнение романов китайских с европейскими. Из предисловия г. Абель-Ремюза к роману: Ю-Киао-Ли, или Двоюродные сестры" (N 9).
4 Парафраз замечания Вольтера: "Tous les genres sont bons, hors le genre ennuyeux" ("все жанры хороши, кроме скучного") из предисловия к комедии "Блудный сын".
5 Речь идет о только что вышедшей книге В. Скотта "Life of Napoleon Bonaparte", имевшей успех в Европе, но запрещенной в России. Несмотря на это, фрагменты сочинения были переведены Мальцевым и опубликованы в N 16 "Московского вестника". Предваряя публикацию в статье "Несколько слов об Истории Наполеона Бонапарте, сочиненной Вальтером Скоттом", Мальцев отмечал: "Сочинение Вальтера Скотта о Наполеоне... известно нам до сих пор по одним отрывкам, помещаемым в английских и других иностранных изданиях. Мы надеемся, что прилагаемые отрывки, заимствованные из одной английской газеты, по разнообразию сво-
стр. 118
его содержания способны будут дать нашим соотечественникам, на первый раз, довольно полное понятие о творении Скотта" (Московский вестник. Ч. 4. N 15. С. 311). Редактор "Московского вестника" М. П. Погодин, замыслив отдельное издание "Жизнеописания Наполеона", просил Титова и Одоевского прислать саму книгу (см. письмо Погодина Одоевскому от 2 августа 1827 года: Русская старина. 1904. N 3. С. 707); о конфликте Погодина и Н. А. Полевого по поводу издания указанного сочинения см.: Барсуков Н. П. Указ. соч. Кн. 2. С. 176 - 178.
6 В рукописи "Edinbourgh".
7 Кошелев упоминает английские периодические издания - "Edinburg Review, or critical journal" (издавался с октября 1802 года по октябрь 1929), "Quarterly Review" (издается с февраля 1809 года) и газету "Sun" (издавалась с 1 октября 1792 года по 25 февраля 1871).
--------------------------------------------------------------------------------------
15
С. Петербург. Сент. 20.
Вчера написал к тебе, любезный Киреевский, три листа, ныне еще беру бумаги.
Мне пришла в голову мысль прекрасная: сделать критику одним из главнейших отделов нашего журнала. Состояние просвещения в России соделывает необходимым действовать на умы разбором сочинений. Умозрение напрасно будет стараться возбудить в умах любовь к наукам, к изящному и доброму. Глас его будет раздаваться в пустыне. В критике прекрасное средство, воплощая мысли, делать их для всех понятнее и осязательнее. Потому мое мнение разделить между сотрудниками всю область литературы, и всякой должен непременно сообщать отчет о всех книгах, выходящих по его отделению. Таким бы образом наш журнал бы 1. извещал о всем, делающемся в Европе, 2. заохочивал бы читать книги, о которых бы иначе они бы, может быть, и не слыхали и 3. для каждого из нас оно было бы очень полезно.
Таким образом я примерно разделю между сотрудниками поле словесности:
Титову: 1. философию и 2. Путешеств(ия) .
Кошелеву: 1. историю и 2. политику.
Киреевскому: 1. политическую экономи(ю) и законодательство.
Рожалину: восточную словесно(сть) и романы.
Погодину: древности, географию, статистику, грамматику, хронологию и пр.
Одоевскому: эстетику, прозаическую изящную словесность и музыку.
Шевыреву: эстетику и все стихотворные произведения.
Хорошо бы найти восьмого для естественных наук.
Каждому бы назначить по 500 руб. на покупку книг. (У Грефа1 на 500 руб. можно иметь на 600 руб. книг).
Если бы сей план мой был приведен в исполнение, то было бы прекрасно. Какая бы приманка для подписчиков: здесь все сочинения, печатуемые в Европе. К романы. Дамы бы разорились: мужьев бы приучили и принудили подписаться на наш журнал.
Прощай, с нетерпением жду ответа твоего.
Пиши.
--------------------------------------------------------------------------------------
Письмо 1827 года (см. коммент. к письму 14).
1 Грефф Вильгельм - петербургский книгопродавец, комиссионер Императорской Публичной библиотеки и Академии наук; лавка его помещалась на Невском пр. напротив Адмиралтейства. Согласно сохранившейся переписке, участники "Московского вестника" обращались к Греффу постоянно (см., например, письма Титова в редакцию журнала "Московский вестник" от 11 и 21 августа 1828 года: РГБ. Ф. 231/П. К. 47. Ед. хр. 118. Л. 5 об. - 6).
