Спасибо, что петь разрешили,
Спасибо, спасибо.
Мы все в синяках и ушибах,
Нам петь - не по силам.
Мы все на дороге к погосту,
В долгах и болезнях.
Оставьте свое эпигонство -
Оно бесполезно.

Спасибо, что петь разрешили,
Спасибо, спасибо.
Мы стали седы и плешивы,
И смотрим спесиво.
Поют о другом иноверцы
С других пьедесталов.
Состарился голос, и сердце,
Устало, устало.

А. Городницкий, 1987.

1.

Перебираю, что задержалось в памяти от нынешнего заезда на фестиваль «Голубые озера» - 2009, состоявшийся под Луховицами с 11 по 14 июня. И с огорчением понимаю: практически ничего не запомнилось. А ведь такого не должно было быть!.. Фестиваль-то был по счету практически юбилейным, пятнадцатым!..

Стоп. Начала неверно – обратила первые же фразы к людям, которые заведомо знают, что такое фестиваль «Голубые озера», и способны понять с ходу, почему пятнадцатый общий сбор – это все же событие. То есть искусственно сузила читательскую аудиторию. Тогда как не грех ее, напротив, расширить.

Фестиваль «Голубые озера» носит громкое название Межрегиональный туристический фестиваль авторской песни. В его течении совмещены туризм, семейный отдых, преклонение перед здоровым образом жизни и почитание бардовской песни в ее классическом, «костровом» варианте. Придуман он был в середине 90-х годов прошлого века рязанским автором-исполнителем песен, идеологом бардовского движения Евгением Сапфировым. Затевался как «летний» слет бардов и поклонников жанра преимущественно из средней полосы России, но довольно быстро «оброс» и другой публикой. У «Голубых озер» есть осенний брат-близнец – фестиваль «Бабье лето»: та же направленность, те же гости, то же место проведения, сосновый лес вокруг рукотворных озер в виду города Луховицы Московской области, только время сбора – бабье лето, конец сентября. Учредителями обоих фестивалей за прошедшие годы стали, наравне с творческим объединением Евгения Сапфирова «Аллель», Комитет по делам молодежи Рязанской области, Комитет по туризму Рязанской области, администрация Луховицкого района Московской области. Учредители порой «отпочковывают» от своих структур специальные субструктуры, уполномоченные проводить фестивали… но об этих тонкостях позже. Главное – что фестиваль, вроде как, благословлен официальными органами за свое воспитательное и оздоровительное значение.

И все же краеугольным камнем и гвоздевым смыслом «Голубых озер», как и «Бабьего лета», является авторская песня – и до недавних пор эта аксиома считалась непреложной. Под знаменем с летящей, подобно дельтаплану, гитарой, отдающим молчаливую честь авторской песне, «Голубые озера» просуществовали 15 лет. Они не стали за этот период конкурентами «Груши», но обрели свой собственный статус, уважение и приязнь в соответствующей публике, традиции и список лауреатов. Некоторые лауреаты потом сделали настоящую карьеру, добились признания в среде бардов. Не раз на этом фестивале выступали барды «с именами» - два года назад прилетали Александр Гейнц и Сергей Данилов (С-Петербург), а также в разные годы Ольга Чикина (Рязань), Анатолий Киреев (Курган), Андрей Козловский (Вологда), Ирина Орищенко (Горно-Алтайск), Виктор Луферов, Аркадий Лебедев, Виктор Попов, Алексей Витаков, Владимир Капгер, Григорий Гладков, Ирина Христианова и Дмитрий Григорьев, Вадим Егоров (Москва). Лауреатами «Озёр» и «Лета» в разные годы стали: Юрий Волнов (Москва), Светлана Шелухина, Владимир Макин, Игорь Анохин, Михаил Мещеряков (Коломна), Алексей Фошин, Михаил Комаров, Дмитрий Лорин, Мария Ивашнёва (Рязань), Алексей Карпунин (Тверь), «Алёшкины острова» (Егорьевск), Илья Селиванов (Королёв), лауреаты Грушинского фестиваля тоже отметились – Алексей Макаревич и Шухрат Хусаинов.

Иными словами, у «Голубых озер» сложилась уже собственная история, а ее летописи плавно подошли к пятнадцатому году, когда произошло что-то… невозможно понять, странное либо закономерное. Но только я от пятнадцатой встречи с авторской песней на живописных озерах лучше всего запомнила ощущение ровной скуки и мерного движения фестивальных минут, удивительно похожих друг на друга.

Не буду строить из себя завсегдатая бардовских слетов (этот статус, скорее, для моего мужа) и бывалого туриста. Тем не менее, классическая картина бардовского фестиваля представляется мне хорошо. Как правило, в центре ее должна возвышаться сцена (вариант – сцены, если фестиваль крупный), откуда исходит на окружение энергетика, драйв, мощь, насыщенность, цвет и дух фестиваля. Чем чище эта энергия, тем лучше удался фестиваль. Окаймление же сцены обыкновенное, лесное – палатки, шашлыки, всякие там водно-воздушные процедуры, то есть активный отдых… Но «лакмусовой бумажкой» каждого «настоящего» фестиваля авторской песни являются ночные посиделки вокруг костров и самодеятельное пение под гитару до глубокого рассвета. По кострам ходят и ведущие фигуры фестиваля, и никому не известные его гости. Две основы, два кита, характеризующие бардовский фестиваль, – конкурсный концерт (как его ни назови) и ночная самодеятельность вокруг костров. Из них и слагается атмосфера слета…

Боюсь, что в этот раз атмосфера над «Голубыми озерами» дышала тоской. Почему? День, вроде, был почти весь солнечным и знойным, воздух над озерами аж искрился, природа располагала к беззаботности и веселью. Тем не менее, подкравшись к месту, где шло прослушивание, и затаившись так, чтобы слышать певцов (этот нехитрый прием помогает лучше всего представить себе уровень собравшихся), я чуть не заснула на своем переносном матрасе. Это был тревожный знак. Но, в конце концов, прослушивание и задумано, чтобы отделять злаки от плевел, и то, что достойно внимания, непременно перекочует на конкурсную сцену!.. И я перетащила матрас к сцене, надеясь «встряхнуться».

