Добро пожаловать!
На главную страницу
Контакты
 

Ошибка в тексте, битая ссылка?

Выделите ее мышкой и нажмите:

Система Orphus

Система Orphus

 
   
   

логин *:
пароль *:
     Регистрация нового пользователя

Деятельность Сергея Николаевича Худекова в Санкт-Петербургском городском общественном управлении в период 1898–1903 гг. (1)


Границы 27 участка: р. М. Невка от Б. Зелениной ул. до р. Карповки, р. Карповка до Каменноостровского пр., Каменноостровский пр., Б. Ружейная, М. Белозерская, Б. Пушкарская и Введенская ул., Большой пр., Красносельская, Б. Разночинная, Корпусная и Б. Зеленина ул. до М. Невки.

Камера 27 участка располагалась в доходном доме д. № 17–73 на углу Бармалеевой ул. и Малого пр. (согласно постановлениям городской Думы, камеры мировых судей помещались в квартирах, нанятых Управой).

Очередным мировым судьей 27 участка, т. е. тем, с кем А. С. Худеков должен был чередоваться в период летних отпусков, был судья 22 участка, В. И. Иванов.

Судебный пристав 27 участка: Ф. Б. Фурс.

Из справочника «Весь Петербург» можно узнать, что, вступив в должность мирового судьи, А. С. Худеков снял квартиру неподалеку, на Бармалеева, 25. Ранее он, помощник присяжного поверенного и присяжный стряпчий, – жил в доме отца на Стремянной, 10 .

В отчете сообщается, что каждый участковый судья, кроме жалования и надбавки, утвержденных Думой, получал из городской Управы в безотчетное распоряжение на ремонт обстановки камеры и канцелярские материалы 600 р. в год.

Канцелярии мировых судей состояли не менее как из трех лиц. При камере каждого участка находились два сторожа, они же рассыльные. В расходовании сумм на содержание канцелярий участковые мировые судьи ежемесячно представляли Съезду мировых судей отчетные ведомости.

Нормой жалования письмоводителей считалась сумма 900 р., писцов – 600 р. в год каждому. Мировым судьям всецело было предоставлено право, по своему усмотрению, в пределах 2.580 р. распределять годовое жалование каждому служащему .

Мировой съезд располагался в городском доме по Мещанской (ныне Гражданской) ул., 26. Председатель съезда – почетный мировой судья И. П. Путилов. Судебные заседания проводились шесть дней в неделю. В 1900 г. по средам уголовные дела рассматривались следующим составом:: Н. Н. Медведев (председатель), А. А. Зост, Б. Э. Кетриц, А. С. Худеков .На 1901 г. был утвержден иной порядок работы, согласно которому по понедельникам гражданские дела рассматривали: А. П. Петров (председатель), Е. Е. Колесников, А. А. Пахолков, А. С. Худеков .

Из «Отчета по содержанию мировых судей и их канцелярий» следует, что:

А. С. Худекову: выплачено 1320 р. 50 к. (первое трехлетие). На содержание канцелярии, ремонт, на канцелярские принадлежности и другие расходы по канцелярии – 1834 р. Ему же на содержание канцелярии 22 участка за июнь и июль месяцы – 424. Всего: 3578 р. 50 к.

«Суммы, причитающиеся на жалование мировым судьям»: Худекову Алексею Сергеевичу: выслуга трехлетия исчисляется с 22 мая 1892 г., выплата причитается за 1-е трехлетие, сумма: 1627 р. 50 к.

В отчете за 1901 г. новой по отношению к предыдущему отчету является следующая информация.

27 участок остался в тех же границах. Но так как камера 27 участка располагалась на значительном расстоянии от камеры очередного судьи 22 участка (на Забалканском, ныне Московском пр., 80), то с 1 октября 1901 г. установили иное чередование: 27 участка с 10 м (камера на Надеждинской, ныне ул. Маяковского, 37), судья 10 участка – Н. М. Давыдов. .

Из отчета можно узнать порядок работы мирового судьи:

«Один день в неделю мировой судья участвовал в распорядительных заседаниях Мирового съезда; один день в судебных его заседаниях <...> остальные 4 дня каждый из участковых мировых судей присутствовал в камере своего участка, где разбирал дела, принимая прошения, словесные просьбы, жалобы, судебные сборы, выдавал справки, копии, исполнительные листы и проч.

Присутствие мировых судей открывалось не позже 11 час. утра и закрывалось по окончании разбора всех назначенных дел и не ранее 2 час. пополудни. На входной двери камеры мировых судей было выставлено объявление о днях и часах присутствия, а в залах камер, в отделении для публики, очередной список дел, назначенных к разбору. В случаях, указанных в ст. 43 учр. суд. уст. мировые судьи по отправлении лежащих на них обязанностей, заменялись очередными, или добавочными мировыми судьями, причем соблюдалось правило, что очередные мировые судьи не могли находиться в отпуске повременно. При отправлении мировыми судьями обязанностей по двум участкам, они принимали просьбы, жалобы и заявления, а равно и судебные сборы по обоим участкам в камере того из них, где присутствовали, и о днях присутствия выставлялись объявления на входных дверях камер обоих участков» .

В числе отмененных Мировым съездом решений было 35 решений мирового судьи 27 участка (разброс от 72 до 7) .

Содержание А. С. Худекову за 1-е трехлетие: 2563 р., на канцелярию, ремонт, канц. принадлежности и пр. – 3144 р. 76 к., всего 5969 р. 76 к. (Трехлетие исчисляется с 1 июня 1901 г.)

Сведения о болезнях и отпусках: А. С. Худеков, отпуск – 1 мес. 6 дней, по болезни – 9 дней .

См. таблицу Движение уголовных дел у мировых судей.

Еще одно выступление в Думе С. Н. Худекова связано с темой мирового судейства.
1 мая 1902 г. (заседание 1 1902 г.) в собрании Думы было зачитано предложение градоначальника от 27 апреля 1902 г.: в связи с отсрочкой выборов в Думу отсрочить выборы мировых судей и продлить полномочия нынешнего их состава. С. Н. Худеков обратил внимание собрания на то, что при продлении полномочий мировых судей «следовало бы обсудить вопрос о порядке исчисления установленных прибавок к жалованию после каждого трехлетия их службы». Управе было поручено представить доклад .

И в завершение темы.

В «Петербургской газете» за 1899 г. встретилось несколько заметок, непосредственно относящихся к А. С. Худекову.

В номере, вышедшем во вторник 19 сентября – заметка «Судебные вести»: «В недалеком будущем в окружном суде предстоит целый ряд интересных и громких процессов. <...> В декабре же будет слушаться дело о растрате около 200.000 р. в Лионском кредите. Защитниками обвиняемых являются прис. повер. Адамов и пом. прис. повер. А. С. Худеков» . Но здесь либо автор неудачно сформулировал, либо что-то перепутал. Этот громкий процесс проходил в конце января 1900 г. Первыми в списке защитников, принявших в нем участие, стоят фамилии Карабчевского и Андреевского, Фамилии А. С. Худекова там нет. Да и речь идет о другой сумме, а именно о 90.000 р. А вот в другом деле, репортажи о котором публиковались в нескольких номерах, он действительно участвовал. Речь шла о предполагаемом расхищении наследства в 200.000 рублей, в котором А. С. Худеков выступал защитником одного из обвиняемых, шведского подданного Петра Бекстрема «Оба защитника подсудимых, прис. повер. Адамов и пом. прис. повер. Худеков сказали в оправдание своих клиентов задушевные горячие речи». «После продолжительного заседания присяжных заседателей обоим подсудимым вынесли оправдательный вердикт, встреченный публикой, несмотря на поздний час наполнявшей зал заседания, очень сочувственно».

Некоторое время спустя после утверждения А. С. Худекова в должность мирового судьи стали обращать на себя внимание заметки в газете, которые так или иначе связаны с мировым судейством. Под ними стоит подпись: Юрист. Характер материала наводит на мысль, что под этим псевдонимом публиковался А. С. Худеков.

Например, в № 296 за 1903 г.: «Праздник мировой юстиции» (подпись Юрист) – о праздновании 10-летней деятельности ряда мировых судей.

«Вчера, 27 октября, исполнилось десятилетие выборной службы столичных мировых судей: П. А. Керина, Е. Е. Колесникова, С. Н. Никифорова, Н. А. Окунева и В. В. Тыркова.

