Проанализируем сам ход боя. Войска, стоявшие до этого на месте (русские три дня, татары и того больше) двинулись навстречу друг другу практически одновременно. «И рече Мамай: «Двигнитеся силы моа темныа и власти и князи. И поидемь и станем у Дону противу князя Дмитриа, доколе приспееть к нам съветник наш Ягайло съ своею силою» ». Значит, у Мамая был план: не дать русским перейти Дон и напасть на него до прихода литовцев.

Вот только литовцы не подошли на помощь Мамаю ни 1 сентября, как было у них договорено, ни позже. К 8 сентября Мамай, видимо, понял, что они и не собираются подходить. «Князю же слышавшу хвалу Мамаеву, и рече: «Приспе, братие, время брани нашеа»... И повеле мосты мостити на Дону и бродовъ пытати тоа нощи». Получается, что Дмитрий практически моментально узнает всё, что происходит в ставке Мамая (и кто, кроме «изменника» Олега, мог его этой информацией обеспечить?).

Сомнения терзали русских воевод - переходить Дон или нет. Однако весть о том, что Мамай двинулся им навстречу, вынуждает Дмитрия принять решение перейти Дон. То, что русские победили в Куликовской битве, не делает это решение менее рискованным. Вся история войн показывает, что гораздо легче обороняться, мешая противнику форсировать реку, чем встречать его в открытом поле. Да и опыт самого Дмитрия Ивановича и его воевод говорит о том же. Вспомним битву на реке Воже. Вспомним и противостояние Москвы и Литвы вдоль крутого оврага в 1372 г., когда ни одна из сторон так и не решилась напасть, и всё кончилось миром. Ведь Дмитрий был готов замириться с Мамаем и платить ему большую дань. Ведь он вез купцов-сурожан для переговоров с генуэзцами, то есть до последнего надеялся на мирный исход. Что же толкнуло две армии навстречу друг другу, в лобовой бой? Почему Мамай, увидев русские войска перешедшими Дон, атакует их? Ведь ему это не выгодно!

У него были другие, более успешные варианты действий. Например, имея преимущество в легкой кавалерии, постоянно тревожить русские полки. Расстреливать их издали, используя более дальнобойные луки и более метких лучников, но не бросать в бой основных сил до подхода Ягайло. Почему бы Мамаю, например, не перебросить часть своей маневренной конницы на другой берег Дона и не взять, таким образом, русских в кольцо? Дон в этих местах неширок, и с одного берега легко простреливается другой. Русским пришлось бы даже по воду ходить под обстрелом противника. Однако вместо всех этих опасных для армии Дмитрия мероприятий Мамай бросает свои полки на пики стоящего в обороне (и только в обороне крепкого) городского ополчения. Мамай крайне неэффективно разбазаривает имеющиеся у него людские ресурсы, пытаясь сломить пехоту атаками в лоб. Только крымская пехота, пожалуй, могла эффективно бороться с пехотой русской. Но, видимо, ее у Мамая было не так много. Когда Боброк-Волынский выводит в бой отборные части - конных дружинников, татары уже ничего не могут им противопоставить.

Весь ход Куликовской битвы наводит на мысль, что внезапное движение войск Мамая и Дмитрия и их столкновение были спровоцированы. Заставить Дмитрия перейти через Дон могло лишь известие о том, что Ягайло очень близко и идет на помощь татарам. Заставить Мамая атаковать русскую пехоту в лоб, на нешироком поле, могло лишь известие о том, что Ягайло очень близко, но идет на помощь русским войскам. Только такое известие могло заставить его торопиться и бросать свою лучшую конницу в смертельные атаки снова и снова, чтобы сбросить в Дон и уничтожить войска Дмитрия до прихода Ягайло. Такую дезинформацию мог доставить и Дмитрию, и Мамаю только Олег Рязанский. Он был сильнейшим образом заинтересован в том, чтобы решающее сражение произошло как можно скорее. Ведь и московские, и татарские войска разоряли его землю, принося ей неисчислимые убытки уже самим фактом своего присутствия. Некоторые историки высказывали мнение о том, что Олег Рязанский помешал Ягайло прийти на помощь Мамаю. Однако нам представляется весьма сомнительным, чтобы Олег и Ягайло в 1380 г. были по разные стороны баррикад. Между Ягайло и Олегом ни до, ни после Куликовской битвы не было ни одного военного конфликта. К тому же Олег был женат на сестре литовского князя. Скорее всего, они и здесь действовали заодно. Просто Ягайло не хотел приходить на помощь к Мамаю. А остаться совершенно в стороне от конфликта он не мог.

После битвы князь Ягайло, узнав о поражении Мамая, повернул армию и «побежа назад с великою скоростию, никим же гоним». Чем можно объяснить такую поспешность? Ягайло вместе с Олегом Ивановичем ждали, кто победит в битве. Им равно не нужна была победа ни Дмитрия Ивановича, ни Мамая. Добить ослабевшее войско победителя - не такова ли была цель литовского и рязанского князей? Но в Литве после смерти Ольгерда шло противостояние его сына Ягайло и брата Ольгерда - Кейстута. Видимо, ожидая, пока схватятся между собой Дмитрий и Мамай, Ягайло уже получал тревожные известия из Литвы. Полный разгром Мамая и огромные потери Москвы - такой результат сражения позволил ему облегченно вздохнуть. Именно Ягайло оказался победителем в Куликовской битве, не потеряв ни одного воина. Он немедленно и спешно двигает свою армию на север - в Литву. Кейстут для него теперь опаснее чем Дмитрий, обескровленный тяжелой победой. Войско Дмитрия Ивановича занималось похоронами шесть дней - всё время, пока рати, находясь на поле битвы, «стояли на костях». Дмитрий Иванович оставил войско и с небольшим количеством приближенных бояр направился в Москву. Отягощенная добычей и обозом с ранеными, поредевшая русская армия отправилась домой. Путь этот не был легким.