На дневном гала-концерте это удавалось редко. Сверяясь со своими заметками, сделанными по горячим следам, вижу пометки: «нечто философское», «что-то вроде романса», «что-то типа рэпа». Причем часто я находила в песнях аллюзии к общеизвестным вещам: мотиву «Целый день стирает прачка», «хулиганским» песенкам Высоцкого (в песне с навязчивым упоминанием сверхдозы клофелина) или даже романсу «Я помню чудное мгновенье…». Не хочется обижать авторов словом «вторичность», но, пожалуй, это символ тенденции, о которой я подробнее скажу ниже. Юмор тоже был какой-то… не юморной. С той же дозой клофелина, к примеру, или с обыгрыванием названия речки Вобли – есть такая возле Луховиц. Сродни эффекту «взбалтывания» оказалось выступление Михаила Кукулевича – барда, возрождающего в своем искусстве не только художественные, но и политические стороны авторской песни в ее лучшие времена. Кукулевич – типичный шестидесятник. В силу своего видения авторской песни (см. ниже) я бы назвала его «настоящим» бардом. Он исполнил песню памяти Венички Ерофеева и две песни об афганской войне. И в этих песнях был заложен импульс на человеческий отклик. Также «разогрело» публику выход Дмитрия Лорина, вычурно ломающего в песнях родной язык, но и благодаря своему особому языку привлекающего внимание тем, что называется «самобытность». Дикция Дмитрия очень подходит под его самобытность. Обратили на себя внимание озорной дуэт Татьяны и Александра Ерохиных (Рязань), члены клуба авторской песни «Бригантина» из Тулы – их было много, каждый показывал что-то свое, и общее впечатление сложилось, как паззл, благоприятным. Однако – не сногсшибательным.

Мария Махова – бардесса из Иванова, приглашенная на «Голубые озера» этого года специально, руководитель поэтической студии, представила на сцене самый огорчительный для барда вариант, на мой взгляд. Правильные слова, правильная игра на гитаре, правильная постановка пальцев, правильным голосом правильно поет правильные бардовские песни… из которых ну ничегошеньки не остается в голове и в сердце! Потому что ничегошеньки не цепляет!.. Это, безусловно, не вина, а беда таких бардов, как Мария – уверена, что их очень много, и станет еще больше. Невыразительность при четком соблюдении формальных требований своего искусства/ремесла – мощный признак общей девальвации многострадального синтетического жанра авторской песни. Уж простите меня, откровенную. Не хочется выражаться экивоками, ходить вокруг да около – этим ты словно предаешь шанс говорить начистоту, ради которого и создавалась в свое время авторская песня.

Тем более, что, несмотря на весь мой скепсис (быть может, его разделяли и другие зрители, так как привычной плотной толпы вокруг сцены не наросло, а составляли аудиторию в основном люди лично заинтересованные, болельщики певунов), фестиваль завершился, честь по чести, объявлением победителей и награждением их. К тому времени уже пошел коварный летний дождик. Сцена была закрыта тентом, а вот зрительская поляна намокла. Однако на подведение итогов народ, по традиции, подтянулся. Вот кто «вышел в финал» фестиваля «Голубые озера – 2009».

Лауреаты – Хельга Патаки (Павлов Посад) и Алексей Макаревич (Москва).

Дипломанты – Римма Тетерина, Владимир Орлов, Алексей Сударушкин, Юлия Алмаева, Сергей Сергеев, Александр и Татьяна Ерохины, дуэт «Бесконечная история».

Изо всего этого списка, пожалуй, наиболее интересна Хельга Патаки. Все в ней поражает, начиная с ее экзотического имени. То, с чем она победила – это… сказки. Прозаические недлинные истории со всякими чудесами и непременным торжеством добра. Они рассказываются под гитару в виде мелодекламации. В качестве визиток Хельга привезла с собой несколько книжек-малышек: одна книжка – одна сказка. Раздарила их оргкомитету фестиваля. Евгений Сапфиров с восхищением на грани изумления говорит: его четырехлетняя дочь влюбилась в «Новогоднюю сказку» Хельги Патаки, просит повторять ее каждый вечер перед сном. Нестандартно и само явление Хельги на «Голубые озера». Она давно хотела принять участие в каком-либо известном бардовском фестивале, но, видимо, специфика ее «программы» отпугивала ревнителей жанра. Кто-то посоветовал Хельге поехать в Луховицы: мол, там вас поймут. Возможно, это было сказано с сарказмом. Но оказалось правдой. Жюри приняло на ура «песни в прозе»…

Остальные лауреаты и дипломанты держатся более или менее в рамках традиций. Это все слова собственного сочинения под личное музыкальное сопровождение – где-то больше похоже на рок (А. Макаревич), где-то – на эстраду (А. и Т. Ерохины), а в целом ожидаемая картина.