стр. 119
--------------------------------------------------------------------------------
16
С. Петербург. 16 октября.
Таков-то ты, Киреевский? С отъезда моего ни слова ты ко мне не написал. Видимо, ты все тот же, хотя торжественно обещал перемениться и быть верным переписчиком: все на воде пишешь обещания. Титов мне показывал твою приписку в письме Рожалина. Как будто ты хочешь быть деятельным: слова ли это или нет? Рожалин меня не известил даже, получил ли он Люцинду.1 Пусть напишет: принужденная переписка, как я ему говорил в своем письме, - мука, и я отнюдь ее не требую, но скажи хоть два слова: письмо с книгою получил.
У вас жестокие распри. Скажите, кто из богов поселил между вами семена несогласия. Подражайте нам; мы все одного мнения, и все одного желаем,2 а особливо с тех пор как мысль о газете вышла из головы моих любезных Титова и Одоевского. Титов жарко принялся, и если б он захотел, то бы газета состоялась, но вскоре увидел, что его намерение безрассудно, и, оставив на произвол и попечение Одоевского, тайно желал, чтобы предприятие не удалось. Теперь признался сам, что рад, что все так кончилось. Одоевский метался, как угорелая кошка, планов написал кучу и результат все и - ничего. Нет. Он в горе, но завтра утешится.
Это известие, сообщенное мне вчера Титовым, очень меня обрадовало, и вам оно - добрая весть.
Ни об чем говорить с тобой не хочу, ибо скучно болтать наедине. Отвечай, и я буду к тебе писать.
Прощай.
Весь твой. Кошелев.
Нижайшее почтение матушке и батюшке твоему. - Целую Рожалина и всех, кто обо мне помнит.
--------------------------------------------------------------------------------------
1 Кошелев имеет в виду роман Ф. Шлегеля "Lucinde" (Berlin, 1799).
2 Возможно, несогласие, о котором пишет Кошелев, касается назначения Шевырева соредактором "Московского вестника"; ср. в "ультиматуме" Титова и Одоевского от 13 октября 1827 года: "Вчера вы соглашались на наше предложение, сегодня не соглашаетесь! Мы постояннее вас: мы держимся своего мнения" (Барсуков Н. П. Указ. соч. Кн. 2. С. 132).
--------------------------------------------------------------------------------------
17
С. Ильинское. Июня 8-го дня. Любезный друг Киреевский!
Вчера я писал к Титову и между прочим говорил ему о необходимости сохранить между нами единомыслие. Зная и любя друг друга, мы верно никогда не будем взаимно чужды; но довольно ли сего? Что составляет отличительную черту нашей дружбы? Любовь наша друг к другу запечатлена одинакостью мыслей, чувствований и целей жизни. В юности связи легко составляются, но редко время оставляет их неприкосновенными. Разделенные обстоятельствами, друзья детства едва под старость вспоминают друг о друге. Новые узы расторгают прежние. Связи по службе, женитьба изменяют человека по большей части до того, что его едва узнать можно. И мы можем испытать подобную участь. Тяжело человеку одному устоять против переменчивости, его окружающей. Союз между людьми, друг в друге уверенными, может один обезопасить нас противу действий обстоятельств. Твердейшею опорою дружбы должно быть единство жизненной цели. Нам нетрудно положить основанием нашей дружбы единомыслие. Доселе мы можем называться братьями
стр. 120
по мыслям. Стоит только печься о сохранении сего бесценного залога нашей дружбы. Лучшее, единственное средство утвердить наше единомыслие состоит в постоянной мене мыслей. Надлежит положить законом писать друг к другу в известные времена. Это взаимное обязание должно быть свято исполнено. Оно должно быть угловым камнем нашей дружбы. Я уверен, что попечение друг о друге, знание, что все, что я делаю, отзовется в душе, мною любимой, как в моей собственной, уверенность в помощи друга, - все это укрепит меня, и многое, что, может быть, отвратило бы меня от предположенного пути, послужит, напротив, к утверждению в моем намерении, когда я подумаю, что не один я, что я имею друзей, что все мы действуем заедино. Ты, верно, уже испытал, как деятельность усыпает часто в нас, когда мы воображаем, что мы одни. Надзор дружбы бесценен. Несколько людей, одною мыслью одушевленных (и со способностями обыкновенными), могут сделать много. Что ж, если счастливые дарования, удвоенны нашим союзом, предположат себе одну цель и неусыпно будут стремиться к достижению оной.
