Новая эпоха «Науки и жизни» началась в 1961 году, когда главным редактором стал Виктор Николаевич Болховитинов (1912 – 1980), физик по образованию, журналист по профессии, поэт по призванию. Виктор Николаевич родился в семье учителей в городе Сасове (ныне Рязанская область). Он рос в атмосфере глубокого уважения к знанию и столь же глубокой убежденности в необходимости этим знанием делиться, распространять его.

Трудовой путь В.Н.Болховитинов начал в качестве тракториста местного совхоза, затем работал шахтером, электромонтером. Окончив физический факультет МГУ, работал инженером-физиком, преподавал в средней школе, в вузе, был на исследовательской работе в НИИ. Более десяти лет работал в журнале «Техника – молодежи». Перу В.Н.Болховитинова принадлежат художественные очерки о деятелях науки и культуры – Менделееве, Циолковском, Ньютоне, Лобачевском, Горьком, Леонове. Его книга «Столетов» о выдающемся русском физике не раз выходила в серии «ЖЗЛ». Был членом редколлегии «Литгазеты». А еще Болховитинов писал стихи, но никогда не публиковал их в своем журнале, несколько стихотворений были напечатаны в «Науке и жизни» только после его кончины.

Он мечтал создать свой научно-популярный журнал, что было в середине прошлого века не менее сложно, чем сейчас, хотя и по другим причинам. Сначала Виктор Николаевич проверил и отточил свои представления о том, каким должен быть общедоступный журнал о науке и технике, создав в 1956 году под эгидой комсомола журнал для юношества «Юный техник», имевший большой успех среди молодежи. Через несколько лет, сумев добиться специального постановления всемогущего ЦК КПСС, Болховитинов взялся за реорганизацию скучноватого журнала «Наука и жизнь», предназначенного тогда в основном для лекторов и активистов Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний.

Буквально за несколько месяцев, взяв с собой из редакции «Юного техника» большую часть сотрудников, Виктор Николаевич превратил журнал в интересное, живое и доступное чтение для всей семьи. Разумеется, успеху способствовала изменившаяся к тому времени из-за «оттепели» обстановка в стране, ослабление цензурных и идеологиче6ских ограничений. Тираж за несколько лет вырос более чем в 20 раз, так что пришлось лимитировать подписку, чтобы на «Науку и жизнь» не уходила вся выпускавшаяся в СССР бумага. Конструкция, схема журнала, заложенная в 1961 году, оказалась настолько перспективной и прочной, что выдерживается и до сих пор, сохранились даже основные придуманные тогда рубрики.

С декабря 1980 года журнал возглавил Игорь Константинович Лаговский, инженер, участник Второй мировой войны – защищал небо Москвы. С 1951 года Игорь Константинович начал печататься в научно-популярных журналах, не оставляя профессию инженера, а в 1956 году В.Н.Болховитинов пригласил его на работу в только что организованный «Юный техник». Игорь Константинович стал там сначала литсотрудником, а затем заместителем главного редактора. В сентябре 1960 г. перешел в «Науку и жизнь» и работал там ответственным секретарем до апреля 1961 года, когда в ходе реорганизации журнала был назначен заместителем главного редактора. Автор многочисленных научно-популярных статей и заметок, автор неоднократно переиздававшейся книги «Твое свободное время».

На долю каждого главного редактора, каждого коллектива сотрудников и авторов выпадало свое «трудное время» (а бывают ли времена легкие?). В последние 15 лет, тяжелые для серьезной прессы, журнал «Наука и жизнь» не потерял своего лица, не сдал позиции пропагандиста научного взгляда на мир. Огромная заслуга в этом Игоря Константиновича, руководителя, оказавшегося профессионально состоятельным в новых и к тому же постоянно меняющихся условиях.

Сейчас в редакции осталось не так много сотрудников, входивших в команду, созданную Болховитиновым и его друзьями, но, видимо, полученный тогда заряд настолько силен, что передается вновь приходящим. А может быть, дело в том, что новые сотрудники, конечно же, в детстве и юности читали «Науку и жизнь».

Главное дело жизни

В течение почти двух десятилетий главным редактором журнала «Наука и жизнь» был Виктор Николаевич Болховитинов.

В. Н. Болховитинов пришел в журнал в 1961 году, когда было принято постановление ЦК КПСС об изменении направления и содержания журнала «Наука и жизнь», поставлена задача сделать его изданием массовым, доступным и нужным для широкого круга читателей.