Так о чем же говорит то, что многие из авторов, чье искусство мало тронуло зрителя, оказались лауреатами и дипломантами фестиваля? О «хорошей мине при скверной игре»? Мол, надо же было выбрать победителей из тех, кто есть?.. Кстати, ничего зазорного в таком подходе, я считаю, нет. Раз прошел фестиваль, должны быть и призеры. Это сродни залихватскому принципу: «Война войной, а обед по распорядку!». Но правильнее воспринять выдвижение победителей сразу в нескольких аспектах. Во-первых, состоявшееся голосование необходимо отнести на счет профессионального слушания жюри. Им должно быть по определению виднее то, что может не дойти до зрителя. Во-вторых, это своего рода товарищеские «авансы» людям, которые достойны поддержки на будущее. Это очень красиво по-человечески: всегда лучше подбодрить, чем «утопить». В-третьих, слабеющее бардовское начало – не вина, а беда нынешних авторов и исполнителей, знак нового времени.

Мигом безусловного оживления был детский концерт. Это давняя «дневная» традиция и «Голубых озер», и «Бабьего лета». Многие семьи приезжают на бард-тусу с детьми, и для младших членов семей открыт «свободный микрофон». Пользуется бешеной популярностью, дети, зараженные «обезьянничеством», на сцену так и лезут... Родители, опять же, довольны. Но вот ведь какая штука! Детский концерт как «любимая забава» на «Голубых озерах» - неплохая фишка, но превращать его в элемент фестиваля, по-моему, не стоит. Вид старательно подражающих взрослым детишек однозначно вызывает у больших умиление. На него ставка и сделана. В итоге я даже не уверена, все ли дети, вышедшие на сцену, понимают смысл происходящего – что это бардовский фестиваль, да кто такие барды, да что такое бардовская песня, да чем тут можно козырнуть… Отлично понимают «дух и букву» бардовской песни пацанчики лет одиннадцати Левчик и Вовчик, дуэтом, под собственный гитарный аккомпанемент (!) исполнившие подборку классики – «Собачка Тяпа», «Мама, я хочу домой». Эти двое – будущие лауреаты «Голубых озер», а может, и самой Груши, чем черт не шутит. А другая девочка вышла на сцену и торжественно, хоть и шепеляво, объявила: «Напилася я пьяна!». Слушатели так и покатились – бесшумно, чтобы не обидеть ребенка. Эклектика, да-с…

У меня сложилось ощущение, что вводить в программу «Голубых озер» специализированную «детскую партию» пока рано. Как таковой детский бардовский конкурс не организован. Создать его с нуля – придумать себе лишнюю головную боль, которой оргкомитету и так предостаточно. Пусть уж лучше дети просто развлекаются… Но, в таком случае, эта милая фишка фестиваля никак не связывает его с авторской песней. Наоборот, дает перевес в сторону объявления «Голубых озер» воспитательным, образовательным или спортивным мероприятием, что хуже. Во-первых, детских мероприятий по стране проводится куда больше, чем бардовских фестивалей; во-вторых, о том, чья культурно-социальная значимость больше - детской игры или серьезного бардовского фестиваля, можно поспорить. Мне, например, кажется, что второе именно сейчас важнее, потому что речь идет о сохранении целого жанра в искусстве, который может просто «вымереть» в технократической цивилизации. Но, может, я не права, и приоритет вовсе не в искусстве. Ушли же из употребления припевки, причитания, заклинания и прочие образцы деревенского музыкально-поэтического фольклора…

Вечером, правда, душа отдохнула на костре, который собрали у нашего стойбища любители, не уступающие профессионалам. Туда завернул даже великий рязанский бард Алексей Фошин. Душевно спел свою «коронку» - «Перекоп» и очаровательный этнофольк «Девичью полночную» на стихи Вл. Луговского. Все ночера пелись песни на гостеприимных биваках оргкомитета, Тенов (Воскресенск) и «Алёшкиных островов» (Егорьевск). Вокруг костров песни продолжались до первых утренних лучей. Это было прекрасно, если б не точил крохотный острозубый червячок: а ведь костер можно собрать и гораздо ближе к дому! Пусть без Фошина, Германа и Ирины Тен, Игоря Анохина и Марины Подвойской, Ильи Селиванова, Алексея Карпова, Евгения Сапфирова.

Но смысл «вылазки» - в том, что «Голубые озера» - это, можно сказать, бренд, это традиция, с которой начинается лето, это событие, которое обидно пропустить. На него и ехали. Но оправдались ли подсознательные ожидания?.. И у гостей, и у организаторов?..

2.

Об этом мы и говорили с Евгением Сапфировым. Говорили спустя две недели после фестиваля. Когда все страсти уже улеглись, когда стало возможным спокойно, взвешенно подвести итоги. У него на кухне за чаем. Евгений начал с ошеломительного (в устах инициатора и организатора фестиваля) признания:
- В этом году на фестивале царила стагнация. Я это прекрасно понимаю. Но не все зависело от меня, и не все можно было исправить… Нужно было пригласить бардов «с именами», это придало бы фестивалю интереса. Нужно было привлечь «хедлайнеров». Но как, если в этом году «Голубые озера» я провел без копейки денег?