При современном положении мировой юстиции в Петербурге, когда в производстве у мировых судей ежегодно бывает до 200.000 дел, а, следовательно, на каждого мирового судью приходится их до пяти тысяч, при прогрессивном развитии кляузничества среди населения, при нервной и непосильной работе – пробыть мировым судьей в течение десяти лет заслуга немалая перед населением, почтившим судью своим избранием <...>

У города каждое трехлетие есть право сменить нерадивого и неправедного судью, и если в составе петербургского мирового института есть много судей, пробывших в этой трудной и ответственной должности целые десятилетия, то качество их работы и польза, приносимая ими населению, этим сама собой красноречиво определяется.

Заметим, что все старейшие судьи, как и завтрашние юбиляры, проводят все время своего служения почти бессменно в одних и тех же мировых участках, знают обывателей, их нужды, их характер, что является огромным подспорьем для правильного отправления местного правосудия.

И действительно, мировая юстиция в Петербурге стоит на высоте своего признания. Стóит лишь указать, что ежегодно 4.000 гражданских и уголовных дел оканчивается миром.

Процент огромный, если принять во внимание, что почва для мирного соглашения имеется в весьма небольшом количестве дел, производящихся у мировых судей.

Нечего поэтому удивляться, что петербуржцы дорожат выборным началом своей мировой юстиции, и ее представители – мировые судьи пользуются и в обществе, и среди населения большим и вполне заслуженным престижем.
Вчера мировых судей юбиляров чествовали их товарищи.
Это было чисто семейное торжество.
Мы назвали его, однако, праздником мировой юстиции.
И мы думаем, что мы правы!

Мы идем даже далее и ни на минуту не сомневаемся, что всё население Петербурга присоединяется к пожеланиям товарищей судей-юбиляров о продолжении их полезной службы мировому правосудию».

В том же номере (без подписи): «Изо дня в день. Обед судей» – об обеде в ресторане Кюба, где «в тесной товарищеской семье» чествовали мировых судей, отмечающих 10-летие служебной деятельности. А. С. Худеков упомянут среди произносивших речи .

Или еще одна заметка: «Сенсационный слух» (Подпись Юрист)

Сообщив о «толках среди представителей мировой юстиции, проникших в общество, о том, что председатель столичного съезда, член консультации, при министерстве юстиции учрежденной, И. П. Путилов внес <...> проект об уничтожении выборного начала столичной мировой юстиции», автор продолжает:

«Сообщается даже, что будто бы некоторые молодые мировые судьи Петербурга сочувствуют этому проекту, как упрочившему их служебное положение, колеблемое, якобы, в настоящее время случайностью выборов.

Но этому мы окончательно не верим! <...>

Мы не раз на этих самых страницах отмечали непосильный труд петербургских мировых судей, <...> их безупречную трудную службу городу <...>

У города каждое трехлетие есть право сменить нерадивого и неправедного мирового судью, и если в составе петербургского мирового института есть много судей, пробывших в этой должности целые десятилетия, то этим само собой красноречиво определяется и качество их работы, и польза, приносимая населению.

Это одна сторона вопроса!

Другая сторона состоит в том, что этот контроль самого населения в лице ее представителей <...> служит для мировых судей лучшим стимулом для населения на деле оправдать оказанное им со стороны общества доверие <...>

Если уничтожение выборного начала мировой юстиции в губерниях вызвано отсутствием людей, имеющих требуемый законом имущественный ценз, и пожелавших посвятить себя трудной, кропотливой и ответственной работе мировых судей, то относительно Петербурга этого сказать нельзя – этой деятельностью, в виду окружающего ее общественного ореола, созданного самими мировыми судьями, посвящают и готовы посвятить свои силы лучшие люди.

Это доказывают каждые дополнительные выборы – списки кандидатов в столичные мировые судьи блещут именами достойных, энергичных и вполне обеспеченных людей <...>

За что поднимает на него свою руку И. П. Путилов, с честью прослуживший ему почти три десятилетия? <...>

Положительно, хочется не верить этому!

Быть может, и есть такой проект, но он несправедливо приписан И. П. Путилову» .

3.21. УЧАСТИЕ ХУДЕКОВА В ДЕЛАХ ЗЕМСТВА И СУДЬБЕ ПРИГОРОДОВ.

Несколько должностей С. Н. Худекова были непосредственно связаны с жизнью С. Петербургского земства.

Прежде всего, кандидатская комиссия докладом от 25 апреля 1898 года предложила его «для избрания одного члена от города в губернское по земским и городским делам присутствие» . Выборы в эту должность состоялись 29 апреля 1898 г. (заседание 29 апреля 1898 г.) и тогда С. Н. Худеков был избран большинством в 122 голоса против 12 .

В заседании 14 октября 1898 г. происходило избрание членов в комиссию об отношениях г. С.-Петербурга к губернскому земству по участию столицы в губернских земских расходах. Несколько человек из тех, кого выдвинула кандидатская комиссия, от баллотировки отказались, и собрание предложило новых, в том числе – С. Н. Худекова. В результате он оказался выбранным в эту комиссию (86 голосов за, 31 против) ..

11 ноября 1898 г. происходило избрание на три года 18-ти гласных от С.-Петербурга в С.-Петербургское губернское земское собрание. Предложенный кандидатской комиссией С. Н. Худеков был избран (+89, –28) в эту должность вторым в списке после М. М. Стасюлевича (+93, –24) . Через три года председатель С. Петербургской губернской земской управы отношением от 1 ноября 1901 г. напомнил о созыве 30 ноября очередного губернского земского собрания и о том, что, избранные Думой лица утратили за истекший срок свои полномочия . Новое избрание 18-ти гласных от Санкт-Петербурга в С.-Петербургское губернское земское собрание проходило 7 ноября 1901 г. С. Н. Худеков был вновь избран в эту должность (за 38, против 18 голосов) .

Информации о работе губернского земского собрания в «Известиях С.-Петербургской городской Думы» нет. Изредка заметки общего характера встречаются в «Петербургской газете». Например, в номере за 1900 г. встретилась такая: «С понедельника, 24 января, начались очередные заседания гласных Петербургского губернского земства в зале Дворянского собрания . <...> «В виду занятия в Петербургской Думе 26 января, собрание, по предложению С. Н. Худекова, постановило не назначать в этот день земского заседания» .

Но, возможно, именно знание Худековым жизни земства определило его участие в решении вопросов, о которых идет речь далее.

О дворах для продажи молочного и племенного скота.

Несколько дней заседания 16 декабря 1898 г. занимались вопросом отношений города С.-Петербурга с С.-Петербургским земством. Суть его в интерпретации «Петербургской газеты» такова:

«Земство представило проект обязательного постановления по содержанию дворов для продажи молочного и племенного скота, случных пунктов и предназначенных для общественного пользования пастбищ». До сих пор земство было парализовано отсутствием в Петербурге такого обязательного постановления. С одной стороны, земство вправе издавать постановления, обязательные и для Петербурга, с другой стороны, и Петербург имеет права издавать аналогичные постановления, и вообще «лучше сумеет распорядиться сам собою, чем земство»; «… какой же расчет Петербургу платить земству для земских служащих в городе громадную сумму, когда Петербург, издав собственное постановление, будет тратить свои деньги на свою организацию со своими служащими, а не чужими?» .

21 декабря 1898 г. (заседания 16 декабря 1898 г.) был заслушан доклад Управы. «Во время происходивших по настоящему делу прений, гласным С. Н. Худековым обращено было внимание собрания на необходимость более правильной организации ветеринарно-санитарного надзора в столице, в смысле обеспечения большей независимости С. Петербургского городского общественного управления от Петербургского земства, но предварительно окончательного разрешения вопроса о возбуждении соответственного ходатайства целесообразно было бы потребовать по данному вопросу заключения от образованной Думой подготовительной комиссии для разработки вопросов об отношении города С.-Петербурга к С.-Петербургскому губернскому земству».

Поддержав предложение С. Н. Худекова, гласные предложили «поторопиться дачею своего заключения» и заслушать его «в конце настоящего собрания Думы» для того, чтобы дать ответ губернскому земству «до окончания нынешней сессии губернского земского собрания» .

4 января 1899 г. рассматривались доклад санитарной комиссии и заключение подготовительной комиссии, созданной по предложению Худекова. По предложению этой комиссии собрание постановило: 1) сообщить губернскому собранию, что С.-Петербургская Дума, приняв к соображению текст земского постановления, намерена издать собственное обязательное постановление, 2) поручить санитарной комиссии это постановление разработать и с заключением Управы представить к 1 марта текущего года .

Как впоследствии было сообщено в докладе подготовительной комиссии от 4 ноября 1900 г., санитарная комиссия не исполнила поручение разработать проект обязательного постановления. Со своей стороны, подготовительная комиссия подчеркнула, что по ее мнению, в пределах столицы как сам ветеринарно-санитарный надзор, так и регламентация надзора и порядок открытия торговых дворов должны принадлежать городскому общественному управлению, а не земству.

