Публикация: Федоров А.Ф. К истории Кирицкой зеркальной фабрики. В с. Кирицах бывшего Спасского уезда Рязанской губернии. Труды Общества Исследователей Рязанского края. Вып. XXV. Под ред. А.З. Селиванова. Рязань. Окрлит. 1930г.

Содержание:

Предисловие.

В настоящем труде А. Ф. Федорова — «К истории Кирицкой зеркальной фабрики» использованы интересные материалы дореволюционной истории зеркальной промышленности. Они интересны и с точки зрения исследования местного, Рязанского края, и с точки зрения изучения истории развитая промышленности России вообще.

Но в настоящий момент опубликование этих материалов приобретает и большое практическое значение: Как нашим читателям известно, пятилетним планом Союза, составленным Госпланом СССР (см. приложение к III тому «Пятилетнего плана народно-хозяйственного строительства СССР», стр. 12), намечена постройка в 3 929/30 — 1932/33 годах в Рязанской губернии (округе) мощного стекольного завода общей стоимостью, в 13 миллионов руб. Однако, в последующее время в некоторых плановых кругах наметилось скептическое отношение к целесообразности данного строительного объекта, что ставит вопрос о необходимости дополнительного обоснования перспектив стекольной промышленности округа.

Работа А. Ф. Федорова ярко свидетельствует, что для стекольного и зеркального завода природные условия района - быв. Кирицкой фабрики вполне благоприятны и имеются в необходимом наличии. Что сырьевые ресурсы у нас в округе имеются, в количественном и качественном отношениях не худшие, а, может быть, и лучшие в Союзе, — об этом говорит более чем столетняя история Кирицкой фабрики, производившей продукцию отличного качества и закрывшейся последней в России по причинам; в настоящее время не имеющим места в экономике нашего Союза,

Эти два мотива — исследовательский и практический — и явились достаточными соображениями, заставившими Общество Исследователей поторопиться с изданием предлагаемого вниманию читателей очерка, несмотря на некоторую неполноту используемых материалов.

Все материалы собраны и обработаны А. Ф. Федоровым. Окончательная редакция текста очерка и приложений к нему выполнена А. 3. Селивановым.

Общество Исследователей Ряз. Края.

К истории Кирицкой зеркальной фабрики.

Прежде чем говорить об истории Кирицкой фабрики, остановимся немного на историческом прошлом самого села Кирицы, жизнь населения которого была тесно связана с возникшим здесь чугунно-плавильным и железо-делательным заводом и зеркальной фабрикой.

Село это находится в 12 верстах от быв. уездного города Спасска (Ряз. губ.,— теперь округа) при реке Кирице, впадающей в этом месте в реку Проню.

Слово «Кирица» происходит от искаженного мордовского слова «Кирцыма», что значит «удерживать». Это дает повод предполагать, что, до водворения в долине Оки древнеславянского племени, на теперешнем месте Кириц было селение мордвы финского племени. Само название реки — Кирица — получилось, вероятно, от того, что она в то время удерживала, т. е. останавливала или затрудняла, налеты и грабежи диких степных кочевников на селения, находившиеся по ту сторону реки.

В позднейшее время, по водворении здесь славянских народов и с образованием местного центра—города Старой Рязани1), обе эти реки играли ту же защитную роль, давая время и возможность княжеской дружине для защиты города от нападений этих кочевников.

Начало фабрично-заводской промышленности в районе было положено указом Петра 1-го в 1710г., согласно которого были выстроены Истьинский чугунно-плавильный завод и игольные фабрики в Столбцах и Коленцах, Пронското уезда. Учредителями этих предприятий явились купцы: Рюмин, Томилин и иностранец Боленс. Им Петром 1-м были предоставлены всякие льготы: к заводам было приписано 1110 душ крестьян и громадные земельные и лесные угодья. В числе последних сюда вошли и Кирицкие земли.

Впоследствии названные три лица поделили между собою землю и крестьян. На долю Боленса достались Кирицкие земли,— в количестве 270 дес. и крестьяне, — в количестве 442 душ. Кроме того им было прикуплено на основании заводского права 195 душ. Здесь, на реке Кирице, в 1737 году Боленс строит чугунно-плавильный и железо-делательный завод. В 4-х верстах от этого завода другой иностранец — Белау — сооружает в 1750г. стеклянный завод, при котором впоследствии образовалась теперешняя деревня

«Старостеклянная». Однако и этот завод со временем переходит во владение Боленса, который уничтожает его и взамен, в 1780 году, при с. Кирицах сооружает новую зеркальную фабрику. К ней было приписано 255 душ крестьян и прикуплено на основании поссессионного права еще 101 душа.

Фабрика находилась в управлении Боленсов до 1822г., когда скончался последний представитель этого рода—И. И. Боленс. После его смерти имение и фабрика перешли к двоюродным его сестрам—Д. А. Генике и В. А. Эверц. В том же году Д. А. Генике умерла, передав свою долю детям: сыновьям—Карлу Ивановичу (аптекарю) и Денису Ивановичу (доктору) и замужней дочери—Бригетте. Последняя от наследства отказалась в пользу братьев, а долю Эверц приобрел покупкою Карл Иванович Генике. Да и вообще он делается полновластным владельцем всего имения, выплачивая своему брату Денису ежегодно выговоренную им сумму.

Оба предприятия Боиленсами нисколько не совершенствовались, а Генике хотя и принимал меры к лучшему оборудованию зеркальной фабрики, но не в такой степени, в какой бы это следовало, да и не было, повидимому, к тому у него большой нужды. Дело в том, что чугунно-плавильный завод построен был, главным образом, лишь ради приобретения земельных угодий. Завод, имея доменную печь, почти весь год бездействовал и пускался только к приезду горнозаводского начальства—для вида.