В этом году, по словам Евгения Сапфирова, луховицкая сторона не только не выделила средств на проведение фестиваля, которые худо-бедно отчисляла в предыдущие годы, но и забрала себе все «собственные» заработки фестиваля. Это, традиционно, например, такса за проезд на фестивальную поляну. Евгений Сапфиров насчитал не менее шестисот машин, проехавших через главный кордон фестиваля. Такса, учрежденная как явление несколько лет назад, повышается подобно гриппозной температуре – и в этом году составила 200 руб. Сколько выйдет, если перемножить две эти цифры? На сто двадцать тысяч можно было окупить весь фестиваль и выдать премии его непосредственным руководителям – которые не накладывают резолюции и не составляют отчеты в кабинетах, а распоряжаются на поляне, оборудуют сцену (спасибо, что хоть помост поставили рабочие, присланные луховицкими учредителями), объявляют конкурсы и номера концертов, ведут прослушивание и подводят итоги… Но нет, этот труд в очередной раз остался не оплаченным. Не придумано, видимо, название графы в статье «расходы» - и не зарплата, и не премия, и не возмездное оказание услуг… А «добровольно-принудительные» взносы гостей фестиваля до рязанцев-устроителей тоже не дошли. Их оставили в Луховицах под предлогом, что нужно… заплатить за аренду леса. Кому – прозвучало невнятно. Сколько – тоже осталось тайной. По 17100 рублей за гектар, но все вместе будет хрен его знает… Так как хозяева леса нее могли определиться, сколько га леса они «сдали в аренду». При том, что туристы точно знают: гектар там шесть. И они ничьи. Какой-либо официальной бумаги о том, что на указанную территорию некое юридическое либо физическое лицо обладает приоритетным правом собственности Сапфирову не предъявили. Он сомневается, что она вообще существует.

По самым грубым прикидкам оргкомитета, на фестиваль прибыло (включая тех, что на электричках и даже «пешком») тысяч пять народу. Такая массовость, вероятно, способна вселять уверенность в коммерческом успехе.

Видимо, луховицкие официальные структуры распорядились «чистой прибылью» с фестиваля на правах соучредителей? Но почему же тогда на этих же правах они не выделили ни копейки в помощь фестивалю? До смешного доходило: с началом «круглого», пятнадцатого летнего фестиваля Евгения Сапфирова поздравили аж представители Мособлдумы! Почетный диплом вручили. И отбыли. А я, откровенничает основатель фестиваля, стою и думаю: мне средства из этой «благодарности», что ли, нарезать?..

На те же призы, что вручались победителям конкурсного концерта? Откуда взялись призы, Евгений Сапфиров рассказывал долго и эмоционально. В основном схем работало две: либо Евгений кого-то просил помочь с призами, либо друзья фестиваля сами приезжали на него не с пустыми руками. От принимающей стороны лишь Александр Стрелковских – зам. председателя только что созданного комитета по физической культуре, спорту, туризму и работе с молодежью Московской области – предоставил часть подарков. Таким образом, призы собрались «с миру по нитке». Этим и объясняется их поразительная разнородность – от похода на двоих в семейное кафе до музыкальных инструментов. Выкрутились.

Между прочим, силами гостей выкручивались и в еще более насущных вопросах, нежели награды победителям. По невыясненным причинам на сей раз в место скопления пяти тысяч человек не приехало ни одной машины «скорой помощи». И медицинскую помощь пришлось оказывать доктору медицинских наук и сотруднику «медицины катастроф» Вике Кушковой, гостье фестиваля, страстной любительнице авторской песни. Ноги распоротые бинтовать, шины накладывать… Все это ей приходилось делать на «Голубых озерах» и прежде. Но только сегодня – в одиночку.

И уж точно каждый на «Голубых озерах» сам себе охранник. Усилить милицейский кордон Евгений Сапфиров просит луховичан с первого года фестиваля. Но неизменно охрану порядка представляют во время фестиваля два человека в одном «уазике». Хотя с депутатом Мособлдумы и главой Луховицкого района приезжал солидный эскорт в белых рубашках и с рацией… Когда отбыли те и другие, тусовка осталась предоставленной сама себе. Могло случиться что угодно на грани криминала. Не случилось – промысел Божий.

Даже подготовка площадки к фестивалю не была проведена в полной мере до его открытия. Это установка сцены, подвоз дров и, пардон, устройство туалетов. Все было выполнено как-то половинчато. Особенно пункт последний. Говорят, на некоторых бардфестах устраивают настоящие деревянные «скворечники», как на дачах, а на иные завозят биокабины… В нашем же случае речь идет о вульгарных выгребных ямах – и те копали уже после заезда половины гостей…

- Все эти претензии я высказал своим соучредителям после фестиваля открыто, - заверил Евгений Сапфиров, когда я усомнилась: может, не стоит так прямо перечислять недостатки нынешней организации и их возможные причины? Вдруг «они» обидятся, и впредь будет еще сложнее? Но «наша» сторона уверена: стоит! Существует довольно много фестивалей, снабжающихся из государственного бюджета областей, где они проходят. Или из негосударственных, но надежных источников. В принципе, это давно известно и хорошо отработано. И почему фестивалю «Голубые озера», по меткому сравнению Сапфирова, не «ставили палки в колеса» - наоборот, убрали из-под его колес все опоры, сплетавшиеся в гать для движения по болоту, остается лишь гадать.