Я знаю, что благородная душа твоя с жаром примет всякое бескорыстное предложение; но подумай, что составление планов хотя дело доброе, но исполнение оных есть дело лучшее. Время, любезный друг, быть нам людьми. Избрав цель, с настойчивостью станем ее преследовать. Вспомним, что нам уже 22 года. Пит1 был уже первым министром, а Шеллинг уже гремел в Германии и Трансцендентальным идеализмом утверждал на прочном основании славу свою.2 Ты рожден не для того, чтобы изжить век, не оставив по себе никакого памятника. Жизнь государственная, искусство и науки представляют обширное поле для пожатия лавров. Ты избрал литературу. Прекрасно. Но будь постоянен, неутомим и упрямо пожелай жезл умственного могущества.
* * *
Норов прочел мне своего Узника. Ты помнишь, он тебе читал несколько отрывков. Они тогда тебе понравились. С тех пор он совершенно создал новую поэму. Очарованный узник теперь у меня. Не могу его начитаться. Что за цельность, что за чувство, что за сила, что за оригинальность! До сих пор талант Норова был окован сперва Ламартином, а потом Байроном. В поэме сво(ей) он является самим собою. Я уверен, что Узник приобретет ему славу отличного поэта. С собою везу первую часть сей поэмы и напечатаю ее в Петербурге.3 Когда приеду в Москву, я тебе дам ее прочесть. Не сомневаюсь в выгодном твоем о ней отзыве.
* * *
Погодин, говоришь ты, хочет писать о политическом равновесии. 4 Пусть пишет. Это мнение не у него одного в голове бродило. Писатели отличные его защищали, и теперь один француз (имени его не помню) доказывает оное и на теории и на практике. Мы со своей стороны напишем разбор и надеемся расщелкать его порядочно.
* * *
Ты советуешь мне теперь менее читать, но более думать и писать. Именно это-то я и делаю.5 К приезду моему непременно приготовлю для прочтения тебе оригинальную статью.
С тех пор как выздоровел,6 я себя очень хорошо чувствую и прилежно занимаюсь.
Прощай, бесценный Киреевский.
Вечно твой Кошелев.
Усерднейшее почтение матушке и батюшке твоему. Поклон брату. Князей Хованских получил,7 благодарю. Спроси у твоего человека, отдали ли ему платок, который я у вас брал.
стр. 121
Не забудь Погодину сказать о книгах Одоевского.
Сейчас еду в Рязань. Если б ты на сих днях написал ко мне, очень бы одолжил. Вот мой адрес: Рязанской губернии в город Сапожек, а оттуда в село Смыково.
--------------------------------------------------------------------------------------
В конце л. 109 об.: "Я знаю, что благородная душа твоя с жаром примет всякое бескорыстное предложение; но подумай, что составление планов хотя дело доброе, но исполнение оных есть дело лучшее". В начале л. 112: "Время, любезный друг, быть нам людьми". На л. 110-111 - начало письма от 1 июля 1827 года. Совпадение чернил и идентичность почерка на л. 109 об. и 112 (почерк меняется от начала письма к концу, но указанные страницы написаны совершенно одинаково), а также единство развиваемой Кошелевым мысли (об избрании цели, к которой надлежит стремиться друзьям) заставляют предположить, что перед нами одно письмо. В конце письма (о Погодине и о совете "менее читать, но более думать и писать") Кошелев отвечает на письмо Киреевского от 4 июля 1828 года (Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 2. С. 215 - 216), что позволяет датировать публикуемое письмо 1828 годом, хотя число, обозначенное в начале письма нал. 108: "июня 8 дня", противоречит дате, указанной в письме Киреевского: 4 июля. Вероятно, либо Кошелев, либо Киреевский неверно указывают месяц.
1 Питт Вильям (Pitt W.) Младший (1759 - 1803) - английский государственный деятель. В 1782 году стал канцлером казначейства.
2 В 22 года Шеллинг стал известен изложением своей натурфилософии, опубликовав "Ideen zu einer Philosophie der Natur" ("Идеи к философии природы"; 1797). "System des transzendentalen Idealismus" ("Система трансцендентального идеализма") вышла позднее - в 1800 году.
