30 января 1920 года мы считаем днем рождения нашего детского дома. В этот день в газете "Известия Рязанского губисполкома" было помещено объявление о том, что в имении при селе Шереметьево-Песочня Рязанского уезда открывается приют-коммуна для детей красноармейцев, павших на фронте.

Пока я не побывала в Государственном архиве Рязанской области (ГАРО) и не познакомилась с делами фонда Р-141 Рязанского уездного отдела народного образования 80-летней давности, я и не думала, что сохранилось так много документов того времени.

Из архивных дел стало известно, что с 27 июля 1921 года до 31 марта 1926 года заведующим приюта работал Сергей Федорович Будимиров, а коммуну открыли в бывшем имении князей Барятинских. В некоторых документах приют-коммуну называют детской колонией. Главный дом усадьбы был построен в 1912 году. Отапливался он духовыми печами. В доме был устроен водопровод. В установленный на чердаке бак вода подавалась из колодца ручным насосом.

Но так было только в первое время. Духовые печи требовали очень много дров, а водопровод сломался, поэтому дом стали отапливать "буржуйками", а воду в дом носить на руках. Хотя в доме было много комнат, но спали дети только в двух из них, чтобы легче было отопить помещения.

При колонии работала швейная мастерская, в которой воспитанницы под руководством портних шили одежду (и даже пальто) для себя и других детских домов.

Колония имела пасеку из 8 ульев. Земли у колонии было более 16 десятин. На ней росло 698 корней яблонь, 59 груш, 30 слив, 34 культурных вишни, 88 кустов смородины и 13 кустов крыжовника. Выращивали картофель, капусту, свеклу. Семенами пользовались своей выгонки.

В июне 1923 года С.Ф. Будимиров сообщал в уездный отдел народного образования, что они хотят засолить капусты 70 пудов и 30 пудов огурцов, но в колонии есть только одна исправная дубовая кадка на 10 ведер.

Сохранились документы, говорящие о том, что для жителей окрестных сел сад и парк были очень соблазнительны. С.Ф. Будимиров писал в Рязанский уездный отдел народного образования "о налетах на сад и огород граждан до 30 человек" и просил ко времени созревания плодов дать для охраны 6 вооруженных человек.

В другом документе он говорил уже только об одном ночном стороже: "Ввиду неоднократных хищений в окрестных селах и в колонии необходим ночной сторож, на наем коего прошу дать разрешение, и снабдить колонию хотя бы одним охотничьим ружьем".

Но были и другие примеры отношения местных жителей к детдомовским детям. В 1923 году "Петр Васильевич Федосов по своим личным побуждениям прислал на улучшение пищи детей - воспитанников Песочинской детской колонии 5/2 мер картофеля к празднику Рождества". И этот случай не был единственным, хотя многим в то время жилось несладко.

Вот что писала воспитательница Песочинского детского дома Елизавета Павловна Рытикова: "Имея на руках двух малолетних детей и не имея никаких средств к жизни, кроме должности воспитательницы (за должность которой еще не получала), прошу П/отдел зачислить моих детей на полное довольствие, т.е. дать им возможность пользоваться тем, чем пользуются дети, находящиеся на воспитании в Песочинском детском доме, так как мои дети являются после без вести пропавшего в 1918 г. на Колчаковском фронте мужа-красноармейца сиротами. По должности же школьной работницы жалованье до сих пор не выдается за истекшие два месяца - апрель, май, полученное жалованье за март (неполное) 130 рублей крайне недостаточно и нисколько не облегчило существование при современных жизненных условиях. Пайка на детей никакого не получаю в течение последних 2-х лет".

А вот несколько документов о том, что катастрофически не хватает тетрадей, бумаги, карандашей, перьев и чернил...

Не всегда просьбы Будимирова выполнялись. Отказали ему и тогда, когда он просил определить воспитанницу детдома Марию Кулешову, обладающую выдающимся голосом, в Рязанскую музыкальную школу по курсу пения. Отказали и тогда, когда он хотел перейти на имеющуюся свободную вакансию воспитателя. "Состоя на службе в должности заведующего Песочинским детдомом ровно 4 года, вследствие напряженной работы я сильно переутомился и крайне расшатал свою нервную систему".