Никоновская летопись повествует о событиях после битвы так: «Поведаша же великому князю Дмитрею Ивановичю, что князь Олегъ Рязянскии посылалъ Момаю на помощъ свою силу, а самъ на реках мосты переметал, а хто поехал домов з Доновского побоища сквозь его вотчину, Рязанскую землю, бояре или слуги, а тех велел имати и грабити и нагих пущати. Великий же князь Дмитреи Иванович хоте противу на князя Олга послати свою рать; и се внезаапу приехаша к нему бояре рязанскии и поведаша, что князь Олегъ поверглъ свою землю Рязанскую, а самъ побежа, и со княгинею, и з детми, и з бояры, и молиша его много о семъ, дабы на них рати не послал, а сами ему биша челомъ в ряд, и оурядившеся оу него. Великий же князь Дмитреи Иванович послуша их, приимъ челобитие их, рати на них не посла, а на Рязанскомъ княжение посажав наместницы свои». Далее в той же летописи по этому поводу говорится, что Олег «приде на рубеж Литовьскый и ту став и рече бояром своим: «Аз хощу зде ждати вести, как князь велики проидет мою землю и приидет в свою отчину, и яз тогда возвращуся восвояси»».

Итак, что же произошло? Почему Олег Иванович, не мешавший до этого войскам Дмитрия, и всячески помогавший ему против Мамая, нападает вдруг на московские обозы и отнимает полон у москвичей? Возможно, между Олегом и Дмитрием существовала какая-то договоренность о совместных действиях против Мамая. И выполнив со своей стороны условия договоренности, князь Олег рассчитывал на часть военной добычи. А Дмитрий делиться не захотел - ведь непосредственно на Куликовом поле Олег не сражался. Отказав Олегу в его законных требованиях, Дмитрий Иванович спешно уезжает в Москву. Он стремится появиться в городе сразу следом за вестью о великой победе, до того как Москва узнает об огромных потерях. И поэтому брошены на произвол судьбы идущие с Куликовского поля обозы. И брошен, как докучливый проситель, взывающий к справедливости Олег. А Олегу тоже надо было кормить своих дружинников и восстанавливать очередной раз разоренное княжество. И он приказал грабить идущие по его земле московские обозы и отнимать у них взятый на Куликовом поле полон.

Обращает на себя внимание туманный эпизод с наместниками. Неизвестно, ни кто они были, ни куда делись после возвращения Олега в свою отчину. Спрашивается, а были ли вообще эти наместники? Или московский князь просто пообещал отправить на Рязань наместников, дабы успокоить своих ограбленных людей? Дескать, Рязань уже покаялась и примерно наказана. Ведь реально послать рать на Олега Ивановича Дмитрий Московский в то время не мог. Его войско было сильно ослаблено. Победа, доставшаяся такой ценой, едва ли была в радость. И посылать морально угнетенное войско еще на одну битву Дмитрий не мог. Собственно, мифическими «наместниками» московского князя на Рязани могли быть и сами рязанские бояре, с удовольствием вернувшие престол Олегу Ивановичу.

Косвенно факт грабежа русской армии подтверждается и известиями немецких хроник конца XIV - начала XV в., в которых говорится, что литовцы нападали на русских и отнимали у них всю добычу. Учитывая, что для немецких хронистов не существовало четкого разделения Руси и Литвы, под именем «литовцы» они могли иметь в виду как войско Ягайлы, так и Олега Ивановича. При Олеге Ивановиче рязанское боярство окрепло и усилилось. Источники говорят о таких боярах, как Епифан Кореев, Станислав, Иван Мирославич (мурза Салахмир), Сафоний Алтыкулаевич. Упоминаются окольничий Юрий, стольники Александр Глебович и Глеб Васильевич Лонгвин, ключник Лукьян. Некоторые из них владели огромными землями, например Иван Мирославич владел Веневом, Верхдеревом, Растовцем, Веркошей и рядом других земель. Возможно, кто-то из этих бояр вел переговоры с Дмитрием Московским, причем в их интересах было решить дело на пользу Олегу Ивановичу. К описываемому времени служба бояр и вольных слуг стала наследственной, и отъезды были исключением из общего правила, так как отъехавший человек со всем своим потомством лишался заслуженного его предками и им самим места среди служилых людей князя. Бывало, что отъехавший или его сыновья возвращались к своему прежнему государю, но в таких случаях они должны были начинать свою карьеру сызнова.

В четвертом и пятом десятилетиях XIV в. в Москве образуется крепкое ядро боярства, которое станет во главе государства в последующие века. Образующие это ядро роды и лица служат неизменно из поколения в поколение московским князьям и правом отъезда не пользуются. Редкие исключения только подтверждают общее право наследственности их службы. Одновременно с образованием упомянутого ядра боярства наблюдается обособление боярства по крупным княжениям: Тверскому, Рязанскому и, вероятно, другим. Местные бояре, оставшиеся верными своим князьям, тесно связывают свои служебные интересы с землевладельческими и редко решаются покидать своих князей и терять вследствие этого свои вотчины (об этом более подробно писал С.Б.Веселовский). Таким образом, в Твери и Рязани образуются группы сильных местных родов, кровно заинтересованных в сохранении власти своего князя.

Вскоре после Куликовской битвы, приблизительно за четыре дня до Преображения, то есть до 6 августа 1381 г., было подписано Докончание великого князя Дмитрия Ивановича с великим князем рязанским Олегом Ивановичем. Этот текст заслуживает подробного анализа. Грамота великого князя Олега Ивановича великому князю Дмитрию Ивановичу. «По благословенью отца нашего Киприана, митрополита всея Руси, на сем, братъ стареиши, князь велики Дмитреи Иванович, и братъ твои князь Володимерь Андреевич, целуите ко мне крестъ, къ своему брату к молодщему, ко князю к великому к Олгу Ивановичю. Имети ти мене собе братомъ молодщим. А брату твоему имети мене собе, князю Володимеру, братомъ. А добра вы мне хотети во всем, в Орде и на Руси, от чистосердъя. А что вы слышав о моемъ добре или в лисе от хрестьянина или от поганина, то вы мне поведати въ правду, без примышленья». То есть Олег Иванович признает Дмитрия Ивановича (не только московского, но и великого владимирского князя) «старшим братом», а Владимира Андреевича - своей ровней. Требуемое Олегом крестоцелование - это клятвенное подтверждение добрососедских отношений. «А вотчины вы моее блюсти, а не обидети. А мне вашие вотчины блюсти, а не обидети, Москвы, и Коломны, и всех Московских волостеи, Коломенских, что сю потягло к Москве и къ Коломне, и по реку по Оку, и всего великого княженья под вами ми блюсти, а не обидети. А межи нас розделъ земли по реку по Оку, от Коломны вверхъ по Оце, на Московскои стороне, почен Новый городок, Лужа, Верею, Боровескъ, и иная места Рязанская, которая ни будутъ на тои стороне, то к Москве, а на низъ по Оце, по реку по Тцны вверхъ по Тцсне, что на Московскои стороне Тцсны, то к Москве, а что на Рязанскои стороне, а то к Рязани. А Володимерское порубежье по тому, как то было при вашемъ деде, при великом князе при Иване Даниловиче, и при вашем дяде, при великомъ князе при Семене, и при твоемъ отци, при великомъ князе при Иване. А что на Рязанскои стороне за Окою, что доселе потягло къ Москве, почен Лопастна, уездъ Мьстиславль, Жадене голодище, Жадемль, Дубокъ, Бродеич с месты, как ся отступили князи торуские Федору Святославичю, та места к Рязани».