Выплавка чугуна была не¬выгодна: пуд его Генике обходился от 90 коп. до 1 руб. 20 коп., в то же время, как привозный чугун стоил 60 коп. Что же касается лучшего усовершенствования зеркальной фабрики, то, по-видимому. за отсутствием конкуренции он не имел в этом большой надобности. Ввоз в Россию зеркальных изделий из-за границы был в то время воспрещен, и, следовательно, сбыт их с большой прибылью нашим немногим фабрикам был обеспечен. Несмотря даже на все несовершенство этих изделий, заключавшихся в том, что до 1859 г. стекло выделывалось дутым ручным способом, а наводка зеркал производилась мало удовлетворительным и вредным для рабочих,— ртутным с фольгою, способом (в то время как за границей стекла отливались, а наводка делалась через серебрение, а более высокие сорта через платинирование), владельцы предприятий, не имея конкурентов, мало обращали внимания на эти несовершенства. Они предпочитали наживаемые капиталы обращать на приобретение земель, главным образом, лесных и жилых (т. е. населенных крестьянами), которые давали им без особой заботы и затрат хорошую и верную прибыль.

Идя по этому пути, Генике насобрал всякого рода земельных угодий до 9517 дес. В это число входят и щедро раздаваемые в то время казенные земли. Так, как это видно из дарственных актов, один только Боленс получил около 500 десятин леса. Кроме того, чресполосица и юридическая неопределенность границ землевладений позволили завододержателям захватывать землю у Сушинских экономических крестьян, как у стороны более слабой и не пользующейся поддержкой тогдашних властей. На почве таких захватов в конце концов возникло и судебное дело. Сушинские крестьяне обвиняли завододержателя в захвате 171 десят. их земли в пустошах: Матыциной, сельце Засечье и Черном лесу. Дело это началось еще в 1793г. при Боленсе, а окончилось в 1864 году при тогдашнем владельце имением Смольянинове решением Сената в пользу заводохозяина.

Генике, хотя и был бездетным и имел хороший доход от фабрики и земельных угодий, был скуп, любил «деньгу» и не пренебрегал к добыче ее никакими способами. Как и полагается таким людям, он был богомолен и религиозен. Он жертвует, например, 9000 руб. ассигнациями на постройку каменной церкви в с. Кирицах и дарит земельные угодья Никоновскому монастырю. В то же время Генике во всех своих поступках проявляет самое черствое жестокосердие и стремление при всякой и любой возможности урвать у рабочего человека его трудовую копейку. В этом отношении характерно письмо Генике на имя своего управляющего и родственника К. Н. Смольянинова, писанное им всего за месяц до своей смерти (26 января 1854 г.): «Прибавок на работу Вы никому (т. е. рабочим,—А. Ф.) никаких не делайте, ибо оно рассматривалось начальством, и найдены их претензии пустыми, а за грубость и непослушание велено их судить, следовательно, всякая прибавка послужит только ко вреду. О делах говорите с Б.... (неразборчиво,—А. Ф.) и Иваном Ивановичем, а других не принимайте....» И это пишет человек больной, дрожащей от слабости рукой, стоящий одной ногой уже в гробу!..

Обострившиеся отношения с рабочими заставили Генике иметь при своем заводе, согласно Горному Положению, особого исправника. Но это мало помогало: волнения рабочих и крестьян не раз происходили у него на заводах.

Однажды им была снижена заработная плата рабочим на 20%, т. е. на сумму, когда-то увеличенную его предшественником Боленсом по случаю неурожая хлеба в 1818 году. Такое распоряжение Генике, при ничтожном заработке рабочих от 4 до 10 руб. в месяц, из которых они должны были уплачивать подушные, рекрутские и всякого рода другие повинности, и при повышенных ценах на хлеб, вполне естественно вызвало среди рабочих взрыв негодования. Они принесли жалобу губернатору, в которой указывали, что доведены своим хозяином до крайности и не имеют средств к самому необходимому пропитанию. Но Генике предупредил их доносом о якобы происходящем бунте рабочих его завода. Вследствие этого губернатором, вместо рассмотрения жалобы рабочих по существу, был послан в Кирицы офицер с командою солдат. Усмирение началось с того, что несколько человек, так называемых, «зачинщиков» было отдано под суд, а другие участники подачи жалобы были подвергнуты наказанию розгами. Но этим дело не кончилось: Уголовная Палата своим судебным приговором присудила 8 человек к наказанию батожьем, а 7 человек, обвиняемых в ослушании и дерзости, в добавление к уже понесенному ими административному наказанию (розгами), приговорила к 9-ти месячному тюремному заключению2).

Тяжелая жизнь у Генике заставила многих рабочих и крестьян бежать от него, куда глаза глядят. Так, по Добросотскому его имению в бегах значилось 16 человек и по Кирицкому заводу— 30 человек.

Генике за год до своей смерти стал задумываться, в чьи бы руки передать управление его имением и заводом. Брат его, Денис, будучи доктором, предпочитал заниматься врачебной практикой; дети его от управления имением отказались. Тогда выбор его пал на Константина Николаевича Смольянинова, мужа его любимой племянницы, который в то время состоял на службе в канцелярии Одесского генерал-губернатора. После некоторых колебаний, Смольянинов принял предложение Генике быть сначала его управляющим (жалованье—200 руб.), а затем и преемником ему во владении.

Генике умер 12 февраля 1854г. Имение его по духовному завещанию перешло к жене (Амалии Ивановне) и брату Денису, но через год было продано (вместе с заводами) вышеназванному Смольянинову самим Генике. Это имение состояло из лесных угодий, в количестве 9.517 дес. 2.067 кв. саж., чугунно-плавильного завода и, главное, из зеркального завода в Кирицах с отделением его в сельце Карловке, быв. Сапожковского уезда (с расстоянием до Кириц, примерно, 55 верст). Земля в Сапожковском уезде была заложена в 27.117 руб., и долг перешел на покупщика,

К. Н. Смольянинов еще во время своего управления фабрикой успел детально ознакомиться с делами и оборудованием предприятия. Он оказался, сравнительно практичным и предусмотрительным хозяином и был, кроме того, по тому времени довольно образованным человеком.

Однако вступление во владение фабрикой совпало с довольно неблагоприятным моментом для зеркальной промышленности России. К этому времени был разрешен ввоз в Россию из-за границы зеркал и зеркальных стекол, запрещенный до того времени с 1823 года. Приток этого фабриката в Россию стал год от году увеличиваться и постепенно вытеснять свое местное производство. Дело еще заключалось в том, что зеркальное производство требовало в то время весьма значительных новых затрат в основное оборудование и оборотный капитал, не давая в то же время тех выгод, какие извлекались из других отраслей промышленного производства, вырабатывавших предметы широкого спроса и потребления, а не предметы узкого, по тому времени, спроса, каковыми являлись тогда зеркала, благодаря своей высокой цене. На удорожание этого фабриката и затруднительность развития зеркального производства не малую роль играло также отсутствие в России большинства материалов, требующихся для производства (огнеупорна яглина, сода, наждак, мумий, серебро и т. д.), и опытных мастеров, не говоря уже о фабричном оборудовании. Все это приходилось добывать и выписывать из-за границы при высоких пошлинах, потере на курсе нашего рубля и отсутствии кредита.