«Фактическое осуществление этих положений не вызывает надобности в возбуждении каких-либо ходатайств в законодательном порядке, а может быть с успехом достигаемо путем соглашений и взаимодействий городского общественного управления с губернским земством, которое <...> доселе всегда старалось идти навстречу начинаниям города во всякой области, соприкасающейся с интересами губернии».

Присоединение пригородов.

«В 1880 г. мнением Государственного Совета (12 мая 1880 г.) возбужден был вопрос о том, не представляется ли полезным и возможным и на каких именно основаниях включить в городскую черту те части подчиненной С.-Петербургской городской полиции и непосредственно прилегающей к С.-Петербургу уездной территории, которые имеют городской характер». Речь шла об Охте, а также Шлиссельбургском, Петергофскогом, Лесном и Полюстровском пригородных участках. Охта , как более значимый для города район, была выделена особо. Окончательное решение о ней было вынесено в 1884 г. Воплотить его следовало сразу «по устройству моста через Неву». Когда вопрос о мосте был в принципе решен, городскому управлению поступило предложение представить основания, «на которых должно последовать <...> присоединением Охтинского пригорода к. С.-Петербургу в хозяйственном отношении». Министерство внутренних дел со своей стороны также рассмотрело этот вопрос и представило свои соображения, которым надлежало дать оценку.

6 февраля 1902 г. столичный градоначальник обратил внимание Управы на то, что «несмотря на столь отдаленное время возбуждения» вопросов, «таковые до сих пор не получили надлежащего разрешения» . Между тем, Охта была в поле зрения Думы. В заседании 11 апреля 1901 г., также по предложению Министерства внутренних дел, обсуждался вопрос преобразования Охты в самостоятельный город. Тогда Никитин, Худеков Оппенгейм и др. высказались против. Этот акт был ими признан «противоречащим смыслу Высочайше утвержденного 5 июня 1884 года мнения Государственного Совета и наносящим существенный ущерб интересам города, потратившего на благоустройство Охтинского пригорода значительные суммы и могущего лишится возможности вернуть накопившийся на Охте долг». По их мнению, теперь, когда решение о строительстве моста было принято и заем на это сделан, рассуждать об учреждении самостоятельного города Охты бессмысленно .

В заседании 19 сентября 1901 г. происходило выдвижение и выборы членов подготовительной комиссии для разработки вопроса о присоединении к столице пригородных участков. Избрали 7 человек, среди них – С. Н. Худеков , ставший председателем этой комиссии.

Доклад о присоединении Охтинского пригорода был готов 4 мая.

В докладе, после короткой преамбулы, представлена справка о прошлом Охты и истории ее отношений с городом, в которой кроется причина внимания города к этому району.

«Возникновение охтинских поселений относится к 1721–23 годам, когда по повелению Петра Великого были вызваны из разных губерний плотники для постройки порта и Балтийского флота на условиях постоянного поселения на Охте, в количестве до 400 семейств, снабжены избами, наделены выгодной землей и подчинены ведомству Адмиралтейства. На обязанности этих поселений было выставлять на верфь до 150 человек рабочих. В 1828 г. жители Охты в полицейском отношении были подчинены спб. обер-полицмейстеру». Впоследствии «убедившись в большой выгоде производства работ на верфи вольными рабочими», правительство выработало закон 24 марта 1858 г., «по которому из поселенцев образовался особый пригород столицы, с самостоятельным <...> управлением из собрания выборных и управой, с освобождением их от общественных работ и с оставлением за ними всех земель, причем усадебная земля была дарована в собственность каждому обывателю по принадлежности, а выгонные – всему обществу. Ведая свои нужды сословные, а отчасти и хозяйственные, пригород в некоторых отношениях был подчинен столице, имея с ней общие учреждения». С учреждением в 1870 г. в Петербурге градоначальства «пригород был отнесен к ведомству последнего».

Далее в докладе всесторонне представлены «основания, на которых последует присоединение Охтинского пригорода к гор. С.-Петербургу, с приведением точных сведений о составе и происхождении принадлежащих Охтинскому обществу недвижимых имуществ и капиталов, их назначении, способах пользования оными, сборах на общественные надобности, поступающих с пригородных жителей, и о размерах налогов, которым они будут подлежать по присоединении названного пригорода к столице, а также о том, насколько должны увеличится, вследствие осуществления сей меры, сборы, взимаемые за право содержания на Охте торговых и промышленных заведений».

Подводя итог исследованию, комиссия обратила внимание на то, что «городское управление, в ущерб своим интересам, в течение длинного периода было невольным плательщиком половины ежегодных текущих расходов на пригород, вследствие чего образовался долг. <...> Благодаря этому, Охтинский пригород окреп, и охтинское общество имело возможность привести его в более или менее благоустроенное состояние, возвести некоторые постройки и т. д.» А с возведением моста «Охтинский пригород сольется со столицей», произойдет «быстрый рост пригорода, что вызовет новые расходы на его благоустройство, расходы, которые никогда не будут соответствовать поступлению доходов».

Мнение комиссии таково: «Несомненно, что переходящие в ведение города охтинские земли могут со временем, возрастая в цене, возмещать отчасти городские затраты, но это вопрос будущего; в настоящее же время, как видно из приведенных расчетов, прямой денежной выгоды для городской кассы от присоединения пригорода не представляется». Но решение о присоединении Охты вынесено. Поэтому, «принимая во внимание, что разбираемый здесь вопрос был уже на рассмотрении Министерства внутренних дел», представившего по нему свои соображения, «подготовительная комиссия полагает представить последнему, с изложением вышеупомянутых соображений, что по вопросу об основании присоединения Охтинского пригорода к столице, спб. городское управление признает необходимым оставить три пункта оснований, выработанных Министерством и изложенных в предложении его спб. градоначальнику от 25 июля 1898 г. <...> без допущений каких-либо привилегий для учреждений и отдельных лиц Охтинского пригорода» .

Доклад был заслушан и утвержден 22 мая 1902 г. (заседание 15 мая 1902 г.). Кроме того, было удовлетворено ходатайство комиссии об ассигновании кредита в сумме 300 руб. на канцелярские расходы .

Следующим стоял вопрос о присоединении 4 пригородов: Лесного, Полюстровского, Петергофского и Шлиссельбургского. Об одном из обсуждений извещает «Петербургская газета» от 26 апреля 1903 г.: «Вчера комиссия <...> заседала совместно с представителями уездного земства. <...> Почти все члены комиссии высказались против присоединения к Петербургу названных пригородов, так как они могут лечь известным бременем на городской бюджет». , 20 мая 1903 г. газета сообщила о заключительном заседании: «Весьма серьезный и сложный вопрос о присоединении» четырех пригородов «обстоятельно разработан в настоящее время особой избранной Думой комиссией под председательством С. Н. Худекова.

Вчера состоялось заключительное заседание этой комиссии» .

Доклад комиссии был готов 19 мая 1903 г.

«Вопрос о присоединении пригородов к столице возник впервые в 1880 г. вскоре после отделения их в полицейском отношении от уездного земства, по инициативе Государственного Совета, полагавшего, что от такого выделения пригородов могут возникнуть затруднения в управлении или хозяйственном и административном отношении. Постановлением Государственного Совета вопрос, однако, не был предрешен, а всё дело по присоединению было предоставлено для разработки Министерству внутренних дел с истребованием заключения, между прочим, от С.-Петербургского общественного управления.

Рассмотрев в 1885 г. <...> вопрос, городская Управа <...> остановилась, прежде всего, на том соображении, что в случае присоединения к столице пригородных местностей, их нельзя оставлять на том уровне благоустройства, на котором они находятся, и <...> нашла осуществление рассмотренного ею предложения крайне невыгодным для интересов гор. С.-Петербурга».

В конце 1900 г. петербургский градоначальник внес в городскую Управу предложение повторно обсудить вопрос в Думе.

«В предложении <...> указывались <...> следующие основания. <...> Весь присоединенный в 1880 г. к Петербургу в полицейском отношении район разделяется на четыре участка: Шлиссельбургский, Петергофский, Полюстровский и Лесной. Первые два из них и числом зданий, и количеством жителей, и торгово-промышленной деятельностью превышают многие губернские города, недалеко отстали, по условиям благоустройства, от типа большого города. Полюстровский участок, хотя и уступает несколько, ввиду значительности занимаемого им пространства, двум упомянутым участкам по прогрессивному развитию в нем заводско-фабричной промышленности, не оставляет сомнения в том, что в недалеком будущем он станет в тождественные условия с двумя первыми участками. Присоединение же <...> в полицейском отношении Лесного участка имело преимущественно в виду обеспечение личной и имущественной безопасности той части городского населения, которое избрало этот район местожительства на летний период, <...> в остальное время года местности эти оставались незаселенными; <...> ежегодно же прогрессирующий затем рост столичного населения и увеличивающаяся вместе с ним дороговизна квартир в городе способствовали постепенному заселению местности этого участка».