3 Поэма Норова "Очарованный узник" упомянута в дневнике М. В. Киреевской в 1826 году (запись от 4 мая) (Лит. наследство. Т. 79. С. 23). О работе над поэмой Норов неоднократно пишет Кошелеву в 1828 - 1829 годах (РГАЛИ. Ф. 390. Оп. 1. Ед. хр. 108. Л. 7, 20 об., 25 об., 53 об.). В письме от 9 мая 1828 года он сообщает о завершении поэмы в ближайшее время, добавляя: "надеюсь, что скоро получишь" (Там же. Л. 20 об.). В начале лета, как следует из публикуемого письма, Норов читает поэму Кошелеву, а позднее, вероятно в сентябре, - Киреевскому, который пишет Кошелеву 1 октября 1828 года: "Я уговорил его не печатать ее, не сделавши некоторых поправок; а поправки я ему задал такие, что, надеюсь, будет работы по крайней мере еще на год. Мне того только и хотелось, ибо в поэме много хороших мест, но вся она никуда не годится. Чем больше он будет поправлять ее, тем лучше. Я знаю, ты другого мнения" (Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 1. С. 13). Отрывки из "Очарованного узника" были опубликованы в N 23/24 "Московского вестника" за 1828 год. Упомянутое Кошелевым влияние А. Ламартина на поэзию Норова отразилось в стихотворных пьесах "Бессмертие" (Новости литературы. 1824. Кн. 9. Окт.) и "Храм" (альманах "Урания". М., 1826), которые являются вольными переводами из Ламартина. Суждение о самостоятельности "Очарованного узника" неточно, так как опубликованный в "Московском вестнике" отрывок из поэмы "имеет ряд точек соприкосновения с "Шильонским узником" Байрона" (Вацуро В. Э. Комментарий к "Отрывку из фантазии "Очарованный узник"" //Поэты 1820 - 1830 гг. Л., 1972. Т. 1. С. 724).
4 В письме Кошелеву от 4 июля 1828 года Киреевский пишет: "Кстати к Погодину; он задумал пресмешную вещь: хочет писать особенную брошюрку о том, что политическое равновесие Европы принадлежит к числу тех мыслей, которые вместе с поверьями о колдунах, привиденьях и чертях суть порождения невежества и суеверия, и в наш просвещенный век должны вывестись и исчезнуть при свете истинного мышления. Сколько я не толковал ему, а переубедить не мог, ибо для этого нужно понять, что такое политическое равновесие, а здесь-то и запятая" (см.: Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 2. С. 215 - 216). В статье "О политическом равновесии в Европе" (Московский вестник. 1829. Ч. 3. С. 5 - 18) общепринятому пониманию политического равновесия как "соразмерного распределении сил в Европейских государствах, при котором они не опасны одно другому" (Там же. С. 6), М. П. Погодин противопоставляет свое, обусловленное влиянием философии Шеллинга. По его мнению, истинный "вес" каждого государства определяется совокупностью физических и моральных сил народа, а истинное политическое равновесие наступит "только тогда, как уравновесится душа с телом в человеке, - и государства лишатся телесной возможности колебаться..." (Там же. С. 16 - 17). Разбор Кошелева статьи Погодина "О политическом равновесии в Европе" неизвестен.
5 Ответ на замечание в письме Киреевского от 4 июля 1828 года: "Мне бы хотелось, чтобы во время твоей поездки в Рязань ты ограничил бы свои занятия одним мышлением, т. е. не стараясь прибавить к понятиям новых сведений из новых книг, уже полученные прежде перегонял бы через кубик передумывания и водку мыслей передвоил бы в спирт" (см.: Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 2. С. 215).
6 О болезни Кошелева - крапивной лихорадке - см. в упомянутом выше письме Киреевского (Там же. Т. 2. С. 215).
7 "Князья Хованские" ("Die Fiirsten Chawansky") - пьеса немецкого драматурга Э. В. Раупаха (Raupach E.; 1784 - 1852). Написана в 1811 году, в период жизни Раупаха в Петербурге
стр. 122
(1804 - 1822); впервые опубликована в Лигнице в 1818 году; в течение 1820-х годов неоднократно переиздавалась, в том числе в Вене в 1828 году, которым датируется публикуемое письмо. О том, что Киреевский в юности пережил увлечение творчеством Раупаха, и об изменении его отношения к трагедиям немецкого драматурга можно заключить на основании писем Киреевского родным из Берлина от 20 февраля (4 марта) и от 14/26 марта 1830 года (Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 1. С. 29, 35).
--------------------------------------------------------------------------------------
18
С. Петербург. Сентября 13 дня. Здравствуй, любезный друг Киреевский!