Таким образом, в договоре производится территориальное размежевание между Рязанью и Московским княжеством. Причем Рязань сохраняет за собой Лопасну и ряд других спорных городов на северном берегу Оки, между Окой и Цной. «А что место князя великого Дмитрия Ивановича на Рязанскои стороне, Тула, как было при царице при Таидуле, и коли ее баскаци ведали, в то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию». Иными словами, на Тулу никто не претендует. «А что места Талфица, Выползовъ, Такасовъ, та места князю великому Дмитрию, князь великии Олегъ ступился тех местъ князю великому Дмитрию Ивановичю. А что купля князея великого Мещера, как было при Александре Уковиче, то князю великому Дмитрию, а князю великому Олгу на вступатися по тот розъездъ. А что Татарская места отоимал князь великии Дмитрии Иванович за себя от татаръ до сего до нашего докончанья, та места князю великому Дмитрию. А что князь великии Олегъ отоимал Татарская от татаръ дотоле же, а то князь великому Олгу та места». Таким образом, в докончании документально подтверждено, что земля южнее московских и рязанских владений не была бесхозным «диким полем», и каждое новое местечко отнималось у татар. Причем, здесь виден сговор между князьями: мы признаем захваченные у татар земли собственностью друг друга и побежим жаловаться друг на друга в Орду, чтобы эти земли у нас не отняли.

«А к Литве князю великому Олгу целованье сложити. А будет князь великии Дмитрии Иванович и брат, князь Володимеръ, с Литвою в любви, ино и князь великии Олег с Литвою в любви. А будет князь великии Дмитрии и князь Володимеръ с Литвою не в любви, и князю великому Олгу быти со княземъ с великим з Дмитрием и со княземъ с Володимеромъ на них с одного». Итак, Олег Иванович был связан с Ягайло не только родственно, но и крестным целованием, которое он обязуется с себя сложить. По этому договору князья обязуются вести согласованную политику с Литвой.

«А с татары аже будет князю великому Дмитрию миръ и его брату, князю Володимиру, или данье, ино и князю великому Олгу миръ или данье с одиного со княземъ с великимъ з Дмитреемъ. А будет немиръ князю великому Дмитрию и брату его, князю Влодимиру, с татары, князю великому Олгу быти со княземъ с великимъ съ Дмитриемъ и съ его братомъ с одиного на татаръ и битися с ними». Опять согласованная политика - по отношению к татарам, в том числе и по поводу выплаты дани. «А с руских князеи кто князю великому Дмитрию друг и князю Володимиру, то и князю великому Олгу друг. А кто недруг князю великому Дмитрию и князю Володимиру, а то и князю великому Олгу недругъ, идти нань с одиного». Таким образом, это договор о согласованной внешней политике, причем решающий голос принадлежит «старшему брату», но это единственное ущемление суверенитета рязанского князя.

«А что князь великии Дмитрии и брать, князь Володимеръ, билися на Дону с татары, от того веремени что грабеж или что поиманые у князя у великого людии у Дмитрия и у его брата, князя Володимера, тому межи нас суд вопчии, отдати то по исправе». Олег Иванович действительно ограбил и пленил людей Дмитрия Ивановича, возвращавшихся домой после Куликовской битвы. Причем в договоре не предусматривается безусловного возвращения полона. Решение этого вопроса откладывается до общего суда. Судя по тому, что вопрос о пресловутом донском полоне ставился и в последующих докончальных грамотах наследников Дмитрия Ивановича и Олега Ивановича, Рязань так ничего Москве и не вернула. «А что ся ни деяло дотоле, как есмя целовали крестъ, тому въсему погреб до спасова преображенья дни за четыре дни. А суд вопчии меж насъ от того празника всему. А о чем судьи наши сопрутся, едут на третии, кого себе изберут. А судом вопчим не переводити. А кто имет переводити, правыи у того возмет, а то ему не в ызмену. Суженого не посужати. Суженое, положеное дати. Холопа, робу, должника, поручника, татая, разбоиника, душегубца, но и выдати по исправе».

Здесь оговариваются судебные отношения (совершенно равноправные) между двумя княжествами. «А пошлины съ семьи шесть денегъ, с пешоходов два алтына, а с одиного не имати. А мыты ны держати давныи пошлыи, а непошлых мытов и пошлин не замышляти. А мыта с воза по дензе, а с пешехода мыма нет». Князья-соседи устанавливают общие налоги. «А вывода ны и рубежа межи собе не замышляти. А кто замыслит, того выдати по исправе». Тут князья обязуются не нарушать границ между своими землями. «А бояром и слугамъ межи нас волным воля. На сем на всемъ, брате стареишии, князь великии Дмитрии Иванович, и брат твои, князь Володимер Андренвич, целуите ко мне крестъ, къ брату своему молодшему, ко князю к великому к Олгу Ивановичю, по любви, въ правду, без хитрости». «Любовь и согласие» в отношениях Олега Ивановича и Дмитрия Ивановича просуществовали недолго - до похода хана Тохтамыша на Москву в 1382 г. События эти подробно описаны в «Повести о нашествии Тохтамыша».