После подробного развернутого анализа состояния пригородных районов, комиссия сделала следующее заключение:

«Признавая крайне вескими соображения, изложенные в предложении градоначальника относительно пользы присоединения пригородов в одно общее в хозяйственном отношении управление со столичной Думой, комиссия, тем не менее, должна была взглянуть на разрешение настоящего вопроса исключительно с точки зрения интересов городской казны.

Смета городских доходов и расходов ежегодно балансируется Думой с немалым затруднением, причем удовлетворяются только самые насущные надобности, вследствие этого на нужды городских окраин не представляется возможным уделять того внимания, которого они <...> по справедливости заслуживают <...> На окраинах, в черте города, имеются пустыри, в смысле благоустройства давно ожидающие своей очереди. В виду этого, комиссия полагает, что на обязанности города прежде всего должна быть забота о приведении в порядок той его обездоленной части, которая на то имеет законное право, и только по исполнении этих обязанностей городом можно будет производить не возмещаемые доходами расходы на не принадлежащие к нему пригороды».

Таким образом, комиссия пришла к выводу об обременительности для города присоединения пригородов .

В сопутствующем докладе комиссия ходатайствовала «Об ассигновании кредита на расходы по канцелярии»:

«Подготовительная комиссия, занимаясь в течение истекшей думской сессии вопросом о присоединении к столице пригородов <...> должна была для собирания и группирования материалов образовать канцелярию, а для составления карт пригородов обращаться к чертежникам, на что потребовались расходы в размере 500 рублей, каковые подготовительная комиссия имеет честь просить городскую Думу ассигновать из кредита, предназначенного по смете на содержание подготовительных комиссий .

Доклад комиссии обсуждался 28 мая 1903 г. (заседание 21 мая 1903 г.) и частью гласных был подвергнут критике. Так, гласный Кабат, «находя доклад неполным, считал, что подготовительная комиссия не рассмотрела вариант расчленения пригородов с целью присоединения к городу не всей территории, а лишь отдельных местностей». Дума постановила: «в виду особой важности и сложности возникших в этом деле вопросов», предложить Управе дать заключение по докладу подготовительной комиссии.

Управа представила доклад к 27 июля 1903 г. Она подтвердила, выводы комиссии о том, что «нужды пригородов обширны, средства же, собираемые с их обывателей, сравнительно незначительны. При этом большинство нужд неотложно, что уже сознано самим земством». Предложение же Кабата отвергнуто как создающее дополнительные сложности вроде возникающей при этом чересполосицы, «что не отвечает конечной задаче полного административного слияния с городом всей территории, объединенной сейчас полицейским надзором». Приводились и такие доводы, как, например: «обращение многих десятков тысяч крестьян-собственников <...> в городских обывателей в связи с обязательным в таком случае изъятием из их владений принадлежащей им земли в собственность города будет сопряжено с почти неразрешимыми затруднениями». Итак, Управа присоединилась к заключению комиссии .

Этот доклад рассматривался 8 октября 1903 г. (заседание 24 сентября 1903 г.).

В собрании нашли, что «ввиду близкого окончания срока полномочий городской Думы» она не вправе «брать на себя решение важных и сложных возникающих в настоящем деле вопросов», поэтому «правильнее и целесообразнее было бы отложить рассмотрение настоящего дела впредь до организации Думы в новом ее составе» .

3.22. ПОСТОЯННЫЙ ТРОИЦКИЙ МОСТ.

Решение о строительстве постоянного Троицкого моста было принято в 1891 г. (см.: предыдущий отчет, гл. 3.20). Был объявлен международный конкурс, который выиграла французская компания «Батиньоль». Торжественная закладка моста 12 августа 1897 г. совпала с визитом президента Франции Феликса Фора. Открытие моста планировалось на 1902 г.

Для наблюдения за ходом работ была образована «городская исполнительная комиссия по постройке постоянного Троицкого моста». В 1898 г. весь город оказался свидетелем конфликта, возникшего между председателем комиссии и несколькими его членами.

В заседании Думы 28 октября 1898 г. собранию были представлены заявления членов комиссии гласных Н. В. Клименко, А. Г. Редько, и Ф. Б. Нагеля о положении дела по постройке Троицкого моста. Они выразили несогласие с опубликованным ранее докладом председателя троицкой комиссии А. И. Глуховского. «Доклад этот в общем производит впечатление, что всё обстоит благополучно». Заявители же видели все иначе. «Общее положение дел по постройке Троицкого моста мы находим ненормальным и вредным для интересов города. Для иллюстрации можно указать на следующие факты навыдержку: 1) Заведенная для замечаний членов комиссии особая книга <...> была спрятана или уничтожена; 2) замечания по журналам заседаний комиссии не допускались после прочтения их; 3) суждения членов гласных или совсем в журнал не помещались, или записывались неполно, так что теряли свой первоначальный смысл; 4) заявления представителей общества «Батиньоль», сделанные словесно, <...> имеющие значение в интересах города, не заносились в журналы» и т. д .

Конфликт накалился до такого градуса, что в заседании 4 ноября 1898 г. Глуховской заявил о приостановке деятельности комиссии и о своем обращении к градоначальнику с просьбой назначить правительственную комиссию для выяснения всех обстоятельств дела. Собрание решило по-другому. Граф А. А. Бобринский высказался, что для выяснения, кто виноват и кто прав в возникших затруднениях работы троицкой комиссии, и что делать с «расстроившимся надзором за постройкой Троицкого моста», следует избрать собственную думскую комиссию. Худеков уточнил, что следует «просить Управу представить в ближайшее заседание доклад об избрании следственной комиссии» .

Свои мысли по поводу происходящего в Думе С. Н. Худеков изложил в «Ежедневнике»

«1 ноября.

Злоба дня – комиссия о постройке Троицкого моста. Чем дальше в лес, тем больше дров.

Недовольный подачей заявлений гг. Нагеля, Клименко и Редько председатель г. Глуховский обратился с просьбой назначить правительственную комиссию для рассмотрения возникших недоразумений.

Этот новый шаг гласного г. Глуховского нельзя признать совместимым с понятием о городском самоуправлении, функционирующем в выборном начале.

Вероятно, гласный г. Глуховской забыл, что он поставлен на место председателя гласными Думы, а потому, во всех своих действиях должен дать отчет, прежде всего, той же Думе, почтившей его избранием. Если все наветы возведены на него неправильно, то Дума, очевидно, сама и сдует всю пыль со своих избранников.

Разве, в данном случае, нельзя было разобраться дома? Следовало предоставить самой Думе высказаться по поводу этого «casus belly». Был ли действительный повод к войне или его не было? В распоряжение Думы имеется и весьма веское средство для покарания крамольников, строптивых или не в меру заносчивых! <...> В силу постановления большинства Думы (требуется две трети), воздух в комиссии очистился бы. <...> Домашний спор и должен быть разрешен домашним образом. То, что произошло в стенах Думы, должно быть там же и разрешаемо. Это и в духе Городового положения. Такой способ <...> следует признать наилучшим потому еще, что вся Дума охотно будет снова доверять лицу, ею же лично обеленному и признанному достойным для исполнения дальнейших поручений. <...>

Несомненно, что обращение к правительственной власти вызвано как бы боязнью в „пристрастии” и „личностях”, которые могут взять вверх в думских комиссиях, но опасение это едва ли основательно! Ведь думские комиссии играют роль только „следователей”, решающее слово будет принадлежать общему собранию всей Думы. А Думу, в полном ее составе и при свободе обсуждения, никто не заподозрит в отсутствии логики, здравого смысла и истины!…» .

Вскоре в «Известиях Думы» были опубликованы «Документы по делу, возбужденному заявлениями гг. членов городской исполнительной комиссии по постройке постоянного Троицкого моста. Сборник первый».

Среди прочих документов есть там заявление А. И. Глуховского, сделанное им в заседании возглавляемой им комиссии 3 октября 1898 года, что «в № 266 „Петербургской газеты” появилась статья под заглавием „Контроль над постройкой Троицкого моста (беседа с инженером А. Г. Редько)”, в которой <...> неправильно обрисовывается деятельность комиссии», в связи с чем он, председатель комиссии, «поручил старшему инспектору написать письмо редактору „Петербургской газеты”, <...> каковое письмо и было помещено в № 269 той же газеты, но мелким шрифтом, на 5 странице, перед объявлениями, а потому и не могло быть замечено всеми, прочитавшими первоначальную статью».