Организация бардовского слета – вопрос не только комфорта, но и престижа. Хорошее обустройство дает очки организаторам. Плохое подспудно вредит, даже если учесть, что гости бардовских фестивалей в большинстве своем люди небалованные. Разумеется, Евгению Сапфирову и его команде хотелось бы, чтобы организацию «Озёр» и «Лета» ставили в пример другим слетам. Пока же, наоборот, Сапфиров мечтает получить возможность брать пример с кампаний с отличной организацией – например, с тульского майского фестиваля «Куликово поле»…

Эти мечты подразумевают, прежде всего, что каждый раз фестиваль «с миру по нитке» проводить нельзя. Прямо-таки моветон. А как быть?..

О перспективах фестивалей «Голубые озера» и «Бабье лето» нужно говорить с осторожностью. И чтобы не сглазить, и – потому что ничего определенного пока утверждать нельзя. После неласкового приема, оказанного Луховицами, Творческое объединение «Аллель» приняло решение перенести осенний бардовский слет на рязанскую почву. Такая идея давно предлагалась рязанскими бардами. Похоже, настала пора ее реализовывать. Евгений Сапфиров предполагает, что ближайший фестиваль «Бабье лето» состоится уже в Рязанской области – осталось только место выбрать. За эту честь «боролись» в сознании организаторов красивейшие уголки нашего края – близкие к областному центру Заборье и Кельцы, экологически чистый Шиловский район, удобные для москвичей Слёмы…Выяснилось, что Слёмы отпадают: место уже перегорожено и застраивается коттеджами, стоит шлагбаум. Скорее всего, по сегодняшним данным, «Бабье лето» будет где-то под Спас-Клепиками в нацпарке «Мещерский». Подготовка и проведение фестиваля при известной сноровке, сформированной годами аналогичной деятельности, не составит труда. В крайнем случае – если уже рязанские власти не проявят материальной инициативы – никто не запретит фанатам авторской песни устроить просто массовый сход с гитарами. Но будем надеяться, что такого не произойдет. Фестивали «Голубые озера» и «Бабье лето» имеют устойчивую репутацию семейных мероприятий, и такую эстафету грех будет упустить… Хотя опять же, есть определенный риск для изначальной «бардовской» составляющей - в том, что ее количественно одолеют мероприятия иного рода.

А вот «Голубые озера» Сапфиров надеется оставить на прежнем месте – но в новом, усовершенствованном виде. Намеревается по-другому строить отношения с принимающей стороной. Возможно, диктовать им свои условия и вести торг. Исходя из того, что товар предлагается уникальный. Живая авторская песня.

- Нужно копать «канал» (это во мне гидротехник заговорил), чтобы «Озёра» стали проточными, а сейчас образовался застой и в природе (озёра зацветают) и в песне и в организации, - шутит Евгений. В каждой шутке лишь доля шутки, все остальное – правда.
Евгений Сапфиров уверен, что в самой авторской песне скрыты мощные резервы, чтобы она могла подняться на не пройденную доселе высоту. По его мнению, вся русская народная (фольклорная) культура, вся великая русская литература, даже вся мировая культура могут стать источниками новой авторской песни. Есть, что творить, есть, куда творить – только дайте волю и поддержите материально! В последнем вопросе могло бы помочь создание бардовской общественной организации, скажем, всероссийской Ассоциации Фестивалей. Которая бы регламентировала и последовательность, и порядок проведения, и правила бардовских фестивалей – и вопросы «низменные», однако животрепещущие… Чтобы у ведущих авторов, исполнителей, задающих тон в жанре, появилась возможность приблизиться к народу, в частности, на «Озёрах» и «Лете»

Впрочем, пока Ассоциации на всероссийском уровне нет. Была создана Всероссийская общественная организация «Союз друзей» (С-Петербург) в 2004 году, но она так себя и не проявила.

Сегодня сказать больше о том, что ждёт вошедшие в культурную традицию Рязани и Подмосковья фестивали «Голубые озера» и «Бабье лето», невозможно. Те, кому они дороги, пусть начинают держать кулаки, чтобы они продолжали жить. Объективно - неизвестно, как обернётся разведение по разным точкам двух фестивалей, которые за пятнадцать лет «срослись» в массовом сознании. Разрыв некоего действа с почвой, из которой оно взросло (а это не фигура речи, Евгений Сапфиров ведет летопись «освоения» Луховицких озер с 1983 года), хоть и явление не материального мира, а все же энергетически ответственное. Даже опасное. Вместо того, чтоб сотрясать воздух, я лучше скручу фигу…

И тут встает в полный рост зловещий вопрос: а надо ли это все – авторская песня и усилия энтузиастов по ее продвижению в массы – современной России?.. Ибо нет, как говорится, дыма без огня. Если звезды перестают зажигать, может, это уже и не звезды?..

3.

«Голубые озера» - нормальный бардовский фестиваль. Вполне «на уровне». Невыразительный фон последнего фестиваля – исключение, а не правило. И то, что я перехожу к общим рассуждениям о судьбе авторской песни от этого частного примера, означает лишь то, что он, как говорится, под руку попал. И не что иное.

По возвращении с «Голубых озер» мой муж сказал: «Там было много публики, но далеко не вся она - бардовская публика. Много стоянок вокруг этих роскошных озер. Но люди-то едут как на пикник!.. Кто водку пьет, кто воздухом дышит… Хорошо, что придуманы всякие мероприятия «для оживляжу» - детские конкурсы или спортивные состязания. Детям весело. Но тогда при чем тут авторская песня? А от бардовской песни почти ничего не осталось».

