Часть IV.

Для обозначения ситуации, когда некто попадает из одних неприятностей в другие, гораздо более масштабные, русский народ придумал пословицу «От волка убежал, да на медведя нарвался» . Именно это в буквальном смысле и произошло с колобком.

Разговор о медведях начать надо, пожалуй, с того, что все, кто считает себя цивилизованнее нас, Россию упорно величают «страной медведей» . И ни один другой стереотип не вызывает в душе чистопородного русского большего возмущения, чем этот постулат! Мы даже утверждение «Россия – страна алкоголиков» стерпим и проглотим без последствий, но после «страны медведей» , даже, если это сказано с восхищённым придыханием за интернациональным фуршетом в турецком отеле, лоснящийся забугорный турмалай обречён на телесные повреждения, а наш турист – на досрочное возвращение на родину. И винить потом нашего туриста в случившемся международном скандале всё-равно, что винить негра в том, что он чёрный, потому, как и в том, и в другом случае причина генетическая.

Нет, далеко не волков считали основной напастью наши предки. Был у них несравненно более могучий и коварный враг. Если любую стаю волков мужики с рогатинами и с собаками могли без потерь отогнать от деревни, а в противостоянии один на один у волка шансов не было, то медведь даже в одиночку давил собак и одним ударом убивал охотника. Что там человека – не проблемой для него было переломить позвоночник корове или свалить всадника с лошадью.

По бытующему в Сибири поверью, медведь в толпе встреченных женщин, забредших в лес по грибы - по ягоды, безошибочно определял беременную, особенно, если та носила мальчика. Считалось, что шансов спастись у неё уже не было, так как медведь обязательно должен был уничтожить будущего охотника. Обладал ли «хозяин тайги» такой способностью современная зоология не установила, но, даже если и нет, то и остальных качеств ему хватало, чтобы стать самым опасным противником человека. Потому-то и считалось у наших предков высшей охотничьей доблестью выйти в одиночку на медведя.

А неожиданного визита косолапого гостя боялись так, что подлинное имя разорителя ульев было запрещено называть вслух – чтобы не накликать. Вот и напридумывали ему кличек: медведь, ведмедь, ломака, ломыга, костоправ, чёрный зверь, лапистый, косолапый, куцык, космач, лешак, мишук, лесной архимандрит, стервенник, лесной чёрт, лешиев брат… Наиболее прижился его псевдоним медведь – ведающий, то есть знающий, где мёд.

Моим однопартейцам надо было бы посоветоваться с кем-нибудь сведущим стоит ли делать медведя партийным символом… или, хотя бы, перечитать сказку «Теремок»!

А настоящее его имя, которое было табуировано так, что мы про него совсем забыли, было бер – тот, кто берёт. Английский язык сохранил первородное имя медведя практически без изменений – bear. А в нашем языке остались от него лишь следы: берлога – место, где лежит бер; берёза – дерево, о которое бер ёрзает (чешется); беречь – хранить в секрете от бера; бередить – причинять дополнительную боль больному месту; Бернард (имя) – сильный медведь; Бернгард (имя) – охраняемый медведем (или «от медведя» ); берсеркер – одетый в шкуру бера… Здесь можно помянуть легендарный народ берендеев, давших нам образ сказочного царя Берендея (он был колдуном-оборотнем, способным превращаться именно в медведя! ) – на правоту своей догадки не претендую, но так и просится разбить их этноним на два корня бер – медведь и инд – поток, река: люди с медвежьей реки…

Бер на гербе основанного славянами, а ныне находящегося под германской пятой, города Берлин – Медвежий овраг.

И хотя медведь был единственным лесным обитателем, кого наши предки величали по имени-отчеству и даже по фамилии – Михайло Иваныч Топтыгин – почтение это зиждилось не на уважении, а на страхе. Отразилось такое отношение и в сказках. Ни в одной из них медведь не выступает союзником человека (в сказке «Кощей Бессмертный» медведица, правда, помогает Иван-царевичу достать сундук с Кощеевой смертью, но делает она это не бескорыстно, а из-за того, что Иван держит на прицеле её малых детушек).