А. Г. Редько ответил на это: «Заметка „Петербургской газете” за № 266 <...> и письмо в редакцию, составленное В. И. Троицким по приказанию г. председателя комиссии <...> дали повод г. председателю сделать заявление комиссии о том, что он <...> усмотрел в заметке газеты: 1) агитацию против комиссии; 2) сообщение умышленно неверных фактов, и 3) оскорбление, нанесенное достоинству членов комиссии, назначенных с правом совещательного голоса». И «так как мое имя упомянуто в заметке газеты, то считаю своим долгом дать объяснение. Ко мне обратился господин, оказавшийся потом сотрудником „Петербургской газеты”, с просьбой разъяснить ему, насколько достоверны слухи о неправильности постройки моста и болезни рабочих. Желая восстановить истину, я по возможности стал убеждать его в том, что эти слухи ложны и ни о чем не основаны, причем не считал нужным скрыть действительные факты», отнюдь не носившие компрометирующего характера. К примеру, пояснил: «что опускать кессоны можно только до известной глубины, потому что есть предел, дальше которого рабочие не могут выносить сжатого воздуха», а также что «заболевшие кессонной болезнью скоро выздоравливали и опять принимались за работу». И в заключение: «Вот буквально всё то, что мною было сказано; за газетное же изложение ответственность возлагаю на писавшего заметку, а равно и за то, что он без моего согласия упомянул мое имя в газете» .

На публикацию документов и возникшие в связи с этим перетолки Худеков вновь откликнулся «Ежедневником».

«3-го декабря».

«В думских кружках неоднократно бросались упреки периодической печати, когда она преждевременно оглашала якобы не проверенные факты. Теперь же сама Дума выкидывает на улицу (годовая подписка на Известия Думы 4 р. с дост.) такого рода сведения, которые не допускают „продолжения впредь”, а обязательно должны сопровождаться полными объяснениями и той стороны, куда направлены обмазанные грязью стрелы». Одним словом, «появление только первой части „Материалов Троицкой Истории” надо считать слишком поспешным…» .

Проект Троицкого моста предполагал строительство дамбы у Петербургской стороны и устройство набережных между Кронверкским и Сампсониевским мостами. Для этого требовалось засыпать участок Невы. Было два варианта засыпки: на 35 и на 15 саженей. первый защищала финансовая комиссия, поскольку он удешевлял стоимость строительства, 15 саж, предпочитала северная комиссия. Специалисты также разделились во мнении. Как бы ни значима была финансовая сторона дела, но всех волновало, не окажет ли подобная мера негативного влияния на Неву и на судоходство.

Вопрос обсуждался в Думе 3 мая 1900 г. (заседание 3 мая 1900 г.). По приглашению городского Головы перед гласными выступали профессоры Ф. Г. Зброжек и Н. А. Белелюбский.

Обстоятельно входить в детали здесь не имеет смысла. Отметим лишь, какое участие в слушаниях принял Худеков.

«Профессор Ф. Г. Зброжек. <...> всё сказанное резюмирую так: вопрос о ширине засыпки с гидротехнической точки зрения точно разрешен быть не может, можно указать только на возможность тех или других неблагоприятных последствий, но оценить в деньгах эти последствия невозможно. Эта невозможность оценки зависит от сложности тех обстоятельств, в которых стоит вопрос. С практической точки зрения, конечно, вопрос должен быть рассматриваем таким образом, что, с одной стороны, надо иметь в виду выгоды территориальные, а с другой стороны, удобства пользования набережной для судоходных целей, и что в этом последнем отношении выдвигание набережной в реку не представляет удобств».

«Проф. И. А. Белелюбский. <...> не думаю, чтобы в реке, столь широкой и многоводной, как Нева, были более или менее существенные изменения от присыпки 15 или 35 саж., тем более, что рассматриваемый участок реки имеет уширение в сторону правого берега; <...> надо прежде всего взвесить все выгоды от засыпки, и если выгоды представляются несущественными, то лучше не нарушать быта реки».

«С. Н. Худеков. В таком серьезном деле, о котором мы рассуждаем и которое связано с громадной затратой от города, меня интересует следующий вопрос. Вы, профессор, изволили сказать, что при стеснении реки на 15 саж. или на 35 саж. все-таки могут получиться неблагоприятные условия, которые наука точно предрешить не может. Мой вопрос: если действительно эти неблагоприятные условия при засыпке на 35 саж. окажутся, то будет ли наука сильна для того, чтобы их устранить впоследствии?

Проф. Ф. Г. Зброжек. В этом нет сомнения.

С. Н. Худеков. Если мы на 35 саж. сделаем присыпку и неблагоприятные условия окажутся, то наука будет ли сильна настолько, чтобы устранить это неудобства?

Проф. Ф. Г. Зброжек. Несомненно, но потребуются только новые затраты. Образуется, например, размыв левого берега в Большой Невке, и тогда потребуется перестройка береговых укреплений. Затем, положим, у берега буяна была спокойная стоянка судов, и она может сделаться неспокойной, тогда придется отвести ее дальше».

Шло обсуждение, гласные задавали вопросы, эксперты на них отвечали.

«С. Н. Худеков. В настоящее время, как небезызвестно, около Гагаринского буяна существует отмель, которая из года в год увеличивается. При 15 саж. засыпки и при 35 саж. будут отмели увеличиваться или нет и в какой мере, будут ли вновь образовываться при 15 саж. в большей степени или при 35 саж. в большей степени? Для меня это интересно знать с финансовой точки зрения.

Проф. Ф. Г. Зброжек. На это точных ответов дать нельзя, но могут быть такие соображения. В настоящее время ниже Стрелки образуются отмели вследствие того, что поток направляется в этом месте от правого берега к левому берегу. Если правый берег будет выдвинут, то условия останутся те же самые. Будут ли отмели больше тех, которые теперь есть, невозможно теперь определить. Я должен сказать, что рост этих отмелей не такой быстрый, их можно считать почти установившимися.<...> Вопрос об отмелях <...> не играет существенного значения, и их можно снять с небольшим расходом…» .

По ходу разговора выяснилось еще, что отсутствуют карты течений Невы, необходимые для расчетов. На составление такой карты необходимо три года.

Вопрос о засыпке так и не был в тот день разрешен, тем более, что оба профессора придерживались одной точки зрения, а хотели услышать и другую .

12 мая 1900 г. (заседание 10 мая 1900 г.) слушали профессоров А. Ф. Николаи и Н. А. Кирпичева.

Профессор Николаи высказался так: «…считал бы более осторожным не засыпать Невы со стороны Троицкой площади на величину 35 саж., а ограничится 15 саж.

С. Н. Худеков. Если мы сделаем засыпку в 15 или 35 саж., то велика ли тут будет разница по отношению к отложению отмели?

Проф. А. Ф. Николаи. Конечно, в меньшей степени, чем при засыпке 35 саж., но насколько – я затрудняюсь сказать».

Профессор Кирпичев же находил, что по его подсчетам, влияние увеличения насыпи на 20 саж. (35 в сравнении с 15) незначительно повлияет на параметры течения реки.

После его выступления и ответов на вопросы перешли к обсуждению.

«С. П. Максимович. Вопрос сводится на очень простую почву…

С. Н. Худеков. Да мы доклада-то еще не знаем. Любопытно знать, о чем говорить.

Голоса. Доклад все читали!»

Шло обсуждение: какой вариант проекта выбрать. В ходе дебатов:

«С. Н. Худеков. У меня совершенно из памяти испарился проект, Высочайше утвержденный. По первому проекту значится присыпка в 35 саж. Если она значится, то потребуется новое ходатайство на Высочайшее усмотрение.

Председатель. Утверждений нет. Дело должно быть представлено в технической строительной комиссии.

А. П. Веретенников. Утвержден только фасад моста, а на плане есть черта, показывающая засыпку, но надписи нет…» .

В результате этого обсуждения Дума выбрала вариант засыпки Невы в 35 саженей большинством в 34 голоса против 17.