Тохтамыш, как уже говорилось, после победы, одержанной на Куликовом поле над Мамаем, отправил своих послов в Русскую землю к великому князю Дмитрию Ивановичу «и ко всем князем рускым». Русские князья признали власть Тохтамыша, отпустили «с честию и с дары» его послов, а вслед за ними послали к хану «своих киличеев со многими дары». Поскольку Никоновская летопись в связи с этим сообщением рассказывает о «ссылке» между князьями, можно думать, что решение по вопросу о взаимоотношениях с Ордой было принято ими совместно. По данным летописи, «киличеи» вернулись от Тохтамыша «с пожалованием и со многою честию». Видимо, вопрос о признании Москвой верховной власти Тохтамыша уже был однозначно решен. Теперь у хана Золотой Орды и Дмитрия Ивановича остался один крупный противник - Литва. А именно - проводивший активную экспансию в русских землях великий князь Ягайло. Литва представляла опасность как для Руси, так и для Орды. Тохтамыш и Дмитрий Иванович разработали план совместных действий против Ягайло. И в Москве, и в Орде, естественно, знали о ноябрьском перевороте 1381г. в Литве, когда к власти пришел Кейстут. Нельзя точно сказать, с какой задержкой, в пару недель или в пару месяцев, но Тохтамыш, узнал, что Ягайло свергнут, но не сломлен, и что в Литве снова готова разгореться гражданская война.

И вот летом 1382 г. Тохтамыш идет в поход. Это, вероятно, должно было быть совместное выступление против Ягайло и его сторонников - выступление войск Тохтамыша, Дмитрия Ивановича и Кейстута. Кейстут в тот момент осаждает Новгород-Северский - владение сторонника Ягайло, князя Дмитрия Корибута. Местом встречи всех трех союзных войск был назначен, скорее всего, как раз Новгород-Северский. Но Дмитрий Иванович не смог повести войска на Ягайло из-за мятежа в Москве. Известие об этом мятеже заставило Тохтамыша изменить свой маршрут и повернуть на Москву, куда он двинулся через Рязань. «А князь Олегъ Рязанский срете царя Тахтамыша преже даже не вниде в землю Рязанскую, и бивъ ему челомъ, и бысть ему помошникь на победу Руси, но и споспешник на пакость христианом. И ина некаа словеса изнесе о томъ, како пленити землю Рускую, како бес труда взяти камень град Москву, како победити и издобыти князя Дмитриа. Еще же к тому обведе царя около всей своей отчине, Рязанские земли, хотяше бо добра не нам, но своему княжению помогаше». Плох тот князь, кто о своем княжении не заботится. Но, кроме того, Олег Иванович стремился очернить Дмитрия Московского, дабы сорвать его совместные планы с Тохтамышем, отвести беду совместного удара Москвы и Орды от Ягайло и помочь своему зятю Дмитрию Корибуту. Несмотря на обязательство сложить целование к Литве, Олег Иванович в своей политике продолжал поддерживать Ягайло.

Тохтамыша на московском престоле устраивал Дмитрий Иванович. Разобравшись в обстановке, он жестоко подавил бунт и после небольшой стычки с отрядом Владимира Андреевича (когда татары слишком увлеклись грабежом) «отступил помалу». Операция по разгрому сил Ягайло провалилась. Пока союзники разбирались с мятежной Москвой, не дождавшийся их Кейстут начал переговоры с Ягайло, был обманом захвачен в плен и убит. На обратном пути из Москвы Тохтамыш ограбил Рязанскую землю. Повод был - Олег оболгал Дмитрия Донского, да и вообще показал себя сторонником Ягайло. «Не по мнозех же днех [в сентябре] князь Дмитрей посла свою рать на князя Олга Рязанского. Олег же въ мнозе дружине едва утече, а землю Рязанскую до останка взяша и пусту створиша - пуще ему бысть и татарскые рати». Дмитрий прочистил рязанские закрома еще тщательней, чем Тохтамыш, ведь у него было больше времени и возможностей для методичного разрушения основ экономики противника и для вывоза награбленных ценностей. Но Олег Рязанский не был сломлен; он начал копить силы для ответа. На этот раз он подготовился очень тщательно!

В 1385 г., «марта 25-го, в Лазареву субботу, князь Олег взял Коломну [город перешел от Рязани к Москве после 1301 г.] изгоном, и наместника изнима Александра Андреевича, нарицаемого Остея, и прочих бояр и лепших мужей поведе с собою, и злата и сребра и всякого товара наимався, и отыде в свою землю… Того же лета кн. Великий Дмитрий Иванович собрав воя многы и посла брата своего, князя Володимира, на князя Ольга. На той войне убиша князя Михаила, сына Андреева Полотьскаго Ольгердовича на Рязани». В летописях имеется упоминание, что Дмитрий Иванович послал рать и на Муром. В то время Муром и Рязань воспринимались если и не как единое целое, то как союзники. Факт поражения москвичей в московской летописи затушевывается. Рязанские рукописи прямо заявляют, что «рязанцы москвичь побили под Перевицким». Очевидно, поражение было столь страшным, что в сентябре Дмитрий обращается к Сергию «с молением» идти «посольством на Рязань ко князю Олгу о вечном мире и о любви». «Тое же осени в Филипова говенье игумен Сергий сам ездил на Рязань ко князю Ольгу о мире: прежде бо того мнози ездиша к нему, и никто же возможе утолита его. Преподобный же старец кроткими словесы и благоуветливыми глаголы много беседовав с ним о мире и любви: князь же Олег преложи свирепство свое на кротость, и умилился душею, и устыдеся толь свята мужа, и взя со князем Великим мир вечный». В результате Олег вернул себе некоторые из тех земель, которые были предметом спора.