В фольклоре медведь – постоянный источник смертельной опасности. Он то рэкетирует несчастного хлебороба («Вершки и корешки»); то сначала обворовывает, а потом и загрызает двух пенсионеров («Медведь – липовая нога»); то берет в заложницы маленькую девочку («Маша и медведь»); то заставляет девушку-сиротку играть с ним в жмурки с условием «поймаю – съем!» («Дочь и падчерица»).

Все его взаимоотношения с людьми базируются на формулах «я тебя заломаю!» и «я тебя съем!» . Хотя и с собратьями он ведёт себя аналогичным образом – в сказке «Звери в яме», никаких попыток выбраться из ловушки медведь не предпринимает, а когда становится голодным, просто убивает одного за другим остальных товарищей по несчастью.

Апофеоз медвежьего поведения – сказка «Теремок» (в неадаптированном варианте «Терем мухи» ). Эта сказка столь же сложна, как и «Колобок», и «Курочка Ряба». Её толкование должно быть оформлено в отдельную работу (даст Бог, и до неё доберёмся! ), а пока без глубокого в неё погружения констатируем следующее: теремок – это модель нашей Вселенной в том виде, какой её представляли себе наши предки. Не будем анализировать её персонажей и последовательность заселения теремка – нас интересует самый финал: приходит медведь, садится на горшок, который играет роль терема, и всех давит.

Если фольклорный волк – это ночной хаос, состояние, предшествующее апокалипсису, то фольклорный медведь – это сам апокалипсис (о чём, собственно, и повествует сказка «Терем мухи» ); это слепая и тупая неотвратимая сила, мстительная и коварная, которая обусловливает гибель нашего Мира. Если волк только гоняется за светилами, а, поймав, как в случае с козлятами, пусть по принуждению, но возвращает, то у медведя они уже в когтях. От того-то и диалог с ним невозможен; медведь – хозяин положения, он просто диктует условия, а в случае их неисполнения расплачиваться придётся жизнью.

Имел бер и собственную астрономическую символику. За самое показательное его качество – способность впадать в спячку на всю зиму – он стал символизировать собой новолуние, сон Луны, её исчезновение и новое появление. В античной традиции он стал личным животным богини охоты и Луны – Артемиды. Излюбленным её наказанием для хорошеньких девушек было из ревности превратить их в медведей, как поступила она, например, с нимфой Каллисто. Жрицы богини-девственницы исполняли свои обряды в её честь на медвежьих шкурах. А месяцем Артемиды был артемизион – март, время, когда медведи выходят из спячки. По этому поводу греки устраивали специальные театрализованные торжества, именуемые komoedia (от них пошло название театрального направления комедия). Что не узнали ещё? Да, это же наша славянская Комоедица! И день пробуждения медведя – 24 марта – наши предки праздновали в то же самое время. Правда, посвящали они медведей не богине Луны, а «скотьему богу» Велесу – медведь был одной из его ипостасей, оттого он и получил своё имя, означающее «волосатый» (надо сказать, что и Велес относился в разряд «лунных божеств» ). Именно медведю предназначался первый масленичный блин, тот самый, про который сложится пословица «Первый блин комом» . Как видите, тогда она была не обозначением неудачного начала, а сигналом к началу праздника поедания комов-колобков!

Как ни парадоксально, в сакральном плане присутствующие в сказке про колобка волк и медведь – персонажи положительные. И вот почему. Мы установили, что колобок (Солнце новой весны) испечён (рождён) к празднику прихода весны (день весеннего равноденствия). Но, по славяно-языческим представлениям, преобладание светлого времени суток над тёмным ещё не означало окончательной победы весеннего пробуждения над зимним умиранием. Тёмные силы ещё сопротивлялись приходу Солнца. А заканчивалось их могущество только после следующего обновления Луны. Что вполне логично: если дневное светило обновилось, то и ночное тоже должно перейти на «летний вариант». Этот астрономический процесс и описывает сказка: колобок (Солнце после равноденствия) встречает сначала зайца (полный Месяц), затем волка (ущербный Месяц), а затем медведя (новолуние, после которого обновлённая Луна уже будет не «зимней», а «летней», как и «прирастающее» Солнце).

