Сначала было страшно, а потом привыкли... к войне. «А куда денешься, если жизнь заставила». Ухтинка Прасковья Сергеевна Гошева называет себя простым солдатом. Однако во время Великой Отечественной службу Родине приходилось совмещать еще и с работой хлебопекаря. Впоследствии выпекание мучных изделий станет ее профессией. А тогда, в 1943-ом, девушка из 220-ой дивизии считала своим хлебом автомат и противогаз...

Прасковья Гошева родилась в селе Морозовы Борки Рязанской области. Учиться было некогда, надо было зарабатывать на еду. После четырех классов пошла в колхоз, а в 15 лет, как и многие сельчане, отправилась за рублем в Москву. Устроилась в зажиточную семью домработницей. «Всяко было: и хорошо, и плохо, но кусок хлеба нужен был...» – вспоминает 89-летняя женщина.

Через год, вкусив столичной жизни, вернулась домой. «Надо было и о замужестве подумать». Не успела, началась война... На фронт ее призвали не сразу. Два года отработала в местной школе уборщицей. «Тяжело было, конечно, ни одежды, ни толком еды. Но, можно сказать, нам повезло – немцы обошли нашу деревню стороной, она уцелела», – говорит Гошева. Лишь в 43-ом, когда наша армия пошла в наступление и людей стало катастрофически не хватать, повестки стали приходить всем подряд: и старикам, и молодым. Гошева до сих пор хранит этот документ. Тогда ей было девятнадцать...

После присяги попала на 3-й Белорусский фронт в 468-й полевой автохлебозавод 220-ой дивизии. В ее части было 100 человек – все девушки. «Ведь тогда из плохой муки умели готовить хороший хлеб для солдат, без всяких примесей, но только ржаной, пшеничного не было. А вот крысам ничего не доставалось, все подчистую уходило», – улыбается Прасковья Сергеевна. Муку искали сами по ближайшим разбомбленным немцами складам. «Они ее не забирали, не управлялись. Было такое, что и мы не могли найти сами, тогда на поиски пускалось начальство. А потом сообщали нам. Бомбили тогда часто. Пока едешь до складов, почемуто их называли папсы, все спокойно, возвращаешься обратно – а на дороге уже воронка. Бывало, и сами под бомбы попадали, погибали девчонки не только на боевых заданиях», – делится Гошева. Хлеб пекли в полевых печах, специальные были и для сушки сухарей.

переправлять самолетом. Сами голода особого не чувствовали, хотя хлеба доставалось не много. В основном варили суп из картошки. Ее, как и некоторые другие продукты, можно было найти в ближайших заброшенных хуторах. А вот с водой была большая проблема: набирали на болотах, источниках. «Таскали сами, бочками. Но ее практически не было. Все родники загажены. Бывало, отнесешь бочку, возвращаешься, а в воде уже труп лежит. Все, можно считать, еще одним источником воды стало меньше. Мыться было нечем, разве что умоешься где-нибудь на болоте, а иногда и совсем некогда».

Жили в палатках по пять человек. Зимой от холода спасала... обычная железная бочка. В ней круглосуточно жгли еловые ветки. Спали очень мало. Переходили с одной смены на другую. «Жили по графику. Если отдыхаешь от выпечки хлеба, то на посту стоишь или дрова для печей таскаешь или воду. Или дневальной в палатке сидишь, дрова жжешь. Или на боевое задание идешь. Автомат и противогаз – наш кусок хлеба на плече, с ними и спали. Сначала было страшно, а потом привыкли. Странно, но мы не думали тогда о смерти, а просто жили так, как жизнь заставила», – рассказывает Гошева. Заданий на ее долю выпало немало.

Постоянно ходила в разведку. Брали немецких солдат в плен, сопровождали их до других частей. В ее «боевой» копилке несколько наград, в том числе за освобождение Праги и взятие Кенигсберга. Вместе с сослуживцами дошла до Берлина. Во время войны нашла и свою судьбу. Из госпиталя раненых солдат до полного выздоровления отправляли сначала в часть, где служила Гошева. Там уже под конец войны она познакомилась с будущим супругом, котласцем Алексеем. Война закончилась ночью. Уже восьмого мая военные догадывались о приближении Победы благодаря фронтовым новостям.

«А потом сообщили: «Все!» Мы как раз только со смены пришли. И не было никаких эмоций. Какие эмоции – столько людей погибло! Только в нашей части половина осталась, а по всему фронту... Раздетые все были, и надеть нечего. Юбка да кофта трофейная, что немцы побросали, то и носили. А во время войны вражеские вещи подбирать запрещали». Домой она вернулась не сразу.

Еще три месяца продолжала кормить пока не демобилизованных солдат. Говорит, мало, что помнит о войне. Зато дату возвращения в свою деревню – 6 сентября – может назвать и спросонок. «Ведь одна мечта все эти годы была – поскорее вернуться». Потом к ней приехал Алексей, забрал к себе в Ираель. Он тоже, как и жена, всю жизнь проработал пекарем. У четы Гошевых двое детей – дочь и сын. «Муж умер очень рано. Сказались военные ранения». Семь лет назад Прасковья Сергеевна переехала в Ухту.