Кроме того, отсутствие в России налаженных путей сообщения при огромных расстояниях страны затрудняло и удорожало внутреннюю перевозку сбываемой продукции. И это тем более, что заводы приходилось из-за топлива строить, как общее правило, в лесу, вдали от немногих в то время железных дорог. Так, провоз с германских и австрийских фабрик до Петербурга за расстояние 1800 верст обходился за летнюю навигацию в 30—45 коп. с пуда, а с Мальцевских заводов надо было платить от Владимира до Петербурга—(теперь Ленинграда) с пуда уже 50 к. за расстояние всего только в 686 верст, кроме расхода по доставке до станции; или другой пример: от Рейхенберга с богемских фабрик Гарраха, чрез Берлин и Эйдкунен, до Петербурга (Ленинграда), 1900 вер. по железной дороге платилось только 87 коп. с пуда со всеми накладным и комиссионнымми расходами, а у нас, за расстояние от Петербурга (Ленинграда) до Одессы в 1720 верст провозная плата составляла уже 1 р. 40 коп. с пуда.3)

К. Н. Смольянинов скоро убедился, что без технических усовершенствований его фабрика не выдержит конкуренции с иностранными изделиями. Без «немца» в то время мы не могли шагу ступить. Они были нашими учителями и наставниками. И, вот, новый владелец, фабрики приглашает из Берлина специалиста—инженера Петижана, затем и сам, вместе со своим механиком Гельвигом, едет за границу для личного ознакомления с постановкой там зеркального дела (в 1870г.). Им были посещены 4) города: Берлин, Париж, Лондон, Брюссель, Ливерпуль, Дрезден, Гамбург, Амстердам, Штетин и Антверпен, в которых находились лучшие зеркальные фабрики или торговые предприятия, снабжающие это производство потребными материалами.

До 1851г., т. е. до установления более льготных ввозных тарифов на зеркальные изделия, в России существовало шесть зеркальных фабрик, из них: две императорских (одна в Петербурге (Ленинграде), а другая в Коскше, близ Выборга) и 4 частных: Амелунга—в Лифляндии, Мальцева—в Калужской губернии, Мелешкина—в. гор. Спасске, Рязан. губ. и Генике—в с. Кирицах, с общим производством зеркал на них на 1 миллион руб. В первый же год по разрешении ввоза заграничных зеркальных изделий таковых было в Россию ввезено на 154.108 руб. Далее, из года в год, этот ввоз прогрессивно увеличивался и к 1859г., т. е. на 8-й год. достиг суммы в 464.927 руб.5)

В связи с этим к 1882 году в России осталось из прежних 6 фабрик только две: Амелунга—в Лифляндии и Смольянинова—в с. Кирицах, да еще вновь открылась в 1872г. фабрика Ф. А. Беклемишева в с. Лакашах, также Спасского уезда, Ряз. губ., которая затем перешла к Бельгийскому Акционерному О-ву. Однако, и она, просуществовав очень недолго, также закрылась.

В 1865г. Смольянинов подает особую записку «Съезду постоянной купеческой депутации в Москве», характеризующую положение промышленности и сельского хозяйства в России вообще, зеркального производства в частности, и довольно смело порицающую таможенную политику правительства (с предпринимательской точки зрения, конечно).

В 1868 году Смольянинов, в качестве эксперта, участвует в правительственной комиссии по пересмотру таможенного тарифа, которая работала под председательством А. П. Бутовского 6). Здесь Смольянинов старался проводить ту же свою антитаможенную политику, с жаром полемизируя с председателем и доказывая ему, что хотя пошлина на иностранные зеркала и остается значительной, но все же ввозимые в Россию зеркала будут дешевле и лучше русских. Так, например, зеркальные стекла наиболее ходкого сорта— 18 на 10 верш.—его Кирицкий завод дешевле 7 р. 25 коп. продать не может, тогда как английские зеркала того же размера стоят только 3 р. 45 коп. плюс 1 р. 35 коп. таможенных пошлин—итого 4 руб. 80 коп. Такое положение Смольянинов объяснял (конечно, не совсем удовлетворительно) не недостатком у владельцев капиталов, а общим состоянием промышленности России: по зеркальному производству совсем нет ни техников, ни мастеров, ни даже обученных рабочих, нет нужных сырых технических материалов (которые приходится выписывать по дорогой цене из-за границы): кальциевая сода на 90 % получается с Бельгийских химических заводов по цене с доставкой 3 р. 50 коп., наждак—из Англии по цене 10 р. пуд, ртуть—от 40 до 45 р. пуд, оловяные листы для зеркальной наводки—из Англии—30 р. пуд, серебро (чистое)—из Гамбурга—от 1200 до 1300 руб. за пуд, мышьяк—по 4 р. 50 коп. за пуд и ъ. д. Из наших материалов на Кирицкую фабрику идет: огнеупорная глина (из Белевского уезда Тульской губ.) по 60 коп. пуд, мумия или крокус (с Моршанских купоросных заводов) по 5 руб. пуд. алебастр (из Нижегородской губ.) 15 коп. пуд и, наконец, речной песок с берегов Оки по 2 р. за 1000 пудов. Дрова для фабрики обходятся по 6 руб. кубическая сажень. Доставка фабричных машин, выписанных из Бельгии, обошлась только до Петербурга (Ленинграда) в 1 руб. с пуда. Принимая все это в соображение и производя процентные вычисления не к заграничным фабричным ценам, а к местным, Смольянинов делает в итоге вывод, что проектируемый покровительственный тариф является недостаточным для охраны и поощрения отечественной зеркальной промышленности.

На это председатель ему возразил, что зеркальная промышленность падает в России не от уменьшения пошлин, а от недостатка потребителей изделий этой промышленности; поэтому, если уменьшатся пошлины, то продажная стоимость зеркал уменьшится, следствием чего разовьется потребность в них и усилится спрос, а фабрика, выделывая зеркала вдвое более прежнего, тем самым приобретает столько на количестве, сколько она потеряет на пошлинах.