Фазы Луны.

И поставить бы точку на этой оптимистической ноте, но… О, женщины, вам имя – вероломство!

Вы обратили внимание, что в сказке про колобка среди зооморфных персонажей заяц, волк и медведь – представители мужского пола, и только лиса – женского? Да, и в остальных русских сказках лиса – это всегда самка, тогда как в фольклоре остальных арийских народов в аналогичных сюжетах фигурирует лис.

Она, действительно, вобрала в себя всё лучшее и худшее, что есть у женского пола и стала самой распространённой героиней русских бытовых и, в меньшей степени, волшебных сказок. Главные качества лисы – это хитрость, изворотливость, высокая приспособляемость, ум. Но одновременно, это и коварство, и лицемерие, и жадность, и завистливость, и склонность к интриганству, и неразборчивость в методах достижения своих целей…

Классический фильм, классический образ, классический типаж…

Соответствующее к ней и отношение. Религиозные традиции Юго-восточной Азии считают лису «ездовым животным оборотней» . По скандинавской мифологии, лиса – личное животное «отца всяческого обмана» Локи. В западном христианстве она символ уловок и козней дьявола. А склочные боги шумеров не брезговали привлекать лисью изворотливость даже для урегулирования своих междусобойных конфликтов, как например это было сделано во время ссоры бога Энки и богини Нинхурсаг.

Отношение к лисе в русском фольклоре, тем не менее, уважительное и, в отличие от фольклорного медведя, базируется не на страхе, а на симпатии. Лису не только величают по отчеству – Патрикеевной – но и ласково называют Лисичкой-сестричкой или, на худой конец, кумой. Последнее некоторыми исследователями считается наследием былого тотемного прошлого лисы, берущего начало ещё в матриархате.

Однако, на самом деле лиса всем нам сестричка от того, что символизирует собой две вещи – ночь и женскую сексуальную энергию. Ещё в бытность мою студентом-медиком я обратил внимание на внешнее сходство латинских терминов vulva – преддверие влагалища (в широком смысле наружные женские половые органы) и vulpēs – лиса. А потому много лет спустя ничуть не удивился, узнав, что эти слова, действительно, происходят от одного корня.

Точно так же, как «медведь» - это псевдоним бера, «лиса» - псевдоним зверя, которого наши предки звали как-то иначе. Увы, первородное имя самой популярной героини наших сказок, мы утеряли во глубине веков. А нынешнее её прозвище происходит от прилагательного лисая – рыжая, использовавшегося в качестве обозначения по внешнему признаку.

Лисья символика ночи наиболее ярко показана в сказке «Петушок – золотой гребешок», где лиса (ночь) пытается выкрасть петушка (солярный символ – предвестник утренней зари): «Несёт меня лиса за тёмные леса!» . И раз, лисе-ночи не по нутру даже заря, то понятно, что и к колобку-Солнцу питать тёплых чувств она не может.

Отношения между колобком и лисой станут ещё более понятны с учётом религиозно-мифологической подоплёки нашей сказки. Лиса – животное славяно-языческой богини Морены.

Морена в неоязыческой иконографии.

Морена (она же Мара, Морана, Маруха, Мора, Змора) – богиня зимы и смерти. Её имя восходит к общеарийскому корню mr, от которого происходят, разноязыкие обозначения смерти, например, санскритское mrtis, индийское mrtū, латинское mortis, русское смерть. В нашем языке имя этой богини, кроме того, дало начало словам мор, морока, мразь, мрак, марево, изморось, умора, кошмар… а, кроме того, устаревшему мразъ (мороз) и новомодному заморочка.

Морена – типичный метаморф: она предстаёт то молодой девушкой в белом, то высокой красивой женщиной в чёрном, то страшной сгорбленной старухой в рванье с длинными распущенными волосами. Её атрибуты – груды черепов и серп, которым она перерезает нити жизни. Её планета – Чёрная Луна. Её предназначение – нести вред человечеству: там, где появляется Морена, начинаются эпидемии (мор) и несчастья (мóроки). Там, где по-крупному она нагадить не может, Морена тешится тем, что насылает на людей страшные сны (кошмары). Да, что там люди – каждое утро она с толпой приспешников пытается подкараулить само Солнце красное, но всякий раз отступает перед его мощью и красотой. Подручных Морены – злых духов, порождённых тьмой – зовут мары или моры; самая известная среди них домашняя пакостница кикимора (тот же корень «мор» ).

