Движение "Архнадзор" представило публике "Красную книгу" Москвы и интерактивную карту уничтожаемых памятников Москвы. Ее можно увидеть в интернете(http://www.archnadzor.ru). Выяснилось, что состояние памятников в Москве принципиально отличается от той картины, которая утвердилась в массмедиа.

Движение "Архнадзор" родилось в феврале этого года из объединения нескольких общественных организаций — "Против лома" Константина Михайлова (родилась из одноименной выставки десять лет назад), "Москва, которой нет" Юлии Мезенцевой (активно проявилась в борьбе против сноса "Военторга"), MAPS Марины Хрусталевой (объединение русских и иностранных журналистов, борющихся против искажения облика Москвы) и собственно "Архнадзора" Александра Можаева, создателя соответствующего сайта. В объединении большую роль сыграл лауреат премии "Большая книга" этого года Рустам Рахматуллин. "Красная книга" их первый серьезный продукт, и это действительно очень серьезно. До нее правительство Москвы полностью владело инициативой — общественные охранники памятников поднимали голос только тогда, когда памятник уже начинали ломать, уже были получены все согласования, заключения всех пролужковских экспертов, все уже законно снято с охраны и сделать уже ничего нельзя. Теперь ситуация меняется. 250 памятников, положенных на карту Москвы, создают ясную картину будущей деятельности.

Это главное, остальное — побочные результаты. Но они крайне занимательны. Дело в том, что отчасти в силу специфики медиа, отчасти усилиями московского правительства в последние лет пять возникла устойчивая картина, что с памятниками у нас в принципе все в порядке. Разумеется, общественные охранники памятников, не включенные в лужковские комитеты и комиссии, гневно разоблачают государственных охранников памятников за то, что те фальсифицируют историю, строят Царицыно, которого никогда не было, заменяют подлинники новоделами, строят фальшивые гостиницу "Москва" и "Военторг", а иногда разрешают сносить образцы рядовой застройки XIX века — скандалов много. Но по сути это ведь спор о разнице подходов к сохранению наследия. Получается, что памятниками занимаются, их приспосабливают, реконструируют, создают там музеи, но некоторые специалисты крайне не удовлетворены тем, что это делается некорректно, хотя некоторые другие специалисты считают иначе. То есть нормальная позитивная ситуация.

Так вот, когда смотришь "Красную книгу", то оказывается, что дело обстоит совсем иначе. Собственно примеров намечающегося лужковского вандализма там очень мало. Да, собирается Юрий Лужков перестроить комплекс Провиантских складов и вместо простого ремонта зачем-то норовит там перекрыть стеклом двор и построить маловысокохудожественный новый корпус. Да, собираются для реконструкции Ленинградки разобрать и собрать заново, сильно расширив, Тверской путепровод над железнодорожными путями. Да, вроде бы в усадьбе Воронцово, в Воронцовском парке, собираются строить заново господский дом, который неизвестно как выглядел, потому что не сохранилось изображений. Да, уничтожат, возможно, интерьеры "Детского мира". Все это отвратительно, каждое из этих деяний вскрывает глубочайшие отличия Юрия Михайловича от других культурных, образованных и неравнодушных к истории людей. Но это едва ли не все — а памятников 250. Кроме того, от кризиса, возможно, не дойдут руки.

Нет, гораздо больше других — памятников, которым грозит разрушение от брошенности. Просто таких, которые стоят по десять лет без всякого использования и медленно превращаются в руины. В них живут бомжи и горят пожары. Поскольку это тихая гибель, они не попадают в медиапространство, и кажется, что их нет вообще. В этом смысле "Красная книга" — материал взрывной.

И каких памятников! Нет, я даже не говорю про конструктивистские шедевры, дом Наркомфина, где вроде что-то сдвинулось, но в связи с кризисом и тяжелыми проблемами у ГК МИАН все остановилось, а в марте опять случился пожар. Хотя это памятник мирового значения, так же как и дом-коммуна Ивана Николаева на улице Орджоникидзе или общежитие Коммунистического университета в Петроверигском переулке — и все стали бомжатниками, поскольку заброшены уже по десять лет. Но тут, по крайней мере, специфический материал — конструктивизм, который любят на Западе и не любят у нас, и серьезные проблемы как в методике реставрации, так и в будущей функции. Но в Москве, как выясняется, самым элементарным образом погибают шедевры классицизма, архитектуры XVIII-XIX веков. Чего стоит дворец Разумовского на улице Казакова — это великолепный памятник, сравнимый с Елагиным дворцом в Петербурге,— он выглядит так, будто вчера закончилась война, и он стоит так уже десять лет. Дом архитектурной школы Казакова в Златоустинском переулке — отсюда вообще вышла вся московская архитектура классицизма — дом без кровли, с выгоревшими этажами, выбитыми окнами — скорлупа. Палаты князя Пожарского на Большой Лубянке — да-да, того самого, в честь которого мы теперь празднуем День народного единства,— там уже истлела защитная сеточка, которой его прикрыли в середине 1990-х, там рушатся потолки и падает со стен декор. Палаты Зиновьевых XVII века в Большом Афанасьевском — самый древний дом в районе Арбата с 2000 года стоит без кровли, просто гибнет. Египетский павильон и оранжерея в Кузьминках — оба памятника брошены арендаторами, по десять лет не используются, разрушаются на глазах. Таких примеров десятки.

Это производит почти шоковое впечатление. В свое время Алексей Комеч (имя для охраны памятников культовое) сказал, что если по всей России памятники страдают от недостатка денег, то в Москве — от их избытка. И все как-то в этом уверились. Когда в Царицыне строят золотой зал, которого там не было, как-то перестраиваешься на то, что показывать всем, что у вас золота больше, чем у Екатерины,— это совсем не свидетельствует о большой культурности. Но про то, что надо тратить средства на памятники, говорить уже перестаешь. А оказывается, Москва-то город бедненький, не сравнить с какой-нибудь Лозанной или Монпелье. Вообще, такое состояние памятников — признак нищих городов, и вот поди ж ты, как раз это в Москве и обнаружилось.

Неприятно, конечно, то, что в принципе понятно — если бы у Юрия Михайловича дошли руки до дворца Разумовского или палат Пожарского, то ведь было бы еще хуже. Их бы так отреставрировали, так бы приспособили с реконструкцией, что живого места бы не осталось. Альтернативы такие — или памятник гибнет от того, что брошен, или от того, что его подобрали. У охранников памятников на удивление безрадостная жизнь. Но их число множится. Думаю, потому, что во всем этом есть все же момент некоторого удовлетворения. Все же забавно обнаружить, что Юрий Михайлович очень небогатый человек. Ну просто нет денег содержать в порядке культурные ценности.