Город объявил торги на работы по сооружению дамбы, съезда с дамбы и набережной. По условиям торгов «строитель лишается чуть ли не всех прав, если дамба запоздает хоть на один день. И залог, и миллионная дамба поступают в пользу города». Это условие всех отпугнуло, и претендентов не оказалось, о чем и было сообщено в заседании 27 сентября 1900 г. Причем, троицкая комиссия предлагала все работы передать ей для строительства «хозяйственным способом»). Однако большинством гласных, среди которых указан С. Н. Худеков, предложено объявить новые торги «без столь невозможных условий и при удлиненном сроке постройки» . Это решение в «Петербургской газете» прокомментировал Е. И. Кедрин:

«Дума очень хорошо поступила, что отвергла постройку „дамбы” „хозяйственным способом” <...> Это было бы равносильно бесконечному требованию от Думы комиссией денег и непомерному затягиванию работ… В конце концов, и денег бы ушло пропасть, и „дамба” не была бы готова к сроку… А как взыскать за это с комиссии? Изволь-ка Дума возиться с ней, подавая в суд!.. Нет, уж лучше иметь дело с подрядчиком, залог которого у Думы в кармане, и которого знаешь, чем бить, т. е. его же рублем» .

Новые торги оказались более успешными.

«6 ноября 1900 г. городская Управа при участии г. и. д. председателя комиссии по постройке Троицкого моста, рассмотрев результаты произведенных торгов, постановила: отдать эти работы г. инженеру путей сообщения А. Н. Симонову за предъявленную им в торгах цену 1.072.592 р. 26 коп. (вместо сметной цены в 1.225.819. руб. 73 коп.)» .

Общество «Батиньоль» обратилось с просьбой разрешить ему заказать для строящегося Троицкого моста перила, украшения и поворотный механизм за границей. Управа и троицкая комиссия рекомендовали удовлетворить ходатайство.

Во время состоявшихся 21 декабря 1901 г. прений «указано было на отсутствие достаточных оснований к разрешению отступления заключенного городской Управой контракта, по которому общество „Батиньоль” приняло на себя обязательство построить Троицкий мост исключительно из русского материала» . Как заметила «Петербургская газета», «выяснилось, что в России не только перила, но и изящество есть, а потому нет оснований лишать заработка русские заводы. Гласный г. Худеков указал на решетку русской работы у Зимнего Дворца, являющуюся образцом изящества и искусства» .

О дальнейшем ходе работ можно судить, к примеру, по заметке В. Авсеенко в «Петербургской газете» с характерным заголовком: «Спустя рукава», напечатанной 15 июня 1902 г.

«Троицкий мост, открытие которого с таким нетерпением ждет петербургское население, не будет открыт в нынешнем году. Троицкий мост, уже учтенный на Петербургской стороне непомерным вздорожанием земли, торговых помещений и пр. продолжает пребывать в состоянии сырого материала, которым нельзя пока пользоваться.

Когда постройка моста отдана была французскому обществу„Батиньоль”, наши капиталисты и инженеры были очень обижены. <...> Что за покровительство иноземцам?

<...> Французская компания обязалась строить мост из русских материалов и русскими рабочими Она пригласила к себе на службу немало также и русских инженеров. Следовательно, почти вся сумма, издержанная на сооружение моста, должна остаться в русских руках. <...>

Тем не менее, на Думу сыпались нарекания за предпочтение иностранцам, усиливавшиеся по мере того, как эти иностранцы оказывались неисправными в отношении срочности работ.

Но вот настала очередь русских капиталистов. К мосту надо построить дамбу. Постройку отдали русскому подрядчику. Он ничего не построил и исчез.

Иностранцы платили штрафы и продолжали работать.

Русский подрядчик никаких штрафов не заплатил и работу бросил. <...>

Дело неисправного русского подрядчика соглашается принять другой подрядчик, но требует цену дороже первого. Общество „Батиньоль” также соглашается взять на себя постройку дамбы, но требует сложения штрафа за просрочку мостовых работ» .

Или вот такая:

1 сентября 1902 г. «Несостоявшийся прием городом Троицкого моста» (Подпись: Новый)

«Вчера, 31 августа, должен был последовать прием Троицкого постоянного моста от его строителя, французского общества „Батиньоль”, с тем, чтобы 1 сентября город мог открыть по этому мосту пешеходное и экипажное движение. Под страхом потери полумиллионного залога, под страхом наложения огромного штрафа Дума обязала своего подрядчика закончить к этому сроку постройку моста, который по контракту должен быть готов еще 31 августа прошлого года.

И мост все-таки не достроен…» .

Окончательно работы по Троицкому мосту были закончены в 1903 году. Торжественное открытие его, приуроченное к празднованию 200-летия С. Петербурга, оказалось в центре праздничных торжеств.

3.23. СТАРЫЙ НАПЛАВНОЙ ТРОИЦКИЙ МОСТ.

Новый постоянный Троицкий мост еще не был построен, а Дума уже задумалась над тем, что делать со старым плашкоутным . Предлагались три варианта перевода наплавного моста. Два – на Большую Невку для соединения Петербургской стороны с Выборгской либо от казарм Гренадерского полка к зданию Выборгской части, либо от Песочной ул. к Гельсингфорскому пер. Третий вариант, впредь до окончания постройки постоянного моста, – на Большую Неву к Охте .

С. Н. Худеков отстаивал охтинский вариант. Хотя и не считал, как некоторые, что переводом плавучего моста на Охту можно ограничиться, и постоянный там не строить (см.: обсуждение городского займа, глава 3.53).

Жители Охты также были активны в этом обсуждении, обращаясь в Думу с различными ходатайствами. В одном из них «население <...> выражает <...> признательность гласным: С. Н. Худекову и Е. И. Кедрину, за сделанное ими в Думе предложение о переводе Троицкого моста до постройки на Охте постоянного моста именно вверх по Неве, для соединения Смольного берега с Охтинским. Такое предложение вполне отвечает интересам столь населенных окраин, как Охта, Полюстрово, Пороховые, Исаковка и др.» .

Со временем точка зрения Худекова изменилась. У охтинского варианта было много недостатков. Возникали проблемы с судоходством, мост может снести во время ледохода, а проблемы соединения города с Охтой временный мост решить не может.

Он вообще стал противником использования плашкоутного моста. Об этом говорит стенограмма заседания 17 января и 24 января 1903 г., когда вопрос плашкоутным мостом надо было решать безотлагательно. Чаще всего звучал вариант Охты.

А вот что сказал С. Н. Худеков:

«Еще раз возвращаться к вопросу о невозможности построить мост через Большую Неву, в смысле технической невозможности, положительно излишне. Здесь было дано столько справок из компетентных источников, что нам не следовало бы входить в этот вопрос, но я руководствуюсь еще одним соображением. Для чего существует городская Дума? Она должна заботится об интересах своих городских обывателей. Что же представит нам тот мост, который будет перекинут на Большую Охту? Удобство для Петербургского уезда и больше ничего. Мы построим мост, которым будет пользоваться весь уезд, между тем, как нам следует не забывать обойденных, т. е. наши окраины, а именно: Петербургскую и Выборгскую стороны. Свяжите их прямой артерией – и они оживут. Вы дадите жизнь этим двум окраинам, соединив их звеном прочным и твердым; их следует связать прочно, и поэтому там нужен постоянный, а не плашкоутный мост. Эта система давно отжила свой век и представляет только археологическую редкость во всех государствах. Зачем же нам возвращаться к тому, что наукой и всеми давно заброшено. Поэтому я вполне присоединяюсь к мнению гласного Никитина, который предупредил меня, и предлагаю сделать такое постановление: 1) мост плашкоутный продать, а на вырученные деньги с добавлением нужной на сей предмет суммы, выстроить постоянный мост, который связал бы Выборгскую сторону в обойденную местность, и поручить городской Управе разработать ту систему, которую она признает наиболее выгодной для постройки этого моста – железный или бетонный, и представить этот доклад в Думу с подробными расчетами. Вот мое предложение».

Завершилось обсуждение баллотировкой, был поставлен вопрос о переводе моста к Охте: 10 гласных проголосовали за, 24 – против. Из-за отсутствия достаточного числа гласных законного большинства не получило ни одно предложение. Председательствующий хотел поставить на голосование следующий вопрос, а именно: о переводе моста на Большую Невку

С. Н. Худеков: «Теперь этого вопроса мы решить не можем, так как первый вопрос остался открытым, и если мы решим – это будет незаконно и может послужить к протесту».

Председатель решил оставить вопрос до следующего дня заседания. Однако некоторые гласные стали настаивать на баллотировке варианта Большой Невки.

С. Н. Худеков: «В настоящее время городской Голова нам объявил, что вопрос о перестановке моста на Большую Неву остается открытым. Из этого следует, что в следующем заседании мы должны его обязательно поставить на баллотировку; раз вопрос открыт, то он, доколе не закрыт, обязательно должен быть поставлен на следующее заседание. Что же выйдет, если мы теперь другой вопрос, имеющий отношение к этому делу, поставим на баллотировку и решим утвердительно. Что мы сделаем? Мы обязаны будем баллотировать в следующее собрание его и также решим утвердительно.