Под псевдонимом «Колхозница» Морена была весьма почитаема Советской властью!

Конфликт этот носит застарелый характер. Дело в том, что по генеалогии славянских богов, бог Солнца, огня, весны и плодородия Дажьбог, о котором мы упоминали в самом начале, и Морена были некогда супругами.

Первой женой любвеобильного Дажьбога стала Майя Златогорка – богиня лета (вполне логичное отображение чередования времён года: Дажьбог – весна, Майя – лето). От этого брака народились близнецы Усень и Коляда, после чего супруги расстались и Дажьбог женился во второй раз. По логике календарного цикла следующей женой Дажьбога стала Морена – богиня зимы (осень у наших предков в самостоятельное время года не выделялась, поэтому обошлось без промежуточных этапов). Однако, очень скоро выяснилось, что бог весны и богиня зимы настолько не сходятся характерами, что Морена убила Дажьбога и ушла к повелителю сил зла Чернобогу (в русских народных сказках он фигурирует как Кощей Бессмертный). Вернула Дажьбога к жизни (расхожий сюжет умирающего и воскресающего божества) сестра – богиня жизненных сил природы Жива, она же стала ему и третьей супругой. А неверную и коварную Морену Дажьбог сжёг заживо.

В этих мелодраматических перипетиях из жизни богов наши предки отразили извечное противостояние света и тьмы, тепла и холода, лета и зимы, дня и ночи. А конкретно этот миф содержал зашифрованную информацию о годичном пути Солнца по «временам года» с зимним его «умиранием» и весенним «воскресением». В принципе, то же самое видим мы в годовом круге христианских двунадесятых праздников, чудесным образом оказавшихся приуроченными к аналогичным датам языческого календаря.

Недобрую, но могучую богиню, с которой каждый однажды должен был встретиться, наши предки почитали 1 марта. Однако, куда с большим энтузиазмом «приглашали» её на Масленицу-Комоедицу – поныне сжигаемое на этом празднике чучело зимы есть ни что иное, как условное изображение Морены.

То, что мы называем абстрактно чучелом зимы, для наших предков было конкретным изображением Морены.

Изготавливали и обряжали его исключительно женщины. С чучелом обращались наигранно почтительно, на капище привозили в украшенных санях или несли на руках. Изображение Морены сопровождала «свита» в виде толпы ряженых, а на капище ей уже был выстроен снежный городок (лиса обитает в ледяном доме, если верить сказке «Зайкина избушка» ). Однако, когда доходило дело до исполнения обряда, оправлять его бралась жрица Живы. Со всей подобающей моменту серьёзностью, она несла к алтарю Морены чашу со священным (разумеется, алкогольным) напитком сурьей и… перед алтарём показательно выпивала его сама! Причём, осушить здоровую братину ей надлежало не пролив ни капли, так как даже одного миллиграмма священного напитка, попавшего на алтарь, было достаточно, чтобы Морена осталась и холода вернулись. Вызов, брошенный жрицей Морене, был сигналом: в неё начинали лететь снежки и проклятья, а потом весь честной народ бросался на штурм снежного городка. Ряженые из свиты Морены пытались защитить его, но их сопротивление было тщетным!

Василий Суриков «Взятие снежного городка».

Чучело Морены сжигали, а пепел топили в реке. И, оказав таким образом посильную помощь Дажьбогу в деле убийства Морены, приступал честной народ к ритуальной трапезе, главным блюдом на которой было печёное изображение Солнца – колобки да блины. Так, одновременно, и поминали Морену, и приветствовали Дажьбога, и причащались частицей «пошедшего в гору» Солнца. Даже жаль, что христианство этот разудалый праздник всепобеждающей жизни превратило всего лишь в заговенье на Великий пост.