В результате работы этой комиссии ввозные пошлины были снижены почти на 20%. Такая финансовая политика правительства заставила Смольянинова подтянуть свое производство. Так: он ввел литье стекла, заменил тяжелую и нездоровую подводку стекол ртутью серебрением, законтрактовал, несмотря на значительные расходы, мастеров за границей для своей фабрики и договорился в Дрездене с Сименсом на постановку его новой усовершенствованной плавильной газовой печи в Кирицкой фабрике.

Однако, этим дело и кончилось, т. к. К. Н. Смольянинов был страстным псовым охотником, и фабрике поэтому уделял не слишком много времени. Да и неприятности его личной семейной жизни рассеивали его хозяйственное внимание и заботы. Все же Кирицкая фабрика считалась по техническому оборудованию и качеству выпускаемой продукции лучшей в тогдашней России. Всех рабочих состояло 637 человек, из них мастеров 13, в числе которых 7 иностранцев. По сведениям за 1857 г. фабрикой было выработано зеркал 31000 штук на сумму 123600 руб. серебром, и зеркальных стекол—каретных и других—3225 штук на сумму 4000 руб.7).

Смольянинов не чужд был и общественному делу; состоял со дня открытия Спасского Земства, т. е. с 1865г. гласным и были секретарем первого Спасского Уездного Земского Собрания.

В 1872г. К. Н. Смольянинов умер, и все его имение и заводы по духовному завещанию перешли к его сыну Владимиру и детям последнего—Александру и Дмитрию. Третий из его сыновей—Николай, самый любимый, всегда в его отсутствие управлявший делами, был лишен наследства за нарушение сословных дворянских традиций, выразившихся в женитьбе на дочери простого мастера его фабрики, Брунс, вопреки воле родителей.

Однако, через год умирает Дмитрий и брат Александр, доставшееся на его долю наследство от брата, отдает в пользу Николая, к которому вскоре переходит и вообще все управление имениями и заводом. С этих пор фабрика значится под фирмой «Братьев Смольяниновых».

Но дела фабрики уже находились в видимом упадке и восстановить их было трудно. Организованная на дешевом крепостном труде и защищаемая до времени от заграничной конкуренции охранительными пошлинами, Кирицкая зеркальная фабрика не смогла подняться на требуемую техническую и организационную высоту и еле-еле поддерживала свое существование. Техническое ее оборудование, после некоторого усовершенствования, не подвергалось сколько-нибудь значительному обновлению, и капиталовложения в предприятия были незначительны.

Вместо этого Николай Смольянинов так же, как и его дед Константин Николаевич, продолжал вести упорную и довольно энергичную борьбу с таможенным ведомством. Но правительство твердо проводило свою финансовую и промышленную политику, и в 1882г. таможенный тариф на зеркальные изделия был снижен еще на 20%, чем поставило фирму братьев Смольяниновых в критическое положение. На следующий год Смольянинов, спасая свою фабрику от закрытия, вынужден был подать правительству записку8) о необходимости повышения таможенного тарифа на зеркальные изделия. Но это ходатайство правительством удовлетворено не было. Тогда Смольянинов попытался найти другой выход: в 1891г. составил проект устава «Первого товарищества по производству зеркал и зеркальных стекол». Согласно уставу Т-во имело своей целью зеркальное производство и сбыт зеркальных изделий с фабрик, принадлежащих до этого времени братьям Смольяниновм и находящихся в с. Кирицах и сельце Карловке. Основной капитал Т-ва устанавливался в 1 миллион рублей, разделенных на 1000 паев. Но попытка кончилась неудачей: охотников вступить в члены Т-ва не нашлось и проект так и остался проектом.

После всех этих неудачных попыток к сохранению своей фабрики, Смольянинову ничего не оставалось делать, как ее ликвидировать. И Кирицкая фабрика, просуществовав более 100 лет, в 1892 г. вынуждена была закрыться.9).

Имение с фабричными постройками было продано С. П. фон-Дервиз, а оставшихся без дела свыше 600 рабочих правительство переселило в Белебеевский уезд, Уфимской губернии, где наделило их землей. Сам Смольянинов поселяется на постоянное жительство в свое небольшое именьице при дер. Милованове (близ Кириц).

Положение рабочих на Кирилкой фабрике в брошюре, изданной самим предприятием («Краткое описание производства зеркал и зеркальных стекол на фабрике бр. Смольяниновых», Москва, 1882 г., стр. 5—6) описывается так:

«Постоянных рабочих на фабрике до 600 человек, которые были приписаны к фабрике и состояли прежде на коссессионном праве. Все они имеют собственные усадьбы с огородами и лугами, а также пользуются даровым отоплением. При машинах работают исключительно только мужчины. Так как работы на фабрике производятся день и ночь, то смена рабочих бывает каждые 6-ть часов; на рабочего приходится в сутки 12 час. работы. Женщины допускаются на работу только в ручных мастерских, где работают от 8 до 10 час. в сутки. Дети моложе 12-ти лет в работу не принимаются, как потому, что им нельзя доверить обращение с таким хрупким материалом, как стекло, так и потому, что до этого возраста все они посещают находящуюся при фабрике школу. Школа эта существует более (?-Д.А.) лет, и потому почти все рабочие на фабрике, не исключая и женщин, грамотные. Плата большею частью задельная и ежемесячный заработок простирается от 10 до 25-ти руб. для мужчин и от 5 до 10-ти руб. для женщин. Так как при этом в работе находятся все взрослые члены семьи, то месячный заработок средней семьи простирается от 50 до 80-ти руб. Кроме постоянных рабочих при фабрике еще занимаются разными второстепенными работами— возкой дров, материалов, сырого стекла и проч., крестьяне семи или восьми, прилегающих к фабрике, деревень, которые все вместе зарабатывают до 25 тыс. руб. в год».

Н. В. Смольянинов так же, как и его дед, К. П., принимал участие в местных земских делах, состоя гласным Спасского Уездного Земства; в 1878г. он был избран Спасским уездным предводителем дворянства, получив неизвестно за какие заслуги генеральский чин (действительного статского советника). Однако он был несколько причастен и к культурной работе. Так, им были составлены и изданы 2 тома «Полувековая жизнь Спасского Уездного Земства Ряз. губ. с 1865—1914 год», которые представляют по собранному материалу интерес и для настоящего времени.