В эти годы и в детском доме, и в селе болели малярией и дифтеритом. Малярией болел и заведующий детским домом Будимиров.

Рязанский уездный отдел народного образования настоятельно рекомендовал Будимирову переходить почти на полное самообслуживание. Воспитанники колонии убирали помещения, носили воду, мыли полы, дежурили по кухне, столовой, спальням, работали в саду и огороде, в швейной мастерской. Бывало, что продукты из Рязани переправлялись на руках служащих и детей - до 20-25 пудов (6 верст).

Детей очень часто переводили из одного места в другое. За пять лет ребенок мог побывать в трех детских домах. Детских домов в те годы было много. Это Качевский, Агарковский, Солотчинский, Константиновский, Богословский, Стенькинский, Алешинский, Рязанский... И все они находились в Рязанском уезде.

В 1923 году наш детский дом был только для девочек. Девочки в основном поступали в него, родившиеся в селах и деревнях, находящихся недалеко от Рязани, но были среди них и родившиеся в Москве, Ревеле (Таллин), Варшаве. У Ксении Николаевны Дутчик точное место рождения, видимо, не было известно, потому что в этой графе написано просто - "Польша". Только у одной девочки из этой таблицы была изба. У всех остальных в графе "Имеется ли земельный надел на ребенка или какое-либо имущество, где оно находится и кем используется" стоит короткое слово "нет". Почти все девочки поступили в детский дом неграмотными.

Сергей Федорович Будимиров до работы в нашем детском доме жил в Стенькине. Мы очень удивились, когда случайно узнали из "Книги памяти жертв политических репрессий", что там он стал участником трагических событий. Вот что об этом написано: "Как следует из материалов архивного уголовного дела... крестьянским волнением были охвачены все волости Рязанского уезда. Центрами мятежа были села Пальное, Бахметьево, Плахино, Стенькино... Начальником Плахинского штаба под угрозой расправы в случае отказа был назначен С.Ф. Будимиров, бывший офицер царской армии, житель с.Стенькино. Понимая безысходность положения восставших, он всячески стремился сбить остроту накала, оттягивал до прихода частей Красной Армии какие-либо наступательные действия и расправу над сельскими активистами и работниками советских учреждений. К сожалению, это стихийное выступление не обошлось без жертв. Прибывшим из Рязани карательным отрядом без суда и следствия были расстреляны 9 человек, в том числе и бывшие местные помещики Кузнецов и Жуков, только за то, что не признавали Советскую власть, священники Пронский и Сафронов (имена и отчества неизвестны). И эта расправа была учинена уже после того, когда волнения практически стихли. Аресты его активных участников продолжались в течение месяца.

В материалах дела отсутствуют сведения о том, что со стороны обвиняемых проводились какие-либо карательные акции, сопряженные с расправой над работниками советских местных органов власти, а также их родственниками".

После того, как мы случайно нашли сведения о Сергее Федоровиче Будимирове в "Книге памяти жертв политических репрессий", мы решили повнимательнее посмотреть эту книгу и еще раз очень удивились, когда встретили в ней знакомое имя Петра Васильевича Федосова. Помните? В 1923 году "Петр Васильевич Федосов по своим личным побуждениям прислал на улучшение пищи детей - воспитанников Песочинской детской колонии 5/2 мер картофеля к празднику Рождества". "Федосов Петр Васильевич - 1883 г.р., уроженец с.Шереметьево-Песочня, крестьянин, арестован 23.10.29 г. Репрессирован 3.02.30 г. особым совещанием при Коллегии ОГПУ по ст.ст. 58-8, 58-10 УК РСФСР к 3 годам лишения свободы. Реабилитирован Рязоблпрокуратурой по Закону РФ от 18.10.91 г.".

Мы попытались узнать о дальнейшей судьбе П.В. Федосова у старожила села Анны Ивановны Киселевой, 1916 года рождения, но она его не вспомнила, хотя памятью обладает редкостной для ее возраста. Видимо, домой он так и не вернулся.

Мария Зайцева

Газета "Рязанские ведомости"