15 августа 1385 г. в Креве (в Литве) была подписана Кревская уния. С тех пор нет свидетельств о каких-либо отношениях Олега Ивановича с Ягайло. На следующий год, в сентябре 1386 г., состоялась свадьба Софьи Дмитриевны, дочери Дмитрия Донского, и Федора Олеговича, сына Олега Рязанского. Второй сын Олега Ивановича, Родслав, в то время находился в Орде - вероятно, как заложник. Зимой 1387 г. он бежал из Орды. Возможно, этот поступок княжича вызвал набег татар в том же году. «Перед Петровым днем собравшеся татарове изгоном безвестно приидоша на Рязань и повоеваша ю, Да и Любутеск повоеваша, а Олга князя мало не яша». Видимо, Родслав бежал неспроста - он узнал в Орде нечто важное о действиях против Олега Ивановича. И княжич вовремя предупредил отца. «Того же лета месяца августа въ 15 день, въ праздникъ святыа Богородица, честнаго ея успениа, въ граде въ Володимери Пиминъ митрополитъ постави Феогнаста епископомъ на Рязань, а ту сущу и князю великому». Можно предположить, что имеется в виду великий князь московский. Как бы то ни было, есть основания утверждать, что отношения Олега Рязанского и митрополита Пимена были хорошими. И поставление епископа Феогноста не противоречило желаниям великого князя рязанского. В следующем, 1388 г., «месяца августа изгоном пригониша татарове на украины Рязаньскиа». Каких-либо значительных последствий, достойных упоминания в летописях, этот набег не имел.

В 1389 г. в святую неделю Пасхи Олег Иванович с большой честью встречал в рязанской земле митрополита Пимена, который в третий раз ехал в Царьград, на этот раз против воли Дмитрия Ивановича. Олег выделил дружину для охраны митрополита на пути до Дона. Видимо, в противостоянии на митрополии (Пимен против Киприана) великий князь рязанский держал сторону Пимена, хотя тот уже фактически находился в опале у Дмитрия Московского. 19 мая 1389 г. Дмитрий Иванович умер, передав престол своему старшему сыну Василию. Митрополит Киприан приезжает в Москву, на свою митрополию. Пимен умирает на чужбине. В 1390 г. «паки Рязань воеваша татарове». А в следующем году «тоя … осени в Филипово говение паки воеваша татарове Рязань» и «того же лета татарове воеваша Рязань». Итак, с 1387 г. набеги ордынцев на Рязань следуют ежегодно. Такого постоянного натиска от татар Рязань не испытывала даже при Мамае. Возможно ли, чтобы эти набеги на Рязань осуществлялись без ведома Тохтамыша? Видимо, нет. Однако это не была война всей Орды с Рязанью. Скорее всего, у Олега в Орде завелся какой-то высокопоставленный враг. Вспомним о самовластно захваченных татарских местечках, которые Олег и Дмитрий Иванович упоминают в докончальной грамоте 1381 г.

Олег проводил планомерную политику постепенного захвата и освоения пограничных с Ордой земель. Уже упоминались татарские мурзы, в 1371 г. вместе с землями перешедшие на службу Олегу. В 1385 г. в состав Рязанского княжества вошел татарский город Наровчат. Эта колонизация не встречала отпора, пока в Орде происходили постоянные перевороты. Ханы-неудачники, да и просто разбойничьи шайки пытались захватить власть в приграничных с Русью землях. Русские князья, защищая свои законные владения от их набегов, порой расширяли границы своих владений. Но с приходом к власти Тохтамыша наступила стабилизация на границах с Русью. Рязань, имеющая наиболее протяженную границу с Ордой и, видимо, совершавшая наибольшее количество захватов, наконец встретила отпор со стороны каких-то татарских правителей. Наверняка, правители эти действовали если не по поручению Тохтамыша, то с его ведома. Возможно, сын Олега, Родслав, сбежал из Орды в 1387 г. именно для того, чтобы предупредить отца о готовящемся на него нападении. И в то же лето «Олга князя мало не яша». Однако его не сумели захватить в плен. Не зря, выходит, старался Родслав. И с 1387 г. начинается пограничная война Олега с соседними татарскими князьями. Война эта заканчивается только в 1393 г., когда «князь велики Олег Ивановичь побил татар Тахтамышевы Орды, иже приходиша изгоном на Рязанские власти [волости]». Таким образом, Олег Иванович вышел победителем из этого пограничного конфликта.

Тем временем Василий Дмитриевич вместе с митрополитом Киприаном активно расширяли границы своего влияния. В 1392-1393 гг. происходит присоединение к Москве Нижегородского княжества. В это же время, судя по дальнейшим летописям, Муром становится союзником Москвы. Видимо, муромский князь был вынужден подписать с Василием Дмитриевичем докончальную грамоту, не отменившую, однако, его договорной зависимости от Рязани. С этого момента муромский князь ходит в походы как в составе войска Олега Рязанского, так и в составе войск московского князя. В этом же, 1393, году в Литве к власти приходит Витовт, тесть великого князя московского, яростный противник Ягайло, а значит, и Олега. В том же году «Олег ходил ратью к Любутску, а Литва Рязань воевала». Из похода Олег Иванович «со многим полоном возвратился в свояси». Зять Олега, князь черниговский и новгород-северский, в то время был пленен Витовтом и отпущен под поручительство Олега.

Поражает энергия рязанского князя. С 1385 г. он успешно воюет, побеждая одного за другим трех своих великих соседей - Москву, Орду и Литву. Зададимся вопросом - откуда в маленьком княжестве силы, чтобы одержать ряд столь блестящих побед? По своему геополитическому положению Рязанское княжество расположено очень выгодно - с точки зрения контроля над проходящими из Руси на Юг и Восток торговыми караванами. Однако из-за этого самого геополитического положения Рязанское княжество наиболее беззащитно перед набегами, как из Степи, так и с территории своих московских и литовских соседей. Стены не были надежной защитой для рязанских горожан: Переяславль-Рязанский, как и многие другие окрестные города, брался врагами и предавался разграблению неоднократно. Видимо, Олег Иванович даже не пытался защищать свою столицу от сколько-нибудь крупных сил противника. Сельских жителей рязанского княжества дружинники Олега уж тем более не могли защитить. Суровые условия жизни заставили рязанцев применять оригинальные способы выживания. Похоже, рязанские жители умело прятались, имели надежные схроны, запасные пастбища для скота и делянки в лесах. Основной заботой населения была не защита от противников, а система наблюдения и оповещения, позволяющая вовремя скрыться и с минимальными потерями перенести лихие времена. Сам князь тоже основное внимание уделял разведке и контролю за дорогами - шляхами, по которым перемещались в мирное время купцы, а в военное - захватчики. Основным козырем дружины Олега была быстрая конница, видимо, более быстрая, чем у любого из соседей Рязани. Олегу неоднократно удавалось самому спастись и спасти практически всю свою дружину от превосходящих сил противника. Князь отступает, скрывается, уклоняется от боя, а если нападает, то стремительно, «изгоном». Умелая разведка, нападение на противника, отягощенного добычей, нарушение его коммуникаций - вот методы, с помощью которых Олегу не раз удавалось побеждать. Кроме собственной дружины Олег опирался также на бродней - вольных жителей пограничья. Видимо, именно они и несли охрану границы. Вряд ли сельские жители Рязанского княжества выполняли особо тяжкие повинности в пользу князя. С них, разоряемых постоянными набегами соседей, можно было взять не так уж и много. Основной налоговый груз, скорее всего, ложился на едущих по рязанским землям купцов. Ведь все дороги контролировались дружиной Олега. А владения по обе стороны Оки позволяли Олегу брать пошлины и со стругов, идущих из Москвы-реки в Волгу. Именно за счет купцов и для купцов снова и снова отстраивались после очередного разгрома Переяславль-Рязанский и другие города.