Новый владелец Кирицкого имения, Дервиз, сейчас же принимается за «творческое» строительство. Несмотря на то, что он был человеком богатым, Дервиз, вместо восстановления фабрики, ломает ее и полученным кирпичей умащивает дорогу в парке, ведущую к жел.-дор. станции Проня.

Смольяниновский дом новый владелец перестраивает по проекту архитектора Ф. О. Шехтель, в роcкошный, хотя и безвкусный, дворец. Перед дворцом разбиваются цветники и устраиваются фонтаны, а через овраг в парке перекидываются декоративные мосты: один из дикого камня, другой - подвесной на железо-оцинкованных канатах. При въезде в имение выстраивается каменный роскошный манеж.

В настоящее время в бывшем доме-дворце Дервиза функционирует Кирицкий Луговой Техникум.

Сам дворец, хотя и обветшал и требует значительного ремонта, но, тем не менее, благодаря своему обширному парку, и сейчас является излюбленным местом для всякого рода экскурсий и путешествующих туристов. Среди крестьян с. Кириц есть еще старожилы, работавшие на фабрике Смольянинова, в домах которых имеются прекрасные зеркала, выделанные на этой фабрике.

Сам дворец, хотя и обветшал и требует значительного ремонной фабрики (так в тексте – Д.А.). Однако проектировка постройки на территории Рязанского округа нового мощного стекольного завода, имеющаяся в пятилетнем плане строительства народного хозяйства Союза, дает уверенность, что, если не именно в Кирицах, так где-нибудь недалеко от них, вновь будут воздвигнуты фабричные корпуса (но только более грандиозные и лучше оборудованные!), и вновь загудят фабричные гудки, призывающие рабочих (но уже свободных!) на работу—теперь осмысленную и плодотворную.

----------------------------------------------------------------

Описание производства на зеркальной фабрике Бр. Смольяниновых1).

На фабрике работают три газовые печи системы Сименса. Каждая печь вмещает в себя 12-ть горшков, в коих производится варка стекла; для закалки стекла существуют 24 калильных печи. Газовые печи, равно как и горшки,

устраиваются из особой огнеупорной глины, ибо температура в печах доходит до 1500° по Цельсию. Своды в печах делаются из особого кирпича, приготовляемого в Англии и способного выдержать самую высокую температуру без всякого изменения. Глина для горшков получается из Германии. Известные в России сорта глины содержат или подмесь кварца, или подмесь щелочных, или известковых, или железистых соединений, а потому невыгодны в производстве. Горшки делаются обыкновенно вышиной в аршин и в диаметре до 1 1/2 аршина с толщиной стенок до 1 1/2 вершков; делаются они в особых деревянных формах при помощи деревянной колотушки, которою гончар бьет по глине, облегающей стенки формы. Самая глина эта составляется из смеси сырой и обожженой глины или глиняных черепков от старых горшков (жженки) и, предварительно довольно долго уминается в особых ларях. По изготовлении горшка его оставляют в форме дней на 12—15-ть и по разу в день сильно укалачивают стенки и дно. Когда глина в горшке уже более не поддается давлению пальца, форму снимают, и горшок оставляют сохнуть в сушильной комнате в течение 3—5 месяцев, затем его ставят в обжигательную печь, где постепенно доводят температуру жара до той, которую придется переносить горшку в газовой печи, затем он переходит в газовую печь и наполняется составом, т. е. смесью всех нужных для варки стекла материалов. Хорошие горшки выдерживают до 20 варок и более. Прежде чем всыпать состав в горшок, когда он совсем новый, необходимо в нем расплавить старое стекло (бой), чтобы им пропитать стенки горшка или по крайней мере, покрыть их глазурью, потому что иначе расплавливающиеся средства состава сильно действовали бы на них. Затем плавильщик (шмельцер) как можно скорее наполняет все горшки посредством лопат, попеременными слоями битого стекла и смеси материалов или состава.

Состав стекла весьма разнообразен. На фабрике Смольяниновых употребляется, так называемый, содовый состав (французский), состоящий из 100 частей песку, 36 частей соды, 13 частей извести и 20 част. бою.

Песок составляет главную составную часть стекла. Он при производстве зеркальных стекол должен быть, по возможности, чище, т. е. содержать в себе меньше подмесей, особенно железистых продуктов, ибо иначе он сообщает стеклу неприятный зеленый цвет. Песок этот добывается в собственной даче, вблизи фабрики: пред употреблением в состав он промывается, затем просушивается и просеивается.

Сода получается из Штетина. После песка сода занимает первое место в составе. Она приготовляется из глауберовой соли, т. е. серно-кислой соли натра, которую пракаляют с известью и углем. В большинстве заводов употребляют для большей дешевизны состава прямо очищенную глауберовую соль, которая приготовляется искусственно через действие серной кислоты на поваренную соль.

Известь получается из Коломенского уезда Московской губ. в виде камня, обжигается и перемалывается. Известь способствует разложению песка, при этом она увеличивает тягучесть стекла, дает ему возможность выдерживать быстрые переходы от холода к теплу и предохраняет его от разложения. Кроме того, известь уменьшает жесткость стекла и делает его мягким для алмаза. Ко всем означенным материалам примешивается стеклянный бой. Не говоря уже про то, что бой предохраняет от порчи горшки и самую печь, он есть в настоящем смысле плавень. Для образования стекла из новых материалов потребна температура гораздо высшая, чем при плавке уже готового стекла. Когда массе прибавлен бой, то он плавится, растворяет в себе щелочь, а в образовавшемся жидком стекле, мало-по-малу, растворяется песок и известь. Наконец, для того, чтобы стекло очистилось и получило бы большую белизну, в состав, уже вполне сплавившийся, подбавляют немного мышьяку. Самый состав приготовляется так: в деревянный ларь засыпают песок, потом соду, затем известь, все это тщательно перемешивается, просеивается через крупное решето, затем всыпается бой и снова все перемешивается и в таком виде состав засыпается в горшки верхом: через несколько часов, когда состав осядет, опять засыпают горшки доверху, затем, еще через несколько часов, они засыпаются еще одним боем, а чрез 32—40 часов стекло вполне сваривается или сплавливается, при чем последние 5—6 часов стекло принимает совершенную прозрачность и успевает несколько остыть при помощи уменьшенной температуры жара в газовой печи. Затем приступают к отливу.