Виктору Николаевичу Болховитинову во многом обязан журнал «Наука и жизнь» своим вторым рождением. Он был редактором-художником, убежденным, что можно и нужно рассказывать о науке, о путях научно-технического прогресса словом образным и даже поэтическим, что надо затрагивать как можно более разнообразные темы. Он считал, что пропаганда знаний неотделима от нравственного воспитания, стремился к тому, чтобы научно-популярный журнал не только давал сведения о научных достижениях, рассказывал о путях к победе знания, но и учил добру: человеческой чуткости, бережному отношению к окружающему миру − к людям, животным, к природе, живой и рукотворной.

Виктор Николаевич Болховитинов внес большой вклад в развитие советской научно-художественной литературы и научной публицистики.

Трудовой путь он начал в годы первой пятилетки. Увлеченный ударным трудом, как и все его сверстники-комсомольцы, он работал трактористом в совхозе, шахтером, электромонтером. Потом, окончив физический факультет МГУ, работал инженером-физиком, преподавателем средней школы и вуза, был на исследовательской работе в научном институте.

Писать и печататься начал в ранней юности. Первые стихи напечатал, работая на заводе. Он был в той группе молодых литераторов, с которой встретился А. М. Горький в 1931 году.

Эта встреча определила дальнейшую судьбу В. Н. Болховитинова. Он принял как девиз своей жизни слова Горького о неразрывности литературы и науки. Особенно часто он вспоминал рассуждения Алексея Максимовича о том, как важны и интересны в литературе «артельные дела», о том, как увлекательна работа организатора-редактора.

В письме к выпускникам школы города Сасова, где он учился, Виктор Николаевич писал: «Меня восхищала работа Горького, редактора и организатора, как он говорил, «литературных предприятий». Горький был не только великим писателем, художником слова, он был и гениальным редактором, великим изобретателем журнальных поворотов, оркестровки рубрик, создателем ансамблей материалов, придумщиком новых точек зрения на явления, открывателем новых ракурсов подачи интересной информации. С восхищением читал я сконструированные им журналы, пытаясь разглядеть внутренние пружины их механизмов, создающие напор тех идей, которые способны овладеть массами − превратиться в материальную силу».

Перу В. Н. Болховитинова принадлежат художественные очерки о деятелях науки и культуры − М. Горьком, К. Циолковском, П. Лебедеве, Д. Менделееве, И. Ньютоне, Н. Лобачевском, Л. Леонове, В. Орлове. Его книга «Столетов» о замечательном русском физике выдержала несколько переизданий; исследование неизвестного ранее научного материала, глубинное постижение характера героя, прекрасное литературное изложение сделали эту книгу одной из самых значительных в серии «Жизнь замечательных людей».

Более десяти лет В. Н. Болховитинов работал в журнале «Техника − молодежи». Он был создателем новаторского журнала для юношества «Юный техник», журнала «для смышленых, которых надо научить быть умелыми». Он был членом редакционной коллегии «Литературной газеты». Таков был редакторский опыт, с которым он пришел в журнал «Наука и жизнь». Но только ли редакторский?

В одной из своих статей В. Н. Болховитинов писал о Горьком: «Душа Горького не только в его повестях и рассказах, − многоцветный спектр его души сверкает в сделанных им, изобретенных им изданиях. Там видна его точка зрения, угол, под которым он смотрит на явления, полифоничность его интересов».

Виктор Болховитинов

СТИХИ ПРЕДВОЕННЫХ ЛЕТ

ТЕБЕ

Мы уедем утром. Независимо
От того, морозно иль тепло.
Женские надушенные письма

Положив за потное седло.

Родина, проснувшись ранней ранью,
Выйдет нас на битву проводить.
Слов немногословного прощанья

Никогда, должно быть, не забыть!

Полыхают впереди пожары.
Заревой, жестокий виден путь.
На любимом − вот как! − теплом шаре

Едем мы, покачиваясь чуть.

В городке чужом над тишью улиц,
На последнем нашем рубеже,
Первая надрезанная пуля

Пропоет, что началось уже.

И начнется. И, назад не глядя,
Родину мы назовем свою!
И со лба отбрасывая пряди,

В праведном подымемся бою.

Я уйду на смерть − большой, лобастый.
Буду воду пить из черных рек,
Чтоб могла ты петь и улыбаться,

Мой любимый человек.