Но жестокая расправа над Мореной ещё не означала её дальнейшего небытия – она, ведь, богиня и тоже могла неоднократно умирать и воскресать. И, не смотря на то, что она была богиней зимы, могла Морена появиться даже посреди лета. Её ипостась, имевшая облик девушки в белом, именовалась Полудницей. Считалось, что она имеет силу только в определённое время – в полдень или в полночь, а на годичном уровне в дни зимнего и летнего солнцестояний. Поверье наших предков гласило, что такие переломные моменты природы сопровождались значительными изменениями и в жизни людей: происходил переход от ночи ко дню или от лета к зиме и наоборот.

Образ Морены, выведенный в сказке про колобка под видом лисы, даёт нам последнюю календарную дату – 22 июня, день летнего солнцестояния – «полдень года» . Это день «силы» Морены; день очередной ежегодной её победы над Дажьбогом; верхушка лета, после которой «Солнце поворачивает на зиму» . С этого момента дни начинают становиться короче и короче, а Солнце – подниматься над горизонтом всё ниже и ниже. Именно это астрономическое событие и описано в сказке, как поедание колобка лисой.

Тот же процесс зашифрован и в песенке колобка. По ходу сказки свой хит колобок исполняет 5 раз: по разу перед зайцем, волком и медведем и дважды перед лисой. При этом песенка носит кумулятивный характер – каждое её последующее исполнение длиннее предыдущего. Так, в премьерном варианте, исполненном колобком зайцу, 9 строк. В песенке, спетой волку уже 10 строк, медведю – 11, лисе – 12. Но на этом «рост» останавливается и следующая песенка, повторно спетая лисе, вновь содержит 12 строк. Больше песенка не исполняется в связи с безвременной гибелью колобка. Всё это вместе есть ни что иное, как шифрованное изображение «прироста» Солнца и его завершения в день летнего солнцестояния.

На календаре языческих праздников 22 июня приходился на середину Русальской недели или Русалий, отмечаемых с 19 по 24 июня. В эти дни наши предки опять оказывали почести Морене, но уже не как богине зимы, а как богине смерти. А вместе с ней поминали подвластных ей умерших родственников и воздавали должное водным, лесным и луговым духам-навьям. На эти же числа попадал и праздник «бога плодов» Купалы. А когда поверх этого ещё наслоилось и христианство, всё окончательно перемешалось и спуталось. Так, до сих пор мы называем дни почитания христианских святых Иоанна Крестителя и Аграфены Мученицы не иначе как Иван Купала и Аграфена Купальница и продолжаем ретранслировать небылицы про случающиеся в ночь на Ивана Купалу разгул нечисти, русалочий беспредел, «выход» кладов и цветение папоротника.

Итак, все встреченные колобком животные символизируют собой ночь и Луну. Каждая такая встреча – есть символическое описание лунных фаз, следующих за днём весеннего равноденствия. Таким образом, сказка имеет не только астрономический, но и календарный смысл. Использование описанного солнечно-лунного календаря по соотнесению фаз Луны с равноденствием, позволяет с абсолютной точностью устанавливать время наступления ежегодных религиозных праздников с «плавающей» датой, поскольку при такой методике определения они оказываются привязанными не к действующему календарному стилю, а к объективным периодическим астрономическим событиям. Фактически, сама сказка и есть календарь на период астрономической весны – времени от дня весеннего равноденствия до дня летнего солнцестояния. Этот период и по ныне имеет особую важность в жизнедеятельности человека, поскольку является началом нового сезона сельхозработ.

Всего в сказке семь действующих лиц. Их список, в порядке появления на авансцене, выглядит следующим образом:

1. старик,
2. старуха,
3. колобок,
4. заяц,
5. волк,
6. медведь,
7. лиса.