И ведь прав он, чертовски прав! И я не могу не верить своему супругу, потому что он – из тех незаметных фанатов авторской песни, которые следуют за ней повсюду и популяризуют ее, как могут: записывают кассеты, запоминают тексты, задают авторам вопросы, а порой подсказывают их же собственные подзабытые (мало ли!..) слова. Вячеслав ездил даже на «альтернативную» Грушу 1982-1984 годов на Федоровских лугах, куда в знак протеста на временный запрет «главной» Груши ломанулись поклонники жанра. На жаркие, заболоченные Федоровские луга в полутораста километрах от Самары с их глинистой почвой и аномальной жарой… Туда набивалось больше народу, чем на знаменитую Гору в Мастрюках. Они внимали кумирам, записывали их песни на паршивенькие отечественные «маги», развозили по стране полулегальные записи… Все это было в истории российской авторской песни. Было так недавно – по меркам истории…

А теперь на Грушу приезжают люди, толком не знающие, что они здесь потеряли. Стекаются сюда, потому что «типа круто». С таким же успехом могли поехать и в Анапу, и на Казантип. Но выбрали Грушу. Я никогда не смогу забыть дружное семейство из Набережных Челнов, состоящее из трех-четырех родов, которые расположились уютным табором и объявили, что любят авторскую песню. И стали петь под гитару «Поспели вишни в саду у дяди Вани». А на Гору и не пошли, что там делать…

После двух приездов на современную Грушу у меня вдруг возникло острейшее ощущение: авторская песня, та самая, классическая, выражаемая аббревиатурой АП - осталась в прошлом. В российском прошлом. В 60-70-х, максимум - 80-х годах. Если принять этот посыл за теоретическую основу, то вырисовывается довольно логичная, хотя и грустная – для тех, кто любит авторскую песню – картина.

АП представляет собой некое культурное явление, сформировавшееся в определенном месте в определенное время в определенных конкретно-исторических условиях. Культурный массив, достойный изучения и исследования. Временные рамки – вторая половина ХХ века. Конкретно-исторические условия – нагнетание тех социальных и экономических факторов, что привели, в конце концов, к распаду СССР. Необходимо очертить границы, чтобы не путаться в реалиях и торжественно наплевать на то, что слово «бард» кельтского происхождения, и что ни одна цивилизация в мире не обошлась без фигуры поэта-певца как элемента культуры. Нас интересует российская авторская песня, начатая легендарными «шестидесятниками», надиктовавшими ей и форму, и содержание.

«Киты» авторской песни – их перечислил Лев Аннинский в своей замечательной двухсерийной книге «Барды» (М., 1999, 2005), в части первой. И каждого увенчал лавровым венком: Александр Вертинский, Михаил Анчаров, Александр Галич, Булат Окуджава, Александр Городницкий, Владимир Высоцкий, Юрий Визбор, Евгений Клячкин, Юрий Кукин, Юлий Ким, Александр Дольский. Можно продолжить этот список несколькими именами: Виктор Берковский, Леонид Семаков, Геннадий Жуков. Из ныне живущих достойны называться замечательными бардами российского масштаба Михаил Щербаков, Григорий Данской, Олег Медведев, Зоя Ященко, Ольга Чикина… кстати, интересно, как эти ребята сами реагируют на термин «бард» в свой адрес? Допускаю, что кто-то может и за грудки… Ибо ничто так не тяготит, как условности. А любое деление, любая классификация – условны, да еще и носят отпечаток мировоззрения классификатора. На произвольном основании своего видения я выделяю в отдельный список «рокеров» типа Майка Науменко, Кости Кинчева, Юрия Шевчука, Константина Арбенина. А в другой список – профессиональных и раскрученных, однако еще не доросших до «символов России» Юрия Панюшкина, Леонида Сергеева, Юрия Лозу. А в третий – великолепных синтетических «эстрадников» Андрея Макаревича, Андрея Козловского, Александра Розенбаума, Олега Митяева…

И так можно делить до бесконечности. Любое произвольное деление современной песни, сохраняющей в тех или иных пропорциях священные требования жанра – авторство слов, музыки и исполнения – лишь подкрепит теорию.

Суть теории: АП осталась в прошлом. Сейчас мы имеем ее разнообразное наследие. И это наследие все дальше от АП. Уже не как дети от родителей – но как яппи от питекантропа. Сама АП с каждым годом все больше становится достоянием истории. К ее примитивному определению, вызывающему сегодня сардонический хохот: «Авторская песня – это поющиеся стихи» - все же трудно что-либо дописать. Более того, ему трудно даже противопоставить какую-либо принципиально иную формулировку. Потому что любая игра терминами, подчеркивающая синтез слов, музыки и аранжировки и требования к исполнению неизбежно «отречется от старого мира» - от заданных некогда корифеями параметров «тишина – гитара – голос». А ведь эти параметры не просто работали – они покоряли сердца миллионов!.. И недаром, наверное, Андрей Макаревич не стесняется повторять, что для него, как для Булата Окуджавы, АП – это те же поющиеся стихи. С течением времени верования предков становятся предрассудками или ересью. Но задали-то их предки, хотим ли мы того, или не хотим!.. И нам не переписать историю, хоть все прошлое объяви выкинутым с парохода современности!..

