Вернутся ли те времена, когда чуть не в каждой семье выписывали две-три газеты?

Одну, почти обязательно, центральную партийную – «Правду» (единственную из со­­­­­ветских газет, выходившую 365, а в висо­­­­косный год и 366 раз в году), «Сов. Россию», на худой конец, «Соц. ин­­­­­­дустрию». Другую – местную. А третью – для души. Тут на первых ролях были «Ком­­­сомолка» (независимо от комсомольского возраста) и «Литературка» (независимо от любви к литературе). Еще, конечно, «Известия», славившиеся свои­­­ми перьями и в лучшие периоды уди­­­­вительным образом умудрявшиеся сочетать официальную демагогию и философский анализ действительности. Не сбросить с корабля современности (той современности, тридцатилетней давности) и самую массовую из газет «Труд».

Газет и журналов было много, не так, как сейчас, конечно, но тоже много. Партийные, комсомольские, других общественных организаций, ведомственные, производственные… Я помню, в пору моей журналистской юности считалось очень прикольным подписать кого-нибудь из друзей на журнал «Свиноводство». А были еще и «Коневодство», и «Мясная и молочная промышленность» и даже, кажется, «Крупный рогатый скот»… Стоили газеты и журналы недорого, но в основе своей, благодаря немыслимым сегодня тиражам, издательское дело было делом прибыльным. Правда, доходы шли не в редакции, а в партийные или ведомственные закрома. И, тем не менее, подписка на самые популярные, пользующиеся наибольшим спросом издания была ограничена. Вот такие экономические парадоксы партийной идеологии!

Поэтому каждая подписная кампания приобретала оттенки триллера. На почту за подпиской шли те, кому больше не на что было рассчитывать. Основные страсти разгорались по месту службы. Организациям (трудовым коллективам) выделялись квоты, в организациях парткомы и партбюро назначали ответст­венных за подписку, которые тут же становились любимцами всего трудового коллектива. Разумеется, право первой ночи было за руководством. Бывало, на один экземпляр толстого журнала подписывались совместно несколько человек и потом читали по очереди. Тогда мы были самой читающей страной в мире.

Впрочем, это не плач Ярославны по былым временам. Не то обидно, что мы из книги рекордов Гиннесса выпали. Жаль, что исчезло нечто, объединяющее, ну, если не все общество, то, по крайней мере, какую-то гуманитарную его часть, к которой мы, журналисты, хочется верить, тоже принадлежим.

Были книги, которые нельзя было не прочитать. Как раз те, которые труднее всего было достать. Но доставали и читали. А с чего начинался день профессионала-газетчика? С просмотра центральной прессы. И если ты сам отметился в ней своей заметкою, то от телефона далеко не отходи – обязательно позвонят: читали, старик, чита­­­ли… А уж выступления Анатолия Агра­­­­новского или Василия Пескова, Инны Руденко или Анатолия Рубинова становились событием если не для всей страны, то, по крайней мере, – в общем, смотри выше.

Есть, конечно, и сегодня замечательные перья, отличные журналисты. Но их голоса (я имею в виду печатную прессу), к сожалению, не звучат, как прежде, от Москвы до самых до окраин. Некоторые центральные газеты нынче пишут только для центра, некоторые, как говорят умные люди, из советских превратились в светские… Да и вообще, ребята, как-то разбежались мы по собственным огородикам, по собственным делянкам: своя газета, своя редакция, своя тематика, свои читатели… Вот классический пример нашей корпоративной солидарности. Раньше каждая советская газета публиковала полный список награжденных премиями Союза журналистов СССР. Сейчас российские газеты сообщают только о «своих» лауреатах российского Союза. Если они есть, конечно. А нет – так не пишут вовсе.

Валерий ЕВСЕЕВ, зам. главного редактора, редактор отдела "Профессия".

Журналист