Отлив или литье зеркального стекла — работа весьма нелегкая и требует большого, согласия и быстроты. Менее нежели в час должно отлить 12 зеркальных плит, имеющих каждая, самое меньшее, около 80 верш. длины и 40 ширины, всадить их в калильные печи и снова поставить горшки в печь. Работники живо отнимают посредством длинных вил, поставленных на колеса, заслонку от печи, вводя оконечности вил в две дыры, сделанные в этой заслонке, которую они приставляют к внешней стенке печи. Этими же вилами, которые устроены на подобие тисков, вынимается горшок из печи и ставится на маленькую железную тележку, которую бегом отвозят к чугунному столу и ставят у крана, затем при помощи крючьев снимают находящуюся на поверхности стекла накипь и накладывают на горшок клещи, оканчивающиеся двумя длинными ветвями. Эти клещи подвешены на железных цепях, проходящих через блок, укрепленный на верху крана и навертывающихся на барабан, находящийся в нижней его части. Тогда горшок очищают снаружи проволочной метлой, чтобы никакая нечистота не упала с горшка на стол и поворачивают кран так, чтобы горшок очутился над литейным столом, на котором должно быть розлито стекло. Стол этот должен быть нагрет и только что очищен; он снабжен подвижными рейками, которые должны дать стеклу его толщину и длину; на этих рейках или трынках лежит чугунный литой каток или вал, служащий для плющения стекла. Затем горшок наклоняется и стекло выливается, как раскаленная лава на стол. Тогда горшок снова поднимают и удаляют, оставив в нем некоторое количество стекла, которое обыкновенно бывает нечисто вследствие осадка. Каток немедленно пускается в дело,—направляемый по трынкам. он проходит стол от одного конца к другому, распространяя однообразно стекло. Две медные рукоятки, помещенные на трынках и следующие движению катка, удерживают стекло и препятствуют ему разливаться. Едва отвердевшее стекло вталкивается в калильную печь посредством широкой лопатки, загнутой углом.

Калильная печь находится у одного конца литейного стола на одном с ним уровне. Делаются эти печи из белого огнеупорного кирпича с низкими сводами и должны быть нагреты перед принятием стекла до температуры почти плавильной печи. В этих печах стекло охлаждается в течение 3—4 дней и затем вынимается на большой деревянный стол, находящийся на одном уровне с отверстием калильной печи, обрезывается по краям алмазом и на ремнях переносится в особую обрезную комнату, где перерезывается уже сообразно данным заказам.

Дальнейшая обработка стекла производится уже при помощи паровых машин, которых на фабрике четыре, каждая в 30 сил. системы Вульфа. Эти машины приводят в движение 8 шлифовальных и 12 полировальных станков, каждый о двух столах. Шлифовальный стол состоит из каменной плиты, на которую при помощи измельченного вареного алебастра, добываемого в комах из Владимирской губ., примазываются стекла. Затем, на них накладывается деревянный ящик, к нижней поверхности которого тоже примазывают, более мелкие стекла и который приводится в движение машиной. Движение ящика или верхника происходит таким образом, что он захватывает все концы нижнего стола, вращаясь одновременно вокруг прикрепленной к средине его оси. От этого движения верхника происходит равномерное трение верхних стекол о нижние и стекла, мало-по-малу, из неровных и шероховатых, какими они получаются из отливки, делаются совершенно ровными и гладкими. При этом сначала подбрасывается между стеклами крупный песок, обыкновенный песчаник, добываемый в окрестностях фабрики, и вода; затем, по мере выравнения поверхности стекол, подбрасываются постепенно все более и более мелкие сорта песка, просеваемого чрез разные сита, и затем стекла получают совершенно ровную матовую поверхность. Это грубый мат. Чтобы сделать его более нежным, вслед за самыми мелкими сортами песка, употребляют наждак, который тоже различается по номерам, все более и более мелкий. При помощи особых ступ наждак измельчивается, затем просеивается и опускается в ряд сосудов с водою. Тот наждак, который осаждается первым, дает порошок наиболее грубый; мутная же вода выделяет со временем при спокойном состоянии более или менее нежный порошок наждака. Чрез 24 часа стекла пемеразываются, т. е. переворачиваются на другие стороны и вновь продолжается такая же работа. Затем стекло переносится в следующее отделение—наводную; здесь на стекло, положенное на стол, кладут другое стекло и прижимая руками верхнее стекло трут им об нижнее. Между двумя поверхностями помещают наждак более и более тонкий, смачивая водою. Чрез несколько часов стекло вполне получает самую ровную поверхность и нежный мат и готово к дальнейшей операции - полировке.

Для полировки стекол употребляются механические аппараты довольно сложного устройства. Это длинные деревянные столы с ходящими на них на особых металлических полосках рамами или досками, к которым примазываются при помощи алебастра, стекла.

Над каждым - столом двигаются на прикрепленных к нему рельсах два узких, в длину стола, на маленьких колесах, ящика. В эти ящики вставляются железные болты, проходящие через ящик, в равном расстоянии друг от друга, в числе 6-8, и к каждому болту прикрепляется терка, т. е. квадратная, вершков 8, доска, обтянутая полостью (войлоком) и натертая особым порошком — мумией. При движении рамы поперек стола ящики двигаются вдоль, и терки, соприкасаясь с поверхностью стола и вращаясь вместе с тем вокруг железного болта, трутся о стекло. При этом стекла брызгаются водой. Мало-по-малу стекло от трения войлочными терками, намазанными мумией, теряет мат и становится прозрачным с одной стороны. Чрез 24 часа его переворачивают и, производя ту же работу, получают вполне прозрачное, отполированное стекло, которое затем снимается, и, при помощи маленькой ручной терки, намазанной мумией, окончательно очищается и, годное на зеркала, переносится в последнее отделение—подводную, а остальное оставляется, как готовые стекла.

Употребляемые при полировке полости или войлока должны быть плотны и совершенно чисты от песка, в противном случае стекло будет все исцарапано и должно вновь поступить в шлифовальное отделение. Приготовление подобных войлоков довольно затруднительно, и фабрика получает их из специального для этого заведения близ Аахена.