Попытаемся сформулировать признаки «исходной» АП – они бросаются в глаза:
- Авторство слов.
- Авторство музыки, преимущественно примитивной; традиционное предпочтение слов музыке.
- Поэзия профессиональнее и сильнее музыки.
- Ярко выраженный, легко уловимый смысл (смыслы), неприятие в большинстве случаев словарных экспериментов. Благородная «простота» текста.
- Наличие содержания. Порой содержание столь серьезно, что спорит с «просто» стихами и даже с качественной прозой. «Замах» АП на ведущие проблемы истории, философии, социума и ментальности дал толчок определению АП «суррогат вечности». Понимаю, что звучит это широко и туманно, поэтому переходим на подпункты:
В содержании АП, скорее всего, присутствуют (иногда вместе, иногда порознь):
- Романтизм – дух противоречия миру. Не стоит забывать о том, что в моральном кодексе строителя коммунизма романтический настрой трактовался как ошибочная политическая платформа, так как он был равен аполитичности, а то и противостоянию правящей идеологии. Итак, романтизм в АП - явление идеологическое. Все эти пираты Окуджавы, Городницкого и Высоцкого, все эти альпинисты и туристы Визбора и Кукина, сколько бы их теперь ни поднимали на смех, обозначают неприятие существующего порядка вещей в обществе. Да, эзопов язык. Но не нам судить тех, кто вынужден был им пользоваться. И дай нам Бог никогда не жить в их положении!
- Откровенность. Заявления о том, что не было принято озвучивать никогда. Это куда смелее, чем эзопов язык – зато и наказывалось куда серьезнее. Откровенность могла иметь отчетливый привкус политического разоблачения - песни, судьба и смерть А. Галича укладываются в эту концепцию. Но она же могла состоять в нарочитой «маргинальности», в шутовстве. «Отрицательный пример советского гражданина» показывал ранний Высоцкий и – на протяжении всего своего творчества – Юлий Ким.
- То, что накрепко связывало романтику с прямотой, а то и другое – в уникальное явление АП: нравственное начало. Гражданская позиция или человеческая мораль. Без отчетливого вектора на добро трудно представить себе подлинную АП из этого массива. Редко, но бывало даже, что установка на положительность перерастала в попытку морализации, нравоучение, завет, - короче, пафос. Не самый страшный грех. Порой даже думаешь: а ведь лучше был «Моральный кодекс строителя коммунизма», чем вообще никакого.
- Интерес к. АП зиждется на неравнодушии. В ее основе всегда – тяга к людям и априорное уважение к ним, даже если они – объявленные государством недолюдьми политзаключенные или урки. Сопереживание им, принятие их боли, страданий, проблем – безусловно, одна из высочайших составляющих АП. За это качество она достойна уважения. И его, к сожалению, у нее не всегда перенимают жанры-последователи. Мне кажется, что разгадка фантастической популярности Владимира Высоцкого – в том, что люди ему были интересны. И что лучшему его художественному приему – перевоплощению – способствовал неподдельный живой интерес к людям. Между прочим, традицию перевоплощения в АП начал не Высоцкий. Михаил Анчаров. Это он первый заговорил от лица танка Т-34, шофера МАЗа и низкорослого органиста. И перевоплощение осталось одной из «визитных карточек» АП.

Вот, кажется, и все – но этого так много, что полностью воспроизвести все эти признаки сегодня никому не удается. Скорее всего, это объективно – потому что изменилась не только внешняя обстановка, но и люди. Боюсь, что новое поколение, даже любящее изначальную АП, просто не сможет ее изобразить в таком же виде. Единственная возможность количественно пополнить массив АП – не отбирать перо и гитару у еще живых ее родоначальников. Их осталось мало – они да боль. Александру Городницкому 76 лет. Александру Дольскому – 71. Михаилу Кукулевичу – 70…

Попытки сымитировать АП предпринимаются по сей день. Но никакая любовь к этому жанру не может извинить того, что получается. Неизбежная вторичность в такого рода песнях – результат попытки следовать идеалам. К таким авторам взывает Александр Городницкий в превосходной песне «Спасибо, что петь разрешили»: «Оставьте свое эпигонство – оно бесполезно».

К слову, это не простая песня, это целый исторический источник. Публицист Александр Рубашкин в статье о Городницком, которая так и называется «Спасибо, что петь разрешили…» ( Звезда, 2008, № 3), говорит: «Одно из стихотворений начала “перестройки” “Спасибо, что петь разрешили...” (1987) — прямой отклик на послабления, а затем и отмену цензурного ведомства. Звучит здесь вопрос: “Надолго ли нынче на свете / Погода такая?” Не будем гадать. Но скажу прямо: во-первых, иные запреты бардам все-таки удавалось в камерных аудиториях обходить и раньше, до “разрешения”, а во-вторых, главным достижением “перестройки” и двадцати бесцензурных лет Городницкий воспользовался в полной мере. Его стихи, правдиво безоглядные и художественно убедительные, услышаны и прочитаны огромной аудиторией…»

Но, извините, Городницкий один. Подражать ему не возбраняется, конечно, - но чаще всего это безнадежно. В этой же статье А. Рубашкина читаем: «Помню, как на одном из вечеров поэта в небольшой аудитории ученых и литераторов директор НИИ океанологии академик И. Грамберг сказал: “Александр Моисеевич — серьезный ученый, настоящий исследователь, автор многих работ. Такие ученые у нас есть. А другого Городницкого — нет”». В том-то и дело, что нет другого Городницкого, чтобы возвращать на круги ея АП.