В 1395 г. над Русью, в том числе и над Рязанским княжеством, нависла новая опасность. На берегах Терека Тохтамыш потерпел поражение от войск Тамерлана и вынужден был спасаться в Булгарии. Тамерлан, поставивший своей целью подрыв могущества Золотой Орды, стал методично уничтожать ее города, оставляя за собой выжженную землю. Великую Русь, которая составляла часть Тохтамышева улуса, ждала та же участь. Тамерлан подошел к русским пределам, взял Елец, пленил его князя, опустошил окрестности и двинулся на Москву. Но до Москвы он не дошел. Постояв в пределах Рязанского княжества 15 дней, Тамерлан 26 августа ушел обратно. Рязанских владений он, судя по летописям, не грабил. Согласно церковной легенде, дабы спасти Москву от нашествия, митрополит Киприан приказал перенести в Москву икону Владимирской Божьей Матери, «заповеде тогда всем людем поститься и молиться«. После чего Тамерлану якобы приснился страшный сон, и он увел свои войска. Киприан устроил пышное действо. 15 августа икону с великими почестями проводили из Владимира. Вся Москва, во главе с митрополитом встречала икону у стен города. В то же время к войне были изготовлены как ратники Василия Дмитриевича, так и армия Витовта, распустившего слух, что он идет на татар. Таким образом, Тамерлану было показано, что, напав на Москву, он будет иметь дело не с остатками Тохтамышевых владений, а с силами всей (в том числе и литовской) православной Руси. Именно эта демонстрация единства православных князей послужила причиной «страшного сна» Тамерлана.

Зимой 1395/96 гг. в Смоленске случились «брань» и «разность» между братьями, Юрием и Глебом Святославичами, из-за великого княжения. Князь Юрий уходит в Рязань к тестю, князю Олегу Ивановичу. Заметим, что в это время Смоленским княжеством владел князь не Глеб Святославич, а князь Юрий (бывший великий князь 1386-1392 гг.); он пришел из Рославля, куда его отправил Витовт. Тем временем Витовт, собравший армию якобы против Тамерлана, двинулся на Смоленск. Там литовский князь пленил Святославичей и смоленских бояр, отправил их в свои владения, пожег посады и взял город. Витовт жил в Смоленске несколько месяцев, затем уехал, оставив в городе наместниками князя Ямонта и Василия Борейкова.

«Тое же зимы князь велики Олег Ивановичь Рязанский с зятем своим, с великим князем Юрьем Святославичем Смоленским, и з братьею своею, с пронскими князи и с козельским, и с муромским, поиде ратью на Литву и много зла сътвориша им». Это был ответ Витовту Олега и его сторонников на захват Смоленска. С этого момента фактически началась открытая война Рязани с Литвой. «Тое же зимы ходил Витофт Кейстутьевичь, князь велики Литовский, ратью на Рязань и власти повоева, а Олгу Рязанскому великому князю еще не пришедшу в Рязань и услышавшу сиа, и остави полон в некоем месте, и приде на загонщики и многих избил, а иных поимал. Слышав же сия, Витофт убояся и скоро на бег устремися и возвратися в своаси. Олег же со многою корыстию и богатством вниде в свою землю и удръжа у себя зятя своего князя Юрья, тогда бо в скорби ему сущу и в тузе велицей о братии своей и о отчине своей, яко такова на них беда не бывала, ниже преже их над Смоленском, якоже ныне пострадаша от Витофта лукаваго и несытаго чужая восхищати». Говоря точнее, Витовт не сам вел войско на Рязань, а послал князя Семена Лугвенича, который, как говорит Хроника Литовская и Жмойтская, «без отпору весь рязанский край межи Окою и Доном реками лежачий, миль 36 от Москвы, внивечь завоевал».

Известно, что поведение тестя не вызывало протестов со стороны Василия Дмитриевича. В этот период он дружески пересылается с Витовтом, а в 1396 г. даже приезжает к нему в захваченный Смоленск праздновать Пасху. Там же они утвердили границы своих владений. В переговорах участвовал и митрополит Всея Руси Киприан. Митрополит поставил в Смоленске своего епископа Насона (предыдущий епископ, Михаил, умер пленником в Москве через несколько лет). Вспомним, какую честь оказывал Олег Иванович гонимому Пимену; неудивительно, что Киприан не благоволил рязанскому князю. Во время совместного празднования Пасхи в Смоленске, а возможно, и раньше произошел раздел земель между Москвой и Литвой. Видимо, все мелкие владения попали в ту или иную сферу влияния. Смоленск был отдан Литве. Но Олег не мог согласиться с подобным положением. В 1396 г. рязанский князь вновь осадил Любутск. Но на это моментально отреагировал Василий Дмитриевич. Он посылает к Олегу Ивановичу боярина с укоризной, что, дескать, великий князь Олег нарушает условия договора - у нас с Витовтом мир! И Олег отступает, понимая, что бороться еще и с Москвой ему не по силам. Но отступает, надо заметить, «со многим полоном», по свидетельству Никоновской летописи.