Мумия тоже должна быть совершенно чиста от песка и большого количества содержащейся в ней обыкновенно кислоты и тщательно промыта. Получается она на фабрику из Богемии.

Подводка зеркал в прежнее время производилась при помощи ртути и фольги, в настоящее время способ этот брошен и стекла превращаются в зеркала серебрением по способу Петижана. Этот способ состоит в следующем: прежде всего стекло очищается при помощи особого оловянного порошка от всяких органических примесей и промывается в дистиллированной воде; затем кладется на чугунную доску, обтянутую холстом и покрытую сукном, составляющую верхнюю часть закрытого ящика. Вода, находящаяся в ящике, нагревается паровой трубой, проходящей через него, почти до 60° Ц. После этого на поверхность стекла наливают равномерно осеребряющей жидкости, составляемой так: на 100 грамм азотно-кислого серебра берут 62 грамма нашатырного спирта и 480 грамм дистиллированной воды; когда произойдет растворение серебряной соли, прибавляют раствор 19 грамм винно-каменной кислоты в 44 граммах дистиллированной воды и, наконец, еще 150 грамм дистиллированной воды и все это смешивают взбалтыванием;от образовавшегося

осадка отливают по истечении некоторого времени светлую жидкость, а к осадку еще раз примешивают 150 грамм воды, снова отливают светлую жидкость, прибавляют к осадку 60 грамм воды и смешивают с полученным прежде раствором. Эта осеребряющая жидкость остается на поверхности стекла около 15 минут, затем стекло несколько наклоняют и смывают дистиллированной водой, потом, приведя стекло в прежнее положение, снова обливают его осеребряющей жидкостью, в коей уже растворяется удвоенное количество винно - каменной кислоты (вместо 19—38 грамм) и опять оставляют ее на 25 мин., затем стекло опять наклоняют и смывают дистиллированной водой и снимают с доски. Полученную посеребренную поверхность, как только она просохнет, т.е. через 15-20 минут, намазывают скоровысыхающей масляной краской, приготовляемой из сурика и зеркало готово. Для того, чтобы краска не липла, поверхность натирают крахмальной мукой. Серебро, употребляемое при подводке, получается самой высшей пробы из Гамбурга.

Есть еще так называемый холодный способ подводки зеркал, но он, хотя и известен на фабрике, крайне неудовлетворителен, в виду того, что зеркала, подведенные по такому способу, скоро портятся, и потому не употребляется на фабрике.

Готовые произведения фабрики отправляются в ящиках в магазины, находящиеся в Москве, Харькове, Ростове на Дону и в Нижегородской ярмарке, откуда продаются в самых разнообразных видах, то есть: в виде зеркал без рам, зеркал в рамах от самых больших до самых маленьких размеров, зеркальных полированных стекол для окон, матовых и сырых для крыш, окон и дверей. Годовой оборот фабрики простирается до 400.000 рублей.
-----------------------------------------------------------------------

1) Сокращенная перепечатка соответствующей главы из брошюры „Краткое описание производства зеркал и зеркальных стекол на фабрике бр. Смольяниновых", Москва, 1882г.

Обращаясь к правительству с просьбой о повышении таможенного тарифа на зеркала и зеркальные стекла, имеем честь объяснить следующее. В настоящее время в России собственно существует одна большая зеркальная фабрика — это наша, расположенная в Рязанской губ., в Спасском и Сапожковском уездах. Фабрика эта основана в 1780 году, а в наше владение перешла от Генике в 1855 году.

В то время в России существовало еще пять других заводов, производивших зеркала и зеркальные стекла: из них два императорских — один в С.-Петербурге, а другой — в Коскше близ Выборга, и три частных — Амелунга в Лифляндской губ., Мальцева в Калужской и Мелешкина, — в Рязанской. Заводы эти существовали в то время благодаря тому, что до 1850г. зеркала из-за границы были запрещены к ввозу. С дозволением ввоза зеркал заводы эти, постепенно стали прекращать свои действия, и в настоящее время уже не существуют, кроме завода Амелуга, который с значительными приостановками продолжает свою деятельность и доныне.

Благодаря покровительственному еще таможенному тарифу 1857 года наша фабрика постепенно совершенствовалась и увеличивала свое производство. С понижением таможенного тарифа в 1868 году начался, постепенно увеличивающийся, ввоз заграничного стекла. Владельцы больших заграничных фабрик, производя стекло значительно дешевле нашего и в громадном сравнительно количестве, с каждым годом все более и более уменьшали цену своих произведений; так что заграничное стекло, привозимое в Россию, несмотря на таможенные пошлины, могло продаваться у нас значительно дешевле нашего, и тем мы были поставлены в необходимость понизить свой продажный тариф. Между тем, производство стекла для нас с каждым годом становилось дороже. Не говоря уже про общее вздорожание всех предметов жизненной потребности и вследствие этого рабочих рук, мы не могли делать те быстрые усовершенствования в производстве, которые, благодаря развитию машинного и химического дела за границей, так, сравнительно, легко там достижимы. Не успели мы в 1869 году поставить новые машины и расширить несколько производство, как заграницей уже явились новые заводы с более усовершенствованными машинами, при помощи которых производство стекла еще более удешевилось. Затративши серьезный для нашего оборота капитал на усовершенствование фабрики, мы не могли вслед за тем решиться на новые затраты, не окупив еще старых. Да, наконец, сделав эти затраты и введя еще усовершенствования, мы чрез незначительный промежуток времени опять встретились бы с новыми улучшениями за границей и, следовательно, с большим удешевлением стекла. Таким образом, поспевать за быстрым ростом этого дела за границей мы были не в силах.

Независимо от этого, все главные материалы для производства выписываются нами из-за границы. Провоз их оттуда до нашей фабрики ложился всегда тяжелым бременем на производство, напр.: при покупке заграничной обожженой глины мы платили на месте за пуд не более 2 коп., а с провозом до фабрики она нам обходилась до 80 коп. пуд. В это же время мы должны были терпеть от ухудшения нашего курса на денежных рынках Европы и, при выписке некоторых материалов, и от уплаты пошлины золотом. Между тем заграничные фабрики, несмотря на плохой курс и пошлину золотом, тем не менее с большим успехом конкурировали с нами, и, наконец, с 1879 года понизили свои продажные тарифы настолько, что при широком кредите установили в России надежные места для сбыта своего товара.