О том, что семёрка для древних было числом, если не священным, то, как минимум, магическим, думаю, особо разглагольствовать и не стоит: семь небес, семь кругов ада, семь ангельских чинов, семь смертных грехов, семь чудес света, семь слонов на счастье… «Волк и семеро козлят», «Семь Симеонов – семь работников», «Дочь-семилетка»… за семью морями; на семи ветрах; семь пядей во лбу; семь раз отмерь, один раз отрежь; у семи нянек дитя без глазу; один с сошкой – семеро с ложкой; для бешеной собаки семь вёрст не круг; семь бед – один ответ…

Сколько нумерологических смыслов «зашито» в этой семёрке сказать не берусь – моих скудных познаний явно недостаточно, чтобы все их расшифровать. Приведу только один пример, лежащий на поверхности. Сказка охватывает период от дня весеннего равноденствия до дня летнего солнцестояния – его продолжительность 91 день. Это число только на семь делится без остатка. Результатом такого деления будет 13 – именно 13 недель насчитывается в промежутке между 21 марта и 22 июня.

…Мой анализ по объёму в 27 раз превысил объём анализируемого первоисточника. Чтобы вкратце объяснить сакральный смысл сказки, которую нынешние педагоги относят в разряд примитивных, пригодных, разве что, для детишек от года до трёх, мне потребовалось почти 49000 печатных знаков и более 8000 слов! И что же мы выяснили?

Русская народная сказка «Колобок» содержит сведения астрономического характера, в частности, описание соотношения солнечных и лунных астрономических событий на период с дня весеннего равноденствия по день летнего солнцестояния. Дата «сотворения» колобка – 21 марта, отражает «поворот Солнца на лето» , то есть начало астрономической весны. На своём пути колобок (Солнце новой весны) встречает зайца (первое полнолуние после весеннего равноденствия), волка (убыль полной Луны) и медведя (первое новолуние после весеннего равноденствия). После этого, согласно религиозным взглядам славян заканчивалось «обновление» светил и они начинали функционировать в «летнем режиме». Окончание астрономической весны и начало астрономического лета обозначено встречей с лисой и датируется 22-м июня – днём летнего солнцестояния, праздником Морены. Поедание лисой колобка символизирует начало уменьшения светового дня и «поворот Солнца на зиму» .

Таким образом, сказка содержит кодированную информацию о соотношении солнечного и лунного календарей на период астрономической весны. Данные сведения имеют культовое значение, поскольку были предназначены для вычисления дат нефиксированных религиозных праздников. Многие принципы данной схемы используются в культовых целях и сегодня, например, для расчёта даты православной Пасхи. Кроме того, подобная информация имеет и прикладное значение, поскольку знаменует начало нового сезона сельскохозяйственных работ.

Вот, вроде бы, так… Однако, чего-то не хватает. Остаётся на душе какая-то незавершённость… Да, и колобка жаль… И с сакральной точки зрения что же получается – выходит ночь победила?! Поглотила тьма наше Солнышко и всё?! Неправильный какой-то у этой сказки финал, особенно, если учесть, что предки наши были солнцепоклонниками.

А вот теперь придвиньтесь поближе, так как я сейчас раскрою вам самую страшную тайну про колобка. То, что печатают ныне в книжках не настоящая сказка, а её вариант в литературной обработке А.Н. Толстого. Сам он отрубил сказке финал или редактора сочли его слишком кровавым для детской аудитории, но в полном варианте с первозданной концовкой эпопею про колобка сегодня можно встретить только в специализированных изданиях по лингвистике, да, и, то не во всех.

Настоящая сказка про колобка не кончается его поеданием лисой. В нынешней адаптированной версии как-то опускается, а как же повели себя старик со старухой, когда обнаружили пропажу? А оказывается, что старик-то всё это время не сидел сложа руки, а, не найдя на подоконнике колобка, сразу кинулся за ним в погоню. И застал его в роковой момент, когда тот пел свою песенку в последний раз, уже сидючи на языке у лисы. Рыжая плутовка, глотая колобка, всего-то на миг потеряла бдительность. Но этого проворному старику оказалось достаточно, чтобы схватить её и без лишних церемоний вспороть ей живот. И из распоротого лисьего брюха выбрался колобок жив-живёхонек, как ни в чём не бывало!

Ну, уж эту финальную символику, надеюсь, вы после всего прочитанного и без меня истрактовать сумеете…

Орлов Владимир