<...>

Председатель. Так как вопрос идет о переводе моста на новое место, то мне казалось, что предложение о переводе моста на Невку могло бы быть поставлено на баллотировку.

Гласный Худеков. Нет, вопрос остался открытым.

Председатель. Если бы второе предложение было принято, то первое отпадает».

В конце концов, вопрос оставили открытым и больше в этот день не баллотировали .

В других заседаниях его вновь поднимали, решали по-разному. В конце концов, троицкая комиссия освидетельствовала плавучий мост и признала его крайне ветхим. «Петербургская газета» 24 мая 1903 г. сообщила:

«Вчера состоялось постановление Управы о продаже деревянного Троицкого моста «с торгов, как ни на что не годной руины <...> Неужели он успел в короткое время сделаться никуда не годным?

Впрочем, смета перемещения моста была так велика, что игра, вероятно, не стоит свеч» .

3.24. ОХТИНСКИЙ МОСТ.

Охта расположена на правом берегу Невы. Выделяют Большую Охту и Малую, отделенную от Большой рекой Охтой. О роли, которая отводилась в судьбе этого пригорода проектируемому мосту, уже рассказывалось (глава 3.21).

На карте Петербурга 1903 г. ленту Невы пересекают три пунктирные линии, две соединяют город с Большой Охтой, одна – с Малой. Надпись рядом с этими линиями гласит: «Перевозъ». Связь с городом осуществлялась тогда посредством самоходных паромов, «самолетов», как их окрестили жители. Услуга это стоила недешево.

Идея постоянного через Неву моста родилась еще в николаевскую эпоху, но городу хронически не хватало на него денег. И только с вынесением окончательного решения о соединении Охты с пригородом, о мосте заговорили всерьез.

В 1897 году было решено построить мост на Малую Охту от Охтинской верфи и Комаровской ул. к Смольному проспекту. В ответ на это решение посыпались прошения от влиятельных лиц и разных учреждений построить мост ближе к ним. Так появилось направление от Пальменбахской к Панфиловской ул. на Большой Охте. Просителям удалось всех убедить, и в собрании 21 января 1900 г. (заседание 19 января 1900 г.) было отмечено, что предлагаемое направление более соответствует интересам и населения, и военного ведомства, а также «послужит к ускорению сообщения между Петербургом и теми местностями, к которым ведет Ириновская железная дорога, правление которой» в этом случае «вызывается принять участие в расходе по сооружению моста и предлагает городу свои услуги по выводу из города нечистот». За перемену направления Охтинского моста высказались тогда многие гласные, включая Худекова .

Это решение Думы не устроило обитателей Малой Охты. Они также были убедительны и Дума вернулась к первоначальному варианту. Но жители Большой Охты не успокоились и засыпали Думу новыми прошениями. Они рассматривались 15 мая 1902 г. (заседание 1 мая 1902 г.) «За отсутствием новых обстоятельств гласный С. Н. Худеков сделал предложение вовсе не обсуждать по существу дело о направлении Охтинского моста». Предложение было принято большинством голосов (33 против 24). Впоследствии это решение Думы было приостановлено градоначальником и передано в особое присутствие, которое, своим постановлением от 19 августа его отменило

25 сентября 1902 г. был заслушан доклад Управы о последствиях отмены постановления городской Думы 15 мая 1902 г. о направлении Охтинского моста.

В прениях указано, что ни одно из вновь поступивших в Думу заявлений или ходатайств не содержит в себе таких данных, которые ранее не рассматривались бы Думой при принятии ею решения.

«Чьи интересы должна иметь в виду Дума, делая постановления, – общие или частные? – спрашивает С. Н. Худеков. Конечно, общие. Между тем, в Думу представлены прошения частных учреждений. На первом плане – соображения общества Ириновской дороги. Конечно, администрации дороги было бы очень приятно, чтобы мост подходил к ее линии. Но причем тут город с миллионным населением и его интересы? Ведь мост строится не для Ириновской дороги, а для города Петербурга. Если теперь Дума решит построить мост на Большую Охту, то моста на Малую Охту город, по предположению г. Худекова, никогда не дождется. Между тем, городу следует заботиться о будущем, а не увалекаться интересами момента или минуты. Будущее же города заключается в развитии его в сторону Малой Охты, имеющей много свободных земель. Одно Человеколюбивое общество имеет там несколько сот десятин, но оно молчало и не подавало прошений или жалоб подобно учреждениям Большой Охты, сознавая, очевидно, что прошения не могут заставить Думу предпочесть частные интересы даже крупных благотворительных учреждений общим интересам всего городского населения. По мнению г. Худекова, Думе только и остается принять одно решение: остаться при прежнем постановлении». Большинство выступающих стояло на тех же позициях .

36 человек против 14 проголосовали за то, чтобы отклонить ходатайства и заявления частных лиц и учреждений о проведении моста от Пальменбахской на Алексеевскую ул.

Для осуществления проекта Охтинского моста город прибег к очередному займу. После отчетного доклада по нему в заседании 27 ноября 1902 г. по предложению Худекова Дума выразила благодарность «городскому Голове и другим лицам, принявшим участие в работах по блестяще выполненной реализации последнего городского займа» .

А накануне 26 ноября 1902 г. в «Петербургской газете» была опубликована статья «Мост на Охту» (Подпись: Гласный).

«Почтенный В. Петерсен, во вчерашнем номере „Нов. времени”, отрицая выгоду затраты 4-х миллионов на постройку городом Охтинского моста, находит, что было бы производительнее употребить эти деньги на постройку прочных мостов в центральной части Петербурга.

Очевидно, г. Петерсен не знаком с „историей” Охтинского моста, потому предложения его хотя и вполне основательны, но тем не менее осуществление их должно быть только в будущем, а на первой очереди все-таки следует поставить постройку моста на Охту.

Охтинский пригород управляется самостоятельно, пользуясь от столичной Думы ежегодной крупной денежной помощью, возмещение которой для небогатого пригорода является совершенно невозможным. Цифра долга Охты Петербургу растет с году на год и дошла уже свыше миллиона рублей. На требования Думы о возврате долга, пригород может ответить только надписью на вратах дантовского ада: „оставь надежду навсегда”.

Сама же Охта никогда не может „благоустроиться” на собственные средства, и ее самоуправление, несмотря на наилучшие пожелания, благодаря скудности средств не достигнет благоприятных результатов. Вот в силу этих обстоятельств давно уже решен в принципе вопрос о присоединении Охтинского пригорода к столице, которая, конечно, примет меры к упорядочению хозяйства обеих Охт. Но присоединение их к столице Высочайшим повелением обусловлено обязательной постройкой постоянного через Неву моста. Только с установлением постоянного сообщения с Петербургом может состоятся „присоединение”. Эта причина и заставила Думу, после многолетних ее колебаний, решиться окончательно на постройку Охтинского моста.

Это – неотложная необходимость. Иначе сами охтяне обречены на прозябание и на пребывание в образе деревенского посада, а не благоустроенной окраины столицы, окраины, которая, с прокладкой связующего с Петербургом звена, несомненно в скором времени превратиться в благоустроенный уголок столицы» .

3.25. РЕМОНТ ДВОРЦОВОГО МОСТА.

Один из пунктов рассматривавшегося по председательством С. Н. Худекова доклада ревизионной комиссии по результатам фактической ревизии за 1897 год представлял выводы комиссии по ненадлежащему расходованию 190.000 рублей, отпущенных Дворцовым ведомством на ремонт плавучего Дворцового моста. 21 апреля 1899 года, уже после ревизионного осмотра, недавно отремонтированный мост обрушился и утонул. Причиной аварии, как потом выяснила Управа, послужила ветхость плашкоутов, которые остались без ремонта за недостаточностью средств . Но понятно, как это событие повлияло на начавшееся 19 ноября 1899 г. обсуждение вопроса в Думе. Сразу было предложено сформировать специальную комиссию для расследования всех обстоятельств дела. Это вызвало споры.

«Горячие прения сопровождались легкими вспышками и взрывами ораторского влечения, не причинявшими, однако, серьезного урона доброй славе гг. ораторов благодаря своевременным мерам г. председателя <...>:

Председатель С. Н. Худеков. Прошу вас взять слово назад.

Гласный. Беру слово назад.

Председатель С. Н. Худеков. Инцидент исчерпан.