Новое понижение цен на произведения заграничных фабрик нынешней весной поставило нас в невозможность продолжать долее борьбу с заграничной конкуренцией, и мы решились обратиться за помощью к правительству. Если правительство не считает нужным лишить Россию зеркального производства, то, предлагаемым нами незначительным повышением тарифа, оно вполне может обеспечить дальнейшее его существование.

Истекшие со времени последнего понижения тарифа в 1868 году пятнадцать лет вполне доказали, как неверны были соображения тарифной комиссии 1868 года, которая сбавкой пошлины хотела заставить нас соперничать с фабриками иностранцев, за усовершенствованиями которых мы угоняться не можем. Что с 1868 года ввоз в Россию произведений заграничных зеркальных фабрик увеличился, а вследствие этого увеличился и доход от пошлин, это несомненно. Но несомненно также и то, что за это время публика стала более сознавать потребность в зеркалах, и спрос на них и на зеркальные стекла растет не по дням, а по часам, и иностранные агенты заграничных зеркальных фабрик запрудили наши столицы и даже некоторые губернские города.

Удовлетворить современной потребности в зеркалах и зеркальных стеклах наша фабрика при существующем ее устройстве, конечно, не в состоянии. Ввоз заграничного стекла, таким образом, не уменьшится от повышения тарифа, ибо несколько увеличенная цена на зеркала и стекла не остановит желающих от их приобретения. Человек, решающийся на серьезную затрату для приобретения нужных ему стекол, не остановится перед затратой нескольких лишних рублей, а между тем, эти то лишние рубли и дадут возможность нашей фабрике получить выгоду от производства.

Таким образом, нельзя думать, что при повышении тарифа, доход правительства уменьшится от уменьшения ввоза, напротив, повышенный тариф значительно увеличит доход от этой статьи, особенно, если при этом будет обращено более строгое внимание на злоупотребления в таможне. Когда иностранные комиссионеры прямо вызываются отправлять товар с сокращением на 30% и более торговля немыслима, а ущерб таможенного дохода очевиден. Злоупотребление имеет возможность совершаться даже под законной охраной в виду неясности 2 п. 157 ст. Тариф. Очищая зеркальное стекло, как «оконное всякое», комиссионер всегда может увернуться от ответственности. Зеркальное стекло, непокрытое амальгамой, конечно, есть оконное стекло, ибо употребляется для вставки в окна. Таможенный чиновник, не будучи специалист, вряд ли может точно определять разницу между зеркальным и простым стеклом. Здесь необходимо более осязательное разграничение, которое и предлагается нами в примечании т. тарифу. Известны также случаи, когда зеркальные стекла, провозились в одном ящике с оконными и будучи положены в средние ящика, не замечались досмотрщиками.

Главным образом увеличение в предлагаемом нами тарифе касается мер выше 1200 кв. верш. Во время пересмотра тарифа в 1868 году все внимание фабрикантов было обращено на пошлину в средних размерах, которые и составляли существенную часть всей торговли зеркалами. В настоящее время, когда спрос на большие меры сильно увеличился, и роскошь заставляет все более и более увеличивать размеры продаваемых зеркал и стекол, меры свыше 1200 в. за последние года стали ввозиться в Россию в громадном количестве.

Тогда то и стала заметна вся несоразмерность пошлины в этих размерах. При самой низкой пошлине по 33 р. за штуку оказалось даже выгодным выписывать большие размеры с целью их перерезать на мелкие меры. Так, например, зеркало 60X40, быв оплачено пошлиной в 33 рубля, при разрезке давало три зеркала в 40X16 и одно в 40X12, за которые следовало бы уплатить пошлины 63 р. 36 к.: зеркало 60X60 перерезывалось на 8 шт. 30X15, за которые нужно бы платить пошлины 79 р. 20 к.; зеркало 64X48 при перерезке давало 6.32—16, за которые следовало бы платить пошлины 76 р. 3 к.: зеркало 80—60 дает при разрезке 6.40—20. за которые приходится платить пошлины 132 руб., а если при этом взять существующую пошлину с переводом на золото, накинув 60%!, то за это зеркало 80X60 пошлины нужно заплатить 52 р. 80 к. а за вырезанные из него 6.40—20 пришлось бы заплатить 211 р. 20 к. Очевидно, что правительство теряет здесь не мало.

При усовершенствовании на заграничных заводах машин для обработки больших стекол и при удобстве перевозки их до наших приморских городов цены на эти стекла в местах покупки их настолько низки, что и при большей пошлине, нежели предлагаемая нами, перерезка их будет небезвыгодна.

Кроме повышения пошлины на большие размеры предлагается еще значительное повышение в мерах до 100 кв. верш., которые в настоящее время делаются настолько тонкими, что пошлина с фунта ложится самым ничтожным процентом на стоимость зеркал этих размеров. В остальном пошлина повышена, лишь, на ¼ коп. против существующего тарифа.

Таким образом, повышение пошлины на большие размеры только сравнит стоимость их в продаже с нашими, которые по качеству стоят даже выше заграничных, так как варятся на соде, а все заграничные на сульфате, материале более дешевом.

Вообще же наша фабрика, не имея возможности удешевить стекло настолько, как заграничные заводы, в качестве стекла не отстает от них и на всех, бывших в России выставках, за свои произведения удостаивалась получать награды, а именно: на выставке в 1861 году получена большая серебряная медаль; в 1865г. на выставке фабрика получила право изображения на изделиях государственного герба; в 1872 году на Политехнической выставке ей присуждена большая золотая медаль, а в 1882 году на Всероссийской Художественно-Промышленной выставке фабрика вновь удостоилась права изображения на своих произведениях государственного герба.

Существуя более ста лет, фабрика кормит население более нежели в 1000 душ. Постоянных рабочих на фабрике до 600 человек, которые, не имея надела пахотной земли, единственным источником своего существования имеют заработки на фабрике, и благодаря этим заработкам безбедно живут с своими семействами. Кроме того, заработками на фабрике в значительной степени пользуются крестьяне нескольких соседних деревень.

Приложение 2. не приводится – Дм. Анохин.