До нынешнего дня я не был расположен писать к тебе. После двухмесячного отсутствия должен был посвятить несколько дней пустым, хотя необходимым, делам. Сегодня я все утро, равно как и вчерашний вечер, провел умно. Я с жадностью прочел первые семь лекций Кузена, полученные здесь по оказии из Парижа. Книга его скоро поступит в продажу. Предмет курса: всеобщая история философии как введение в историю платонической философии.1 Хорошо бы было перевести сие творение. Я было хотел вместе с Титовым предпринять сей труд, но мы оба отдумали. Хотя книга прекрасная: изложением особенно она отличается (завиден способ выражения сего профессора), но во многом я с ним согласиться не могу. Притом выводы его часто произвольны. Кто читал Шеллинга, тот приучился к математической последовательности и точности. Кузень, зная расположение своих слушателей, характер их ума, часто должен был, приноравливаясь к их духу, говорить, чего бы, верно, не сказал в беседе с людьми, привыкшими к отвлеченным занятиям. Вообще же книга прекрасная.2 Она много принесет пользы, в том нет сомнения. На сих же днях начал я читать Гердерову Философию истории. Я знаю, что ты некогда переводил это творение.3 До сих пор я знал его только по словам других. Не знаю, какое действие произведет все сочинение, но первые главы меня восхитили. Я был в таком расположении духа, в котором именно надобно читать Гердера. Я чувствовал нужду в занятии, которое бы согрело мою душу. Года два бы тому назад я взял бы Шеллинга и божественный огонь его любомудрия проник бы всего меня; но теперь я слишком овеществился. Мне нужно было беседовать с автором, коего бы чувство окрыляло ум. Гердер в эту минуту явился мне гением благодетельным. Как пламенно любил этот человек вселенную!4 Как горячо он пишет! Едва могу покинуть книгу: все бы хотелось читать.
Чтение Гердера возобновило в уме моем все прежние мои мысли об Истории человечества.5 Если счастливое расположение духа, в котором я теперь нахожусь, продолжится, то, может быть, набросаю хоть главные мысли моего большого сочинения о сем предмете, которое, может быть, никогда написано не будет.
С нетерпением жду обещанного твоего письма. Надеюсь найти в нем много подробностей о твоих занятиях. Я еще не был у Василья Андреевича Жуковского. Двор бывает то в Павловском, то в Гатчине, и потому я предпочел явиться к нему, когда он возвратится в Петербург. Ожидают весь двор к 15 сего месяца, т. е. к послезавтрашнему дню.
Титов, Шевырев и Одоевский усердно тебе кланяются. От первого ты получишь на днях весьма интересное письмо. Мы получили письмо от Рожалина из Теплица.6 Он весьма недоволен немцами и особенно немками.
Прощай! Пиши более и чаще.
Мое глубочайшее почтение твоей матушке.
Весь твой Кошелев.
--------------------------------------------------------------------------------------
Год (1828) определяется на основании ответного письма Киреевского от 1 октября 1828 года (см.: Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 1. С. 11 - 14).
стр. 123
1 Кошелев пишет о курсе лекций, читавшемся французским философом В. Кузеном в Парижском университете летом 1828 года ("Cours de philosophie de M. Victor Cousin. Introduction a l'histoire de la philosophie"). В "Московском телеграфе" в 1828 году сообщалось: "Кузен... нынешний год возобновил свой курс и читает общее обозрение истории философии, которое кончит к новому году. В будущем году будет он читать историю Платоновой философии" (Московский телеграф. 1828. Ч. XXIII. С. 97). Курс печатался отдельными тетрадками "листа по два и по три печатных", которые раздавались "дня через три после каждой лекции" (Там же. С. 96).
2 В письме от 1 октября 1828 года Киреевский пишет: "Твоим мыслям о Cousin я очень рад. Что ты говоришь об его лекциях, я тоже думал об его Fragments philosophiques" (Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 1. С. 14).
3 Речь идет о книге И. Г. Гердера "Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit" (1784 - 1791). Перевод Киреевского из "Философии истории" неизвестен.
4 Взгляд на Гердера сформировался у Кошелева, вероятно, под влиянием его учителя А. Ф. Мерзлякова. В записке В. Ф. Одоевскому (записка не датирована, но относится к периоду жизни Кошелева в Петербурге) Кошелев замечает: "Мерзляков говорит о Гердере: у него одна мысль и эта мысль - вселенная" (РНБ. Ф. 539. Оп. 2. Ед. хр. 638. Л. 34). Формулировка Кошелева вызвала у Киреевского возражение: "...для меня не понятно то, что ты говоришь о пламенной любви Гердера ко вселенной. Что такое любовь ко вселенной? Ты что-то не то хотел сказать" (Киреевский И. В. Полн. собр. соч. 1911. Т. 1. С. 14).
5 Возможно, имеется в виду сочиняемое Кошелевым в 1822 году "введение в историю" (Колюпанов Н. П. Указ. соч. Т. 1. Кн. 2. С. 66).
6 В конце мая 1828 года Рожалин уехал в Германию в качестве воспитателя детей П. С. Кайсарова.
стр. 124
admin
Утверждено
О проекте