Сам Александр Моисеевич разделяет теорию «АП – достояние истории», как мне удалось выяснить в пятиминутной личной беседе с ним в феврале 2009 года в Рязани. И считает, что из АП ушли личности. Потому, мол, она и оскудела. Себя он к личностям, двигающим АП, не причисляет. Удивительная скромность – и мудрость. «Я» - звучит скверно, «я» - разрушает искусство, особенно такое социально-ориентированное, как АП.

А что касается цензуры… Да, именно в конце 80-х авторы и исполнители песен окончательно презрели цензуру. Городницкий горько иронизирует: «Спасибо, что петь разрешили», когда уже не надо. Актуальность того, о чем гласила АП, созданная «шестидесятниками», ко времени отмены цензуры миновала. «Советские» песни Галича, Высоцкого, Кима, Городницкого остались уроками прошлого. Но кто сказал, что уроки охотно осваиваются теми, кому предназначены?.. Чаще, наоборот, они вызывают оскомину. И к чему теперь эзопов язык, когда можно крыть матом?.. Ни то, ни другое не поможет…

Я слушала кассеты из мужниной коллекции конца 80-х. В те годы вся Груша ринулась петь политические песни. Варьировалось все: низкий уровень жизни, сомнительная, до известного предела, гласность, рост заболеваемости СПИДом и кэгэбэшные «хвосты»… Популярностью пользовалась всяческая «клубничка» - проституция, сексуальные извращения, половая озабоченность... Сами, наверное, помните, как много продавалось тогда изданных кооперативами пособий по технике секса или газет соответствующей направленности. Это явно маятник пошел в обратную сторону. В авторской песне было то же самое. Эти социальные факты рифмовались, кое-как набрасывались на простенький мотивчик – и с пылу с жару запускались в публику. На мой взгляд, политическое поветрие сильно опрофанило и жанр авторской песни, и сам Грушинский фестиваль. Потому что качество поэзии в текстах АП уступило место злободневности. А качество, раз утратив, восстановить каторжно трудно… Да и надобность в нем пропала…

«Состарился голос, и сердце, / Устало, устало», - скорбел Городницкий 20 лет назад. Что ж говорить про «здесь и сейчас»?

Поэтому основное слабое место возникающей ныне АП – слабость тех, кто ее «делает» и поддерживает. Редки стали в АП личности. Нет пророка в своем отечестве.

А забота о сбережении традиций «шестидесятнической» АП вызывает у нынешних певцов даже отторжение. Барды и поклонники знают, например, авторский проект, долгое время сотрудничавший с Грушинским фестивалем и созывавший собственный фестиваль неделей позже - «2-й канал». Их девизом были архаичные «Тишина. Гитара. Голос». Их основным критерием, если я правильно поняла, - поэтичность. В 2007 году на Груше моего мужа «2-й канал» вызвал на свою сцену, и тот спел простенькую, лирико-философскую, абсолютно «бардовскую» в узком смысле слова песенку «Сорок пятая осень». А в 2008 году под Серпуховом, на месте дислокации «2-го канала», мы впервые услышали, как поют целые собрания песен Галича. Этот фестиваль мне понравился атмосферой, соотносимой, наверное, с духом времени зарождения АП. Он немного походил на машину времени…

Однако Евгений Сапфиров в нашей откровенной беседе сказал, что ему не хочется делать из «Голубых озер» второй «2-й канал». Даже не хочется рассматривать такой вариант… Потому что над «2-м каналом» довлеют, мол, кастовость, замкнутость и снобизм. А это отпугивает людей – как выступающих, так и гостей. И придется «суживать» рамки того, что будет демонстрироваться на фестивале. А это порой означает, что придется «суживать» одного и того же талантливого разностороннего автора. Такого, например, как Андрей Козловский, тонкий лирик в прошлом и разбитной рок-н-ролльщик в настоящем. Или Алексей Иващенко. Или многие деятели региональной известности… По мнению Сапфирова, современнее в бардовской песне выглядит разножанровость. И с его организационным, да и творческим опытом трудно спорить, имея в активе всего лишь наблюдения и домыслы зрителя. И, что греха таить, в речах жюри «2-го канала» в адрес прослушиваемых проскальзывали высокомерные нотки. Они же – сладкие воспоминания о днях торжества изначальной АП…

Думаю, приверженцы «2-го канала» одновременно являются приверженцами чистоты жанра, его уже равно недосягаемых и легендарных высот, тех, на которые оглядываешься, как на славное прошлое? Достойное будущее, как показывает опыт человечества, хоть и рифмуется со «славным прошлым», но на правах фигуры речи. В жизни одно из другого ох не вытекает. Тем более, что фестиваль «2-го канала» в Серпухове в этом году не состоится. Так и заявлено в Интернете. А почему – не рассказано. На его сайте нет никаких объяснений случившемуся (точней, НЕ случившемуся). Только грустное обещание, что, возможно, через год все изменится. И все это выглядит, увы, символично. Машина времени сломалась. Жаль.

Подведем итоги. Получается, что, намереваясь привнести в АП новое, неизбежно разрушаешь тот, первый ее массив. Ее фундамент. Когда опровергаешь догмы и забываешь классику. А продолжая прежнее, изобретаешь велосипед. Выход из этой дилеммы, на мой взгляд, один – вне АП.

В рок. На эстраду. В альтернативные жанры. Например, в «поющуюся прозу» Хельги Патаки.

Что и происходит.

Елена Сафронова