В 1397 г. Витовт вошел в рязанские владения и пролил там кровь, как воду, по выражению летописей, и людей побивал, сажая их улицами, вынудив Олега укрываться в лесах. Из Москвы не было ему никакого препятствия, напротив, зять встретил его в Коломне, поднес дары и оказал большую честь. Отношения Москвы и Литвы и далее остаются дружественными. В 1398 г. в Москву по татарским делам ездил смоленский наместник князь Ямонт, а в 1399 г. к отцу в Смоленск приезжала Софья Витовтовна. Однако сам Витовт мечтал захватить власть в Московском княжестве. Для этой цели он использовал обратившегося к нему за помощью Тохтамыша: «Похвалися глаголяще бе Витовт: пойдем и победим царя Темир Кутуя, взям царство его, посадим на нем царя Тохтамыша, а сам сяду на Москва, на великом княжении, на всей русской земли». В 1398 г. Витовт обещал помогать Ордену в завоевании Пскова, за что Орден обязался подсобить Витовту в завоевании Великого Новгорода. В результате в начале 1399 г. несколько ухудшились русско-литовские отношения. Москва начинает укреплять связи с Новгородом, Псковом и Тверью. Витовт посылает в 1399 г. в Новгород грамоту разметную (объявление войны). Однако открытого размирья Василия Дмитриевича с Витовтом не было.

В 1398 г. «Тахтамышев царев посол Темирьхозя был на Рязани у великого князя Олга Ивановичя Рязанского, а с ним много татар и коней и гостей». Возможно, посол прибыл с предложением выступить на стороне Витовта и Тохтамыша против Темир-Кутлуя. Если так, то Олег, очевидно, отказал, так как в 1399 г. он не принимал участие в сражении у реки Ворсклы. Это и не удивительно, Олег не мог простить Витовту набегов на Рязань и захват Смоленска. Тем временем Витовт собрал огромное войско: кроме руси, литвы, жмуди и Тохтамышевых татар здесь были полки волошские, польские и немецкие, ибо и находившийся тогда в мире с Витовтом великий магистр Ордена прислал ему отряд; одних князей летописцы насчитывают до пятидесяти. 18 мая 1399 г. войско Витовта выступило из Киева. 5 августа эта армия достигла реки Ворсклы. Сражение началось 12 августа. Тохтамыш первый обратился в бегство, но в этом бегстве много народа пленил. Победители взяли весь обоз Витовта, сам князь едва успел убежать с небольшою дружиною; татары гнались за ним пятьсот верст до самого Киева. Став под этим городом, Темир-Кутлуй распустил свою силу воевать Литовскую землю, и ходила татарская рать до самого Луцка, опустошая всё на своем пути. Киев откупился тремя тысячами рублей.

В 1400 г. «в пределах Черленаго Яру и караулех возле Хопорь по Дону князь велики Олег Ивановичь с пронским князи и с муромскими и козельским избиша множество татр, и царевича Мамат-Салтана яша и иных князей ординских поимаша». Муром в то время зависел от Москвы, Козельск - от Владимира Андреевича Серпуховского. Возможно, имеет смысл предположить, что отношения великого князя Рязанского с московским и серпуховским князьями в то время были дружественными (либо московский князь предпочитал чужими руками осаживать своего зарвавшегося тестя). Это предположение подтверждается двумя свадьбами: в этом же году в Москве Юрий Дмитриевич, брат московского великого князя, женился на дочери Юрия Смоленского Настасье. А в 1401 г. в Москве Иван Владимирович, сын Владимира Андреевича, женился на дочери Федора Олеговича Рязанского, Василисе. В 1400 г. «доброхоты» великого князя Юрия Святославича тайно приехали к нему в Рязань, желая видеть его на Смоленском престоле. Юрий просил Олега о помощи, и тот согласился помочь. В 1401 г. Олег Рязанский вместе с Юрием, с пронским, муромским и козельским князьями отправился к Смоленску. Время он улучил, говорит летописец, потому что Витовт оскудел тогда до конца людьми после побоища при Ворскле, и в Смоленске была крамола: одни хотели здесь Витовта, а другие многие - своего отчича, старинного князя Юрия. Пришедши под Смоленск, Олег велел повестить его жителям: «Если не отворите города и не примете господина вашего, князя Юрия, то буду стоять здесь долго и предам вас мечу и огню; выбирайте между животом и смертию». Смольняне сдались, и многие из них были рады князю своему Юрию, но другие ненавидели его. Вошедши в город, Юрий начал тем, что убил Витовтова наместника, князя Романа Михайловича Брянского, с его боярами, а потом перебил и смоленских бояр, преданных Витовту. Олег, возвративши зятю его отчину, не был этим доволен, но вошел со всем войском в литовские владения и возвратился оттуда с большою добычею. В августе 1401 г. Юрий утвердился в Смоленске, а осенью того же года Витовт уже стоял с полками под этим городом. Но противники Литвы осилили, и Витовт, простоявши четыре недели понапрасну, заключил перемирие и отступил от Смоленска. Осенью 1401 г. «приходиша изгоном татарове на рязаньскиа украины и много зла сотворише, возвратишася восвояси». Похоже, в это время начался новый виток пограничной войны рязанцев с татарами.

В 1402 г. Олег Рязанский посылает своего сына Родслава в поход: «Того же лета князь Родославъ Олговичь Рязански иде ратью на Дебрянескъ и сретоша его князи литовьстш, князь Семенъ Лугвени Олгердовичь, князь Александръ Патрекеевичь Стародубскыи и бысть имъ бои у Любутьска, и побита Литва Рязанцевъ, а князя Родослава изнимаша и приведша его съ нужею къ Витовту и сковавше его, въвергоща въ темницу, и пребысть въ нужи той великой 3 лета, дондеже Витовтъ взя на немъ 3000 рублевъ окупа и отпусти его». Олег Иванович не дожил до освобождения сына. В 1402 г., «месяца июля в пятый день, преставился князь велики Олег Ивановичь Рязаньский во иноцех и схиме, нареченный в святом крещении Иаков, а в мнишеском чину Иаким, и положен бысть в его отчине и дедине на Рязани, за Окою-рекою, в монастыри его глоголемом Солотчша. И иде сын его князь Федор во Орду ко царю Шадибеку з дары и со многою честию, възвещаа ему отца своего Олга Ивановича смерть; и пожалова его царь, даде ему отчину его и дедину великое княжение Рязанское улус свой и отпусти его. Он же пришед из Орды в свою землю и сяде на отчине своей и дедине, на великом княжении Рязаньском». Точность даты и конкретность описания свидетельствуют о современности записи и ее рязанском происхождении.