Так случилось с Е. И. Кедриным и А. И. Оппенгеймом. Первый высказал предположение, что „Алафузовская комиссия” избрана для того, чтобы похоронить дело о беспорядке при постройке больниц. Предложение вызвало такой обмен мыслей:

Г. Коростовец (с негодованием). Как понимать ваши слова „похоронить”? Я член этой комиссии и требую объяснений!! Предлагаю вам немедленно сознаться, что вы увлеклись… <...>

Е. И. Кедрин. Я, собственно, не вижу в словах „похоронить дело” ничего обидного и во всяком случае не хотел никого обижать.

Председатель С. Н. Худеков. Приглашаю вас взять назад ваши слова.

Е. И. Кедрин. Беру назад.

<...>

Из уст другого оратора вылетело слово „инсинуация”.

Н. А. Оппенгейм. Доклад ревизионной комиссии о Дворцовом мосте представляет собой инсинуацию… (шум и протесты)… да, да… инсинуацию…

В. Д. Смирнов (председатель ревизионной комиссии). Прошу слово „инсинуация” записать в протокол…

Голоса. Взять слово назад! Назад! <...>

– Прошу вас, гласный Оппенгейм, взять слово назад.

А. Н. Оппенгейм. Беру слово назад. Но оно уже сказано <...>

…председатель собрания С. Н. Худеков прекратил прения и поставил на баллотировку вопрос: „Угодно ли Думе приступить к рассмотрению по пунктам замечаний ревизионной комиссии о Дворцовом мосте”?

Решено рассматривать вопрос по пунктам, и таким образом стремление сдать все дело в комиссию осталось без поддержки» .

Продолжение обсуждения было перенесено на следующий день заседания.

Последующие три дня заседания излагаются по стенограмме, опубликованной в «Известиях Думы» .
Стенограмма заседания городской Думы 3, 8 и 10 декабря 1899 г.
по вопросу о постройке Дворцового моста.

С. Н. Худеков – председатель. Имею честь объявить продолжение заседания по рассмотрению отчета ревизионной комиссии за 1897 г. открытым. Неугодно ли прочитать журнал предыдущего заседания.

(Прочтен журнал заседания гор. Думы по ревизии отчета за 1897 г.).

Председатель. Возражений на журнал не имеется?

И. А. Шульц. В отношении приспособления буянов Тучкова и Гагаринского вкралась ошибка. Я не говорил, что Тучков буян нужно приспособить под какое-нибудь городское учреждение, а напротив, говорил это о Гагаринском буяне.

Председатель. Поправка будет сделана.

А. И. Глуховской. В журнале сказано предложение гл. Шульца о том, что будто бы канал Масляного буяна был очищен, и были ассигнованы деньги. Это неверно. Деньги не отпускались на канал, а были отпущены на очистку Невы. Кроме того, в журнале самого главного не сказано о буянах, и это составляет самую существенную часть, и именно, что комиссия в 1897 г. вовсе не заведовала буянами, она только так себе объяснения дала. А здесь как будто бы выходить, что комиссия обязана отвечать за все, что делалось, особенно относительно Сельдяного буяна.

Председатель. Вы начинаете говорить по существу, потому прошу вас ограничиться замечаниями по журналу.

А. И. Глуховской. Журнал написан так неопределенно, неясно...

Председатель. Не угодно ли сделать поправку.

А. И. Глуховской. Не сказано о Масляном буяне, и что комиссия в 1897 г. не заведовала буянами. Потом, я нахожу постановку вопроса о передаче дела неправильной. Нельзя в заседании ставить вопросы по словесным заявлениям.

Председатель. Вам угодно занести в журнал то, что вы считаете неправильным?

А. И. Глуховской. Я подам особое мнение.

Председатель. Ваше особое мнение будет приложено к журналу.

Затем, не угодно ли будет приступить к исполнению той задачи, которая была намечена в прошлом заседании, т. е. к рассмотрению заключений ревизионной комиссии по постройке Дворцового моста, по пунктам.

(Прочтен первый пункт).

Председатель. Настоящее объяснение вызвано замечанием ревизионной комиссии, которая говорить, что городской Управе только 10 июня было сообщено Высочайшее повеление касательно перестановки моста на новое место, а между тем, 4 июня члены Управы г.г. Рыжов и Соколов предложили созвать лиц для осмотра места. Затем, уже 6 июня последовало распоряжение об этой строительной операции. Таким образом, ревизионная комиссия усмотрела, что эти члены Управы якобы предрешили вопрос, что им будет поручено исполнение обязанностей по перестройке моста. Объяснение же г. Рыжова заключается в том, что они, как участвовавшие в Высочайше утвержденной комиссии, знали, что там надо делать и ради спешности исполнения дела, имея в виду, что им будет поручено наблюдение, сделали предварительное распоряжение. Угодно кому-нибудь высказаться по этому вопросу?

С. В. Жданов. Так как тут перечислены лица, то я хотел бы знать, получили ли они какое-нибудь вознаграждение за исполнение своих обязанностей, или делали это дело за счет того жалования, которое получали от Управы.

А. П. Никитин. Я могу ответить на этот вопрос, так как большая часть постройки производилась за время моей службы в Управе. Вознаграждение было получено из специально ассигнованной Министерством двора суммы на технически надзор.

С. В. Жданов. И члены Управы получили?

А. Н. Никитин. Не думаю. Получили: гг. Мазуров, Андерсин, Максимов и др. Сколько мне известно, на вознаграждение технического персонала было ассигновано по смете Императорского двора.

С. В. Жданов. Один из бывших членов ревизионной комиссии 1896 г. говорил мне, что будто бы члены Управы тоже получили вознаграждение и будто бы об этом есть в делах Управы.

Председатель. Я прошу вас возбудить этот вопрос по окончании рассмотрения всех пунктов.

С. В. Жданов. Вы не можете мне дать справки сейчас, но я все-таки прошу навести справку.

К. И. Ремидовский. Я тоже, в виду заявления гласного Жданова, нахожу, что это имеет существенное значение. Если члены Управы получили вознаграждение, то они не могли быть членами комиссии, а были просто исполнители, и тогда возникает вопрос, был ли какой-нибудь надзор за постройками. Ведь вознаграждение выдается, кажется, только техникам.

А. Н. Никитин. Если вознаграждение и было, то обсуждение вопроса о распределении его было, несомненно, по окончании постройки, следовательно, роли наблюдателей и распорядителей шли своим обычным порядком.

К. И. Ремидовский. Я нарочно сказал, что это 3 % вознаграждение; оно исчисляется с той суммы, которая была назначена по смете. Это имеет серьезное значение потому, что тогда простой расчет получить % вознаграждение с большей суммы, чем с меньшей, а не наблюдать, чтобы денег как можно меньше тратилось. Этот вопрос следует иметь в виду и в возможной скорости разрешить его, а именно, каким порядком разрешена выдача вознаграждения: по постановлению Думы или по постановлению Управы, и чтобы журнал нам был сообщен.

А. Н. Никитин. Размер процентного вознаграждения не обусловливается размером той суммы, которая окажется по исполнительной смете работ. Обыкновенно составляется предварительная смета, например на 100.000 р.; из них 3.000 р. отделяются на технический надзор, а 97.000 р. считаются кредитом на постройку.

Председатель. Все эти разъяснения клонятся к желанию иметь точную справку относительно того, получила ли строительная комиссия, по каким ордерам и в каком размере это вознаграждение. Вам угодно эту справку?

Голоса. Да!

Председатель. Так как мы сегодня, по всей вероятности, не кончим рассмотрения отчета ревизионной комиссии, то я прошу городского Голову навести эту справку.

Городской Голова. Эта справка может быть получена только из Министерства Двора.

И. А. Шульц. Городской Голова заявил, что он справку может дать только из Министерства Двора. Я должен сказать, что сколько я ни старался добиться из отчета за 1898 год о тех суммах, которые значились у нас особым капиталом по передвижение и перестановке Дворцового моста, я нашел, что такого капитала было в 1898 г. 10.651 р. 83 к. Затем этот капитал из временного был обращен в переходящие суммы, в том же количестве, и затем из переходящих сумм часть его была перенесена на выдачу и отчислена по отчету кредиторов за 1889 г. 4.620 р. 83 к. Осталось, как значится в приложениях за .№№ 56 и 92, свободных 855 р. и отсутствует сумма в 5.176 р., каковая сумма не могла быть мною найдена ни в первой части, ни во второй части отчета. Не есть ли эти 5.176 р. та сумма, которая выдана за технически надзор?

Председатель. Так как ваше замечание относится к ревизии 1898 г., то я полагаю более своевременным возбудить этот вопрос при рассмотрении ревизионного отчета за 1898 г.

И. А. Шульц. Она тесно связана с вознаграждением.

0
 
Разместил: admin    все публикации автора
Изображение пользователя admin.

Состояние:  Утверждено

О проекте