КНЯЗЬ ГАГАРИН

Я живу за синей занавеской
С бабушкой, затишьем и котом.
В полдень солнце. Пол желтеет резко
Под сухим и солнечным дождем.
Вот наклон голубенького блюдца −
Бабушка пьет чай, подняв очки.
И в ее очках дрожащих бьются
Я, иконы, блюдце, потолки
И деревья за окном.
Я только мальчик.
Мир далек. Вокруг одна родня.
До ограды палисадника − не дальше
Жизнь моя доходит, семеня.
И ничто не сгубит, не нарушит
Мир, где даже сказки не нужны,
Где душа моя летит наружу

По ночам в раскрашенные сны.

Но однажды − храп орловской пары,
Лошади по улице стремглав.
Бабушка испуганно: «Агарин!»
Пыль, крутясь, идет из-за угла.
Вижу за акацией любимой
Профиль злой, бегущий вдоль плетня.
Князь Агарин! Пролетевший мимо

И совсем не знающий меня.

Он не хочет знать мой мир спокойный.
Скачет он − ему нельзя назад.
И другие падают балконы
В сумасшедшие его глаза.
Далеки его гнедые кони...
И с крыльца идет затишье в дом.
Кот мурлычет. Пахнет подоконник

Старым кипарисовым крестом.

Знал ли я тогда, что в сизой гари.
Продолжая прерванный рассказ,
Съедутся отец и князь Агарин,
Карабины вскидывая враз,
Пулями здороваясь...
И вот уж
Даже плакать больше не могу,
И почти предсмертная зевота

Умирает, не дойдя до губ.

Годам течь, а горю не избыться.
И покамест жизнь еще во мне,
Будет мчаться, что ни ночь − убийца

В окропленной солнцем тишине!

ТЫЛОВОЕ ДЕТСТВО

(Из поэмы «1915 год»)

В той комнате, где спали дети,
Смотрели мыши из зеркал.
А гром лиловых молний ветви
На подоконники бросал.
И ветер с гибельных позиций −
Где над канавами гроза −
Деревья гнал, и в гнездах птицы

Под крылья прятали глаза.

А в детской вздрагивала люстра,
И свет лампады отобрав,
Скатав из света зайчик шустрый.
Его пускала по коврам.
И он бежал, шуршал и шарил,
Перебирая на полу
Безглазых кукол, медный шарик,

Тряпье, облатки от пилюль.

В той комнате, где спали дети,
В подушки ласково дыша,
Скользя по желтому паркету,
Ходила сказка не спеша.
Война. И непомерный сахар.
Конверты с черною каймой.
И взрослый ночью глухо ахал,

Сжимаясь в горестный комок.

И поздний цепенел прохожий,
Когда буран, крутясь у дрог,
Показывал, задрав рогожи,
Ступни полиловевших ног.
Но жизнь глухая, тыловая,
С небритым гнилостным лицом
Детей щадила, посылая

Старинный, милосердный сон.

И в детской колыхал портьеры
Часов позеленевший звон.
И волки − ласковые... серые... —
Бежали через детский сон.
Качались темные деревья,
Ветвями гнезда оградив,
И шел в саду Иван-царевич

С горящей птицей на груди.

Сон шелестел, по детской рея.
И спало, меч свой уронив.
На сундуке в прихожей Время,

Лицо на руки положив.

ДВА СОНЕТА

1. ОТПЛЫТИЕ

Высокий человек ударил в дверь ногой.
Я сбросил сон и перебрал окурки.
И закурил. В окне стоял прибой.

Я натянул брезентовую куртку.

Мы к морю шли тропинкою косой.
Спускалось с гор коротенькое утро.
На лодке спал матрос. Я к морю шел босой.

И море пахло женственно и мудро.

Не задохнуться бы от счастья!
В море! Снова!
Танцует парус предо мной багровый.

Вон кто-то в доме подошел к окну.

Как жжет подошву фейерверк прибоя!
Я прыгнул в лодку, с хода оттолкнув

Кремнистый берег левою ногою.

2. ДОМА

Вот на военной карте красный крест.
Шинель на стуле. Бродит вперевальцу
У окон гусь. Над тишью этих мест

Раскрылся голубой цветок Новалиса −

Так ты подумал. В этот свой приезд
Ты странно нежен. Как ты порывался
Уйти от детства, ожиданья звезд,

От скромной страсти Ланнеровских вальсов.

Как далеки дни службы! На постели
Военный спит под длинною шинелью

Со свесившейся до полу рукой.

Большой − он в детский сон идет с опаской,
Но верит, верит в королевство Сказки

За красною кладбищенской стеной...

По материалам журнала "Наука и жизнь"