Итак, перед смертью Олег Иванович ушел в монахи. Еще раз вернемся к упоминавшемуся тексту о святом Олеге Рязанском: «Мучимый раскаянием за всё, что было в ней [жизни] темного, он принял иночество и схиму в основанном им в 18 верстах от Рязани Солотчинском монастыре. Там он жил, нося власяницу, а под ней ту стальную кольчугу, которую не захотел надеть, чтобы оборонять отечество против Мамая. Инокинею закончила жизнь и его супруга княгиня Евфросинья. Их общая гробница в соборе обители. Многие жители Рязани и соседних уездов бывают тут на поклонении иноку-князю и служат по нем панихиду, испрашивая себе его молитв, причем обыкновенно надевают на себя его кольчугу». Что могло заставить Олега Ивановича уйти в монастырь в тот момент, когда вновь началась пограничная война с татарами, в момент, когда шла война с Литвой, когда в плену у литовцев оказался его сын Родслав? То, что Олег Иванович до своих последних дней, находясь в монастыре, носил под власяницей кольчугу, на наш взгляд, говорит отнюдь не о раскаянии, а о том, что князь, даже находясь в монастыре, боялся за свою жизнь. Он опасался покушения, и именно поэтому носил под одеждой кольчугу. Тем не менее, он погиб через очень небольшой срок после своего пострижения. В том же году, через несколько месяцев или даже недель после того, как заперся от кого-то в не так давно построенном на собственные деньги монастыре...

Кто мог покушаться на жизнь Олега? Для кого он был опасен даже в монастыре? И что заставляло этого князя сражаться, возможно, до последних дней своей жизни? Мы не найдем в летописях прямого ответа на этот вопрос. Но ответ вырисовывается из логики происходивших вокруг князя Олега событий. Олег отличался от своих противников - Дмитрия Ивановича и Василия Дмитриевича Московских. Он не сконцентрировал в своих руках крупных земельных владений, не пользовался в своих целях церковной пропагандой, не стремился объединить вокруг себя Русь. Он выступал против этого объединения, воспринимая его как порабощение. В конце XIV в. на Руси очень многим власть имущим стало очевидно, что страна стоит на распутье. Оказалось, что объединение Руси возможно лишь вокруг жесткой авторитарной власти - такой, как власть московского князя. Русь не могла не объединиться. Но это объединение лишало власти, имущества, жизни очень многих. Оказалось, что Русь может объединиться только уничтожая свободу городов, князей, бояр, приводя всех к общему знаменателю. Не воля и старинные демократические устои, а покорность и безропотное служение государю, порядок беспрекословного послушания и раболепства, перенятый в Орде, - вот что было нужно растущему, превращающемуся в новую Россию Московскому княжеству.

Основой правящего класса, его военным фундаментом и интеллектуальной элитой на Руси было боярство. Бояре и приближающиеся к ним по социальному статусу мелкопоместные князья и старшие дружинники, - вот кто решал в описываемую эпоху судьбы Руси. Многие из бояр связали судьбу своих родов со служением московскому князю. Но не все. Очень многие бояре и князья, может и не вполне осознано, пришли к выводу, что растущее Московское государство своей политикой разрушает ставшие привычными с прошлых веков устои. И против этого разрушения началась борьба. К началу XV в. Олег Иванович был, пожалуй, единственным великим князем, успешно противостоявшим политике объединения русских земель любой ценой, которую проводили Василий Дмитриевич с Киприаном. И этой своей успешностью, наглядно демонстрировавшей, что можно жить, не подчиняясь ни Москве, ни Литве, - этим он был опасен митрополиту Киприану, московскому и литовскому великим князьям. Нет, он не был очень уж опасен сам по себе. Олег не стремился создать обширных земельных владений - так их и не создал. А ресурсы собственно Рязанского княжества не были велики. Его сила была в другом - репутация успешного полководца, многочисленные родственники и союзники среди мелкопоместных князей как на Руси, так и в Литве. К концу своей жизни Олег стал своего рода символом, вокруг которого могли и начали уже объединяться недовольные московским князем русские князья и бояре.

Когда Москва в 1395 г. позволила Витовту захватить Смоленск, возглавляемые Олегом князья в ответ фактически начали с Литвой войну. Василий Дмитриевич, действуя в рамках достигнутых с Витовтом договоренностей, старался принудить Олега и его союзников к миру с Литвой, но тщетно. И, когда после битвы на Ворскле вся политика Витовта терпит фиаско, Олег Рязанский, Юрий Смоленский, муромский, козельский и пронский князья совершают дерзкое нападение на Смоленск - при молчаливом попустительстве Москвы. Однако в Москве понимали, что Олег Иванович не позволит себя использовать. Возвращением Смоленска война рязанского князя с Литвой не заканчивается. Олег Иванович в 1402 г. отправляет своего сына Родслава в новый поход на Литву - на Брянск, а это уже против планов Москвы... Противостояние Олега Ивановича и его союзников с Литвой в 1395-1402 гг. показало всей Руси, что можно побеждать и не опираясь на обширные земельные владения, что можно проводить независимую от крупных соседей, но, тем не менее, успешную политику. Олег Иванович Рязанский стал слишком опасным и непредсказуемым противником, как с политической, так и с военной точки зрения. И главное - у Москвы не было практически никаких рычагов давления на него. Последние войны с Рязанью оканчивались ее неизменной победой. В Москве, в Литве и в Орде Олега Рязанского просто боялись.

Конечно, это только ничем не доказанные подозрения, но убить в монастыре Олега, носившего под одеждой кольчугу, могли только монахи. Возможно, его отравил человек, подосланный митрополитом Киприаном, который к тому времени, кажется, уже перестал стесняться в средствах. Сына Олега, Родслава, который, видимо, поддерживал политику отца, держат в литовском плену. Рязань наследует Федор Олегович. Он не спешит выкупать брата. Федор Олегович в 1402 г. подписал докончальную грамоту с московским князем. На Рязанском престоле он вполне устраивал Москву (вспомним, что он был женат на сестре Василия Дмитриевича Московского). Родслава Федор выкупает, когда здоровье того было окончательно подорвано пленом. В 1406 